— Вот, Андреич, человек уверяет, что раньше тут, напротив нас, люди жили. Ищет кого-то, может, ты вспомнишь?
Мужчина повернулся ко мне:
— Я ищу Лену Городецкую. Девичья фамилия у нее Каратаева, зовут Елена Алексеевна, лет тридцати шести…
Мужчина и парень переглянулись, и парень сказал:
— Здрасьте! С этого и надо было начинать…Конечно, все в городе знают, где они живут. Вам надо выехать на объездную, там указатель будет, метров через пятьсот, на Прохорово. В поселок не въезжайте, увидите там широкую бетонированную автодорогу и шлагбаум.
Пожилой кивнул:
— Только так просто вас туда не пустят. Люди там живут непростые, так что и не знаю…
— Давно они отсюда уехали? — спросил я у него.
Он словоохотливо сказал:
— Давненько. Лет восемь, как отец их, Алексей Ильич, уехал на свою родину. Тогда же Александр, брат Лены, дом за городом отстроил, а здесь базу свою разместил.
— Я смотрю, вы их хорошо знаете.
— Еще бы! Они и росли-то у меня на глазах. Хорошие дети у Алексея Ильича, ничего не скажу.
Паренек ухмыльнулся:
— Кто ж их не знает? Сам Каратаев мэром у нас был.
— Почему был?.. Сняли, что ли?
Пожилой недовольно и строго глянул на паренька, и тот мигнул.
— Убили его. Вот уж год, как похоронили. Хороший был мужик, правильный. Многие его добрым словом поминают.
— А промбаза теперь чья?
— Сейчас здесь вдова его хозяйствует. И ничего, управляется. Народ, что работает у них, не разбегается, за работу держится. А Лена с мужем отцовское дело продолжают, большегрузы у них, и техника всякая. У меня тут кум в охране, если хочешь, я попробую тебе узнать какой номерок, чтоб зря не ездить. Ленкиного, у него, понятное дело, не будет, а вот диспетчера ихнего телефон он знать должен. Те им часто краны и технику всякую дают.
Я свернул на бетонку и притормозил у шлагбаума.
Парень в форме военизированной охраны проверил мои документы, и лихо козырнул:
— Проезжайте. Полина Витальевна звонила, просила пропустить вас.
Он объяснил, куда ехать, и уже через пару минут я притормозил у кованых ворот.
По дорожке от дома ко мне шла молодая женщина в темном платье.
Мы поздоровались, я представился.
Она протянула мне узкую прохладную ладонь:
— Полина. Лена звонила мне. Давайте вашу машину поставим в гараж, и я накормлю вас ужином.
Она терпеливо дождалась меня, и пошла вперед, показывая дорогу.
— Лена сказала, что завтра постарается вернуться пораньше. Они с Ильей поехали отвезти отца и внуков. Это не очень далеко, но Алексей Ильич уже немолод, и неважно себя чувствует. В общем, Лена решила, что будет лучше, если они с Ильей отвезут их на своей машине. Конечно, если бы она знала, что вы приедете…
Я прервал ее:
— Ничего страшного! Я не тороплюсь. И я так рад, что нашел ее. Ленка и Илья никогда не приезжают на встречи выпускников, и мы все их давно потеряли. Так что я даже рад оказии, благодаря которой я оказался здесь.
Полина полуобернулась и спросила:
— Вы ведь учились и с ее мужем, Ильей?
Я кивнул.
— Конечно, — и дипломатично добавил:- только он был в параллельной группе, и мы не слишком дружили.
Полина рассеянно кивнула.
Она устроила меня в гостевой спальне на втором этаже, вынула из шкафа свежие полотенца:
— Можете принять душ. Я займусь ужином, но это совсем недолго. Как освободитесь, спускайтесь.
Я выложил немногочисленные вещи в шкаф, забрал дорожный несессер и с наслаждением принял душ и побрился. Конечно, сейчас в машинах кондиционеры и все такое, но все равно, дорога есть дорога.
Я спустился вниз с мокрыми после душа волосами.
Полина накрыла стол на веранде. Из леса дул прохладный ветерок, и я с удовольствием устроился в плетеном кресле, ожидая хозяйку.
Видимо, она тоже была в душе, потому что спустилась босиком, в домашних светло-голубых джинсах и плотной маечке, которая ей шла необыкновенно. Я внимательно присмотрелся к девушке, и подумал, что она гораздо моложе, чем показалась мне вначале: лет 25–26, не больше.
Из кухни пахнуло чем-то вкусным, и я вспомнил, что сегодня не обедал, так что ужин, пусть даже и такой поздний, оказался кстати.
Полина принесла мне огромную тарелку с отбивной, картофелем-фри и зеленым салатом, сыр, свежие овощи, замечательно вкусный салат из зеленой фасоли и салатницу с непонятной красно-зеленой массой.
Я неуверенно подцепил вилкой смесь, попробовал и в изумлении поднял на нее глаза:
— М-м-м! И что это такое?
— Песто, — и пояснила: — баклажаны и помидоры пекут на костре, а потом все взбивается в блендере с зеленью и пряностями. Это очень вкусно!
Я покивал с набитым ртом.
В отличие от меня, Полина ела мало, в основном, она следила за тем, чтобы моя тарелка не пустовала. Она лениво ковыряла вилкой в салате, подозреваю, что, как вежливый человек, просто пыталась составить мне компанию.
Я присмотрелся к ее лицу, и мне показалось, что она очень устала.
Я с пониманием спросил:
— Что, сегодня выдался трудный день?
Она сглотнула и с трудом сказала:
— Не трудный. Просто плохой. Год назад погиб мой муж…
Я кивнул:
— Извините…
— Ничего, я уже вполне могу об этом разговаривать. Сегодня с утра был митинг, посвященный его памяти, потом отмечали годовщину в ресторане, потом я провожала Сашиного сослуживца с семьей, они гостили у нас последнюю неделю, потом собирала в дорогу детей…
— Детей?
Она кивнула:
— У нас двое, Тимка и Леша. Они близнецы, так что шкодят всегда хором. Им по три года, самый забавный возраст… Дед обожает внуков, и я отпустила их погостить. Там воздух замечательный, и река рядом. Прошлым летом они приехали, черные, как два негритенка. Сама-то я прошлое лето помню плохо, как-то так все неожиданно произошло… Толком и помню все только с того момента, как Алексей Ильич привез мальчишек, а до этого — как провал.
Она поднялась:
— Кофе?
Я кивнул, и Полина спросила из кухни:
— Вы любите натуральный?
Я отрицательно покачал головой:
— Вообще-то, предпочитаю растворимый, с молоком и сахаром. А еще лучше, со сгущенкой.
В кухне что-то зазвенело и покатилось.
Я поднялся и заглянул: Полина собирала с пола осколки чашки.
— На счастье, — резюмировал я.
Она промолчала, выбросила осколки в ведро.
Принесла мне кофе, именно так, как я люблю, в большой расписной чашке с толстыми краями. Отогнув крышечку банки, спросила со странными интонациями:
— Четыре ложки?
Я удивился:
— Нет, зачем так много? Вполне достаточно пары.
Полина задумчиво размешивала молоко в чашке, и я заметил, что она прикусила губу. Поставив чашку передо мной, она устроилась напротив, с крохотной чашечкой натурального кофе.
Я извиняющимся голосом произнес:
— Это я в армии приучился пить такой кофе. Очень сытно, и согревает сразу.
Она слабо удивилась:
— Вы служили?
— Ну, если это можно так назвать. Я попал после института офицером на два года. Сам я из Перми, и так совпало, что и служить пришлось в Перми, места там красивейшие. Родители мои до сих пор там живут, я к ним часто наезжаю. У нас в Москве последние зимы уж и вовсе малоснежные, а там — как положено. Так вот намерзнешься при минус сорока, да с ветерком — обхватишь пальцами горячую кружку, вдохнешь пар, а сладкий кофе прямо горячим клубком все в тебе так и растапливает…
Она засмеялась:
— Вы так здорово рассказываете! Действительно, я тоже заметила, что снега с каждым годом все меньше. Без него зимой скучно.
Мы еще поговорили, потом я отошел с сигаретой к перилам, а Полина собрала посуду на поднос. Еще некоторое время я наблюдал за девушкой сквозь окно кухни, и мне все больше нравилось на нее смотреть…
Постель оказалась удобной, подушка пахла свежим бельем, в общем, уснул я, едва коснулся ее головой.
Проснулся, как от толчка. Прислушался, но за окном было по-прежнему тихо, только где-то вдали лягушки давали концерт. По случаю летней жары я оставил на ночь открытой дверь, которая выходила на широкую веранду.
Я уже почти уснул, когда внезапно снова услышал посторонний звук, от которого, видимо, проснулся несколькими минутами раньше.
Я поднялся, натянул джинсы и вышел на веранду. Здесь уже четко услышал влажные всхлипы и нерешительно подошел к приоткрытой двери.
Полина лежала, уткнувшись лицом в подушку. Я присел возле нее и погладил щеку тыльной стороной руки.
Она замолчала, но не отстранилась, а потом… Потом она прижала мою руку к своему лицу, и прерывисто задышала, и как-то так вышло, что я уже целовал ее влажный полуоткрытый рот, и гладкую горячую кожу, и она, задыхаясь, нетерпеливо отвечала мне. Кажется, мы не сказали друг другу и слова…
Я лежал рядом с Полиной, испытывая сильное желание закурить, но не желая отправляться на поиски сигарет. После того, как я отпустил ее, она не издала ни звука. Я приподнялся на локте, и погладил ее волосы.
