не сделал. А ты вроде человек ученый, а тут сплоховал.
– Что поделаешь, дядя Витя. Оступился. Разбил свой брак вдребезги. А что разбито, того не склеишь. И у Таньки теперь новый мужик. И я жениться надумал.
– И кто она, твоя невеста? Красивая?
– Так вот в том-то и дело! И красивая, и молодая, да увезли ее!
– О как! У вас в городе уже невест воруют? А кто? Знаешь?
– Так ее Федор и увез. В Трушине он живет. Ты должен его знать. Сам из себя мужик он приземистый, ноги короткие и кривые, руки почти до земли, борода густая, нрав хмурый. Питомник держит в ваших краях, собак выращивает. Кавказских овчарок. Сын у него маленький есть – Петенька. И жена. Имени ее я не знаю.
С каждым произнесенным словом дядя Витя становился все мрачней.
А под конец и вовсе выдохнул:
– Ох и не повезло же тебе, парень. Даже не знаю, чем тебе и помочь. Если Федор у тебя девку украл, то вряд ли ты ее назад живой увидишь.
– Это еще почему?
– Да что-то никто из тех, кто с ним и к нему приезжал, назад уже не вернулся. Дом его – это для них всех дорога в один конец.
– Ты что такое говоришь? – поразился Степан. – Как это?
Дядя Витя задумчиво посмотрел на него и спросил:
– Скажи мне одно, парень, ты точно уверен, что Федор твою невесту украл?
– Он это! Или у вас в Трушине много Федоров живет с такими приметами?
– В Трушине и нет ни одного. Федор с семьей теперь подальше живет.
– Где?
– На Старой Мельнице он себе дом построил.
– Так это же километров десять по глухому лесу!
– Ну, десять – это если по дороге, а по лесу и покороче будет.
– Все равно далековато от цивилизации забрался.
– А я тебе о чем говорю.
– И как он там живет? Там же ни электричества, ничего!
– Электричество у него как раз есть. Он себе сам добывает. На реке там водосброс, потому и мельница в прежние времена там стояла. Теперь вместо того чтобы муку водой молоть, та же вода Федору электричество вырабатывает.
– А что он вообще за человек? Чем на жизнь зарабатывает?
Дядя Витя долго молчал, явно не решаясь начать этот разговор.
– Тут ведь какое дело… Ты-то, Степушка, уедешь, а нам с женой оставаться. Коли ты Федора и остальных свалишь, тогда хорошо. А коли нет? Да если он еще прознает, что это я на него навел, так мне точно не поздоровится. Как минимум дом спалят.
– Дом? Спалят? Кто спалит? Федор с сыном?
– Да при чем тут Федор? Ты думаешь, он там один всем заправляет? В том-то и дело, что Федор – это у них так, шестерка, мальчик на побегушках. Ему самому нипочем бы тех дел не провернуть. Я же его сызмальства знаю. Он дуб дубом. Уж на что малый спрос с нас в школе был, а он и там из двоек не вылезал. В училище его отдали, он и там учиться не смог. Так его матери и вернули с диагнозом – идиот. Его даже в армию не взяли, потому что диагноз. Куда идиоту оружие давать? Пусть дома сидит. Он и сидел… до поры до времени.
И дядя Витя снова многозначительно замолчал. Ну не хотел он говорить про этого Федора. Чем-то таинственный сосед основательно запугал его. Но и у друзей не было иного выхода, кроме как разговорить дядю Витю. Они клялись и божились на два голоса, что никогда даже имени дяди Вити не упомянут. Прямо забудут, как и звать-величать его. А если спросят, то все стрелки переведут на хозяина квартиры, который и сдал им Федора.
Дядя Витя поверил и потихоньку начал оттаивать.
Но как только он открыл рот, чтобы завести нужный сыщикам разговор, как на улице раздался жуткий протяжный вой, от которого душа сразу скрылась в пятки.
Первая мысль у Саши была про Барона. Как он там? Один-одинешенек!
– Волки! – вскочил он на ноги, готовясь бежать на улицу, спасать своего песика.
Но дядя Витя буквально повис на нем.
– Куда! С ума сошел! Увидят! Схватят!
– Там же у меня машина! А в машине собака!
Дядя Витя побледнел.
– Вот я балда! – воскликнул он. – Куриные мозги! Вы же сюда из города не пешком, на машине приехали! Еще на Федора грешу, что он идиот. А он-то поумней будет, это я идиотом выступил!
И тут же кинулся к выключателю.
– Свет! Свет тушите везде в доме! Пусть думают, что никого в Трушине и нету живого! Может, пронесет на этот раз!
И, прильнув к окну, дядя Витя продолжал сетовать:
– Эх, сглупил я! Не сообразил сразу, надо было вашу машину-то ко мне в сарай загнать. Так-то оно надежней бы было. А теперь уж поздно. Да может, еще и не заметят они ее. Смотря какой дорогой поедут. Низом мимо меня они редко ездят, тут у меня дорога плохая. Но как знать… как знать.
На улице снова раздался все тот же протяжный вой. На сей раз он был гораздо ближе.
– Едут! – ахнул дядя Витя.
Кто едет? Кто воет? Волки? Собаки? Удивляло и поведение Казбека, который при первых жутких звуках забрался под кровать и не высовывал оттуда и носа.
– Чего это он?
– Чего-чего… Боится! И ты бы боялся, коли знал бы их!
– Кого?
Саша подошел ближе и тоже выглянул в окно. На улице к этому времени уже стемнело. Они засиделись у дяди Вити, заговорились с ним, поэтому и не заметили, как за окном сгустились ранние зимние сумерки. И снова этот жуткий, леденящий душу вой.
– Хоть бы пронесло! – шептал рядом дядя Витя. – Хоть бы не заметили!
– Кто это? Волки?
– Какие там волки! – отмахнулся от него дядя Витя. – Волков в наших местах, считай, и не осталось совсем. Впрочем, как и медведей, лосей и другой живности. Всех перебили нехристи!
– Кто перебил?
– Друзья вашего Федора! Вот кто!
И тут вой сделался еще ближе.
– Все! – страшным пророческим голосом произнес дядя Витя. – Сюда едут! Пропали мы!
Вой и впрямь сделался ближе и громче. Забившийся под кровать Казбек начал тихонько подвывать. Саше со Степаном невесть почему тоже сделалось жутко. Особенно когда они увидели, что из-под кровати вытекает мокрая лужица. Казбек со страху не удержался и нарушил правила приличия. Саша не мог себе представить, что такое должен испытывать взрослый пес, чтобы со страху напрудить
