умные.
Тени под глазами, которые Елисей специально подчеркнул, впадины на щеках, костистый нос. Человек этот много страдал и тяжело болел, вынес много горя. Но был ли он при этом просто наемным убийцей, выполнявшим чье-то задание? В этом Сашенька сомневалась.
— Разберемся. В любом случае этот портрет нужно показать всем в цирке. Возможно, кто-то из сотрудников вспомнит что-нибудь полезное про этого типа.
— Вечером сделаем. А сейчас к Светлане!
Ехать до Светланы оказалось недалеко. Жила она в центре. Меньше чем за двадцать минут они добрались до ее дома. Внутренний дворик был проходным, тем не менее тут было очень симпатично.
— Вот ее подъезд, — указал Елисей на чистенькую и опрятную дверь. — А окна на втором этаже. Вон те!
— А ты откуда знаешь?
— Когда я Олега сюда привозил, то он ушел, а после я его в тех окнах увидел. И женщину вместе с ним.
— То есть ты за ним следил? — нахмурился Тимошка. — По своему желанию действовал или попросил кто?
— Никто меня не просил!
— Ладно врать-то! Небось Ленка и попросила! Интересно ей стало, куда это ее Олежка каждый день уматывает, вот она и улестила тебя. Что она там тебе посулила? Денег?
— Деньги мне не нужны!
— О как! Всем нужны, а ему не нужны. Каков гусь!
— То есть я хотел сказать, что деньги меня не интересовали.
— А что же тебе сестренка посулила?
— Ничего она мне не сулила. По-человечески попросила меня ей помочь, я и помог. Почему нет? Если Олег вздумал крутить любовь с другой женщиной, то это было непорядочно в отношении Лены. Она имела право как-то бороться с этим.
— И ты ей решил в этом помочь?
— Да.
— Нравится тебе моя сеструха? Признавайся!
— Лена красивая, — признался Елисей и покраснел.
Все с ним было ясно. Втрескавшись в Лену, он охотно пошел на предательство интересов своего шефа.
— Ты про эту Светлану откуда узнал?
— Мне Олег сам рассказал. Когда я у него спросил, куда он ездит каждый день, он увиливать не стал, сказал, что ездит к бывшей жене, с которой его ничего не связывает, кроме когда-то в давние времена зарегистрированного брака. Он хотел со Светланой развестись, чтобы жениться на Лене. Я и Лене то же самое сказал.
— Если так, тогда ладно. Прощаю.
Но если Тимошка был удовлетворен услышанным, то Сашеньке подобное оправдание отнюдь не казалось железным. Когда мужчина хочет развестись с женщиной, он не ищет с ней встреч. Максимум один-два раза, чтобы обговорить все детали предстоящего развода. Да и два раза — это уже много. Один раз, чтобы обсудить раздел имущества, если таковое имеется, а потом уже следующая встреча у дверей загса, откуда они оба должны выйти счастливыми и свободными людьми.
Вот только Олег мотался к своей жене каждый день. И, значит, что-то между ними было еще помимо назревающего развода.
— Так все вместе и пойдем? — спросил Тимошка, когда они стояли перед дверью в подъезд.
Елисей тут же заявил:
— Я могу тут подождать. Не рвусь такие новости людям сообщать.
Тимошка кивнул Сашеньке:
— Ты тоже тут побудь.
— А я почему?
— Ну, не нужно тебе идти. Ты девушка красивая, но при этом об Олеге почему-то печешься, еще приревнует тебя Светлана эта, разговора у нас с ней может и не получиться.
Сашенька пожала плечами. Она не очень-то понимала, почему Тимошке хочется пойти одному, но протестовать не стала. А неизвестно, как бы повернулась эта история, пойди Сашенька вместе со своим кавалером.
Но она не пошла, а лишь сказала Тимоше:
— Ты начни там, введи ее в курс дела, про меня расскажи, я потом поднимусь.
Тимошка кивнул и подскочил к подъезду, из которого как раз в эту минуту выходил какой-то худощавый молодой человек. Щегольская коротенькая курточка, джинсы в облипочку и одетые на голую ногу кроссовки позволяли лицезреть тонкие щиколотки. На одной из них красовалась татушка, венок из проволоки с шипами. Сашенька поежилась, несмотря на объявленную весну, тепло в городе не торопилось наступать. А этот с голыми ногами разгуливает.
Сегодня, к примеру, было очень зябко, с побережья Балтики немилосердно дул ледяной ветер, пробирая буквально до костей. Сашенька куталась в теплый шарф, на голову натянула капюшон и совсем не огорчалась, что с утра нацепила на себя пуховичок. А этот паренек с голыми ногами, куртка нараспашку, шарфа нет вовсе. Лишь на плече большая сумка, в которую он вцепился обеими руками, словно боится, что ее украдут. Что у него там? Сокровища? Деньги?
Сашенька молча смотрела вслед странному пареньку, когда услышала у себя над ухом:
— И еще темные очки, типа, лето у него!
Оказывается, Елисей тоже обратил внимание на этого соседа. Вот художественная натура, даже очки заметил, Сашенька на лицо и не посмотрела. Они еще немного постояли перед дверями, потом Сашеньке позвонил Тимошка.
— Поднимитесь, — сдавленным голосом попросил он.
— Оба?
— Да, оба. Тут что-то непонятное произошло.
Сашенька взглянула на Елисея. Тот был бледен. То ли замерз, то ли предчувствовал неладное. У самой Сашеньки ощущение гнетущего холода стало таким сильным, что зуб у нее буквально не попадал на зуб.
Тимошка встретил их, переминаясь у дверей квартиры.
— Заходите, — прошептал он. — Посмотрите сами, может, я еще и ошибаюсь. Хотя нет, вряд ли. Мертвецов-то я уж и раньше видел.
— Что-то случилось?
— Случилось, да. И вот что… вы тут не трогайте ничего. Не надо.
Тимошка вошел в квартиру и поманил за собой друзей. Ох, до чего же не хотелось Сашеньке переступать порог этой квартиры. Как чувствовала она, что разделит этот шаг ее жизнь на две половины, на безмятежную ДО и проблемную ПОСЛЕ. И все-таки уклониться было нельзя, пришлось зайти.
Внутри было темно, но, как ни странно, уютно. Сразу чувствовалось, что обитает тут женщина, обожающая свою норку. Всюду картинки на стенах, салфеточки на полочках, вазочки тут же и вся эта прочая милая сердцу домохозяйки дребедень. И кроме того, все эти безделушки были расположены в таком приятном для глаза сочетании, которое под силу освоить только женской руке. Мужчине невдомек, что вот ту вазочку лучше оставить пустой, а вот эта будет смотреться выигрышно только с пучком сухой пшенички да несколькими сухоцветами в ней.
В прихожей не было окон, и свет тоже не горел. И все же Сашеньке удалось рассмотреть, что на вешалке имеется только женская одежда, на полке только женские шляпки и шарфики, да и обувь в обувнице выставлена исключительно на женскую ножку. Было очевидно,
