мгновенье ее отдернет, словно тонкую ветку.
Основной удар пришелся по правому колену и левому локтю девушки. Она распласталась по ступенькам, словно ковер из медвежьей шкуры и сейчас ощущала лишь тупую боль, разносившуюся по всему телу. Рука, которой сиделка держалась за пандус, ныла с каждой секундой все сильнее. Аккуратно встав на ноги, Ольга осторожно обернулась, удерживая всеми силами равновесия так, будто сейчас она стояла посреди ледового катка без коньков.
Глядя вниз, туда где заканчивались ступеньки, девушке приходилось лишь догадываться, как бы сложилась ее судьба, не среагировав она вовремя. Неожиданно для самой Ольги, знающий этот дом как свой собственный, все вокруг стало чужим. Нет, не просто чужим – враждебным. Словно каждый уголок и стены желали ей смерти.
А еще эти проклятые ступеньки…
И тут девушку будто ударило током. Ведь именно так Костя и стал инвалидом. Именно здесь, в далеком прошлом, мальчик упал с лестницы, подписав себе заточение в инвалидном кресле до конца своих дней. Не иронично ли было самой Ольге повторить судьбу подростка? Упасть в яму, из которой девушка самолично вытаскивала всех нуждающихся? Что бы на это сказала ее мать, видя свою родную дочь, что повторяет судьбу родителя? Такую же беспомощную, прикованную к постели на веки веков?
«Это не мои мысли – подумала сиделка, ощущая, как сильно ей не хватает воздуха – Это не мои мысли. Кто это говорит? Что здесь…»
И снова удар током. Кровь. Костя. Ольга, озлобленная и раздраженная на саму себя и свои мысли (а ее ли это были мысли?), в два прыжка пересекла оставшиеся ступеньки, крепко хватаясь за пандус.
Мальчика она нашла в его же комнате. Девушка не вбежала в комнату к Михаилу. Его комната была дальше, да и в случае ограбления, если оно имело место быть, мужчина вполне смог бы о себе позаботиться. По крайней мере больше, чем был способен позаботиться о себе Костя. Но эта не единственная причина, по которой Ольга вбежала именно в комнату подростка. Какая-то часть сознания девушки – это шестое чувство, которое работало сегодня идеально, чтобы пренебрегать им, давало понять почему она даже не взглянула в сторону комнаты Михаила. Ее шестое чувство кричало только одно: С Михаилом что-то случилось.
И случилось что-то ужасное.
5
– О боже, Костя!
В комнате пахло мочой и дерьмом. Ольге не потребовалось много времени, чтобы понять, что это дело «рук» подростка, однако сейчас она была слишком взволнована и перевозбуждена. Мальчик смотрел на девушку снизу вверх пьянящим взглядом и кажется только что пришел в чувства. Его бровь была рассечена, а сам он полыхал жаром, настолько сильно подросток пропотел.
«Сколько времени он провел в своей комнате вот так – с ужасом подумал сиделка и не теряя ни минуты принялась поднимать подростка с пола.»
Должно быть адреналин немного спал, потому как травмированное колено тут же дало о себе знать, стоило девушке потянуть к себе инвалида. Она даже чуть не упала вместе с ним, однако в ее распоряжении еще имелось одно здоровое колено, на которое девушка и оперлась. И все же отступать уже было поздно. Пыхтя и постанывая, с третей попытки сиделка кое-как усадила Костю в его инвалидное кресло. Сейчас он казался ей тяжелым даже в своем нынешнем состоянии: исхудавший и с атрофированными конечностями. Развернув кресло к выходу, Ольга тут же проследовала в ванную комнату.
Сам Костя молчал. Он совсем не сопротивлялся девушке и лишь жмуря глаза, старался не расплакаться вновь. Сейчас у него были двойственные чувства. С одной стороны, мальчик был на седьмом небе от счастья. Ольга жива. Жива и здорова. Какое облегчение. И все же была другая сторона медали. Эта сторона показывала мальчику, что он мог лишь терпеть, превозмогая унижение, которое еще никогда не испытывал в своей жизни. Подросток ничем не мог помочь этой девушке. Не мог он и сказать ей о том что произошло. Девушка, в которую он был влюблен видела его валяющегося на полу в собственной моче и дерьме.
Что может быть хуже?
Ну, худшее вполне могло ожидать их в самом скором времени. Ольга и Костя знали это и на мгновенье их мысли вошли в один общий поток. Они так и не поняли, что произошло. Предчувствие обоих говорило им о том, что во всем этом замешан Михаил. И что он был опасен. Да, сейчас он был далеко. Но он все еще представлял угрозу. И действовать нужно было незамедлительно.
Надев резиновые перчатки для уборки и раздев Костю до гола, Ольга посадила подростка в ванну. Девушка предпочла вымыть мальчика молча, прекрасно понимая всю неловкость сложившейся ситуации. Сам юноша все так же жмурил глаза и старался, чтобы даже его дыхание не было услышано. Он хотел просто исчезнуть, однако руки сиделки каждый раз спускали подростка с небес на землю. И все же Костя позволил себе заплакать снова. Под струей душа его слезы были совсем не заметны. Отец не добрался до Ольги. Хвала Богам. И даже более того. Сейчас, впервые за долгое время мальчик и девушка остались вдвоем. Не только физически, но и морально, а значит это несомненно должно их сблизить. Теперь их объединяла общая цель и думая об этом юноша ненадолго забыл о своем униженном состоянии. Сейчас главной целью являлось выживание. При этой мысли Косте стало немного легче.
Ольга же никак не решалась поговорить с Костей, хоть и понимала, как сейчас важно разобраться во всем том, что происходит вокруг. Она видела, как дрожат его плечи и хоть не видела глаз, но понимала – подросток плачет и ему ужасно страшно. В доме они были одни – это девушка знала наверняка. Почему она это знала… теперь не было для нее чем-то актуальным. Она просто знала и все тут. Опасность была далеко, но как скоро она грянет вновь? Девушка решила отложить разговор на «после душа». Еще она ощущала жар, исходящий от мальчика и это вызвало реальные опасения по поводу его здоровья.
Стараясь делать все быстро и при этом быть аккуратной, сиделка прикасалась к Косте, словно к маленькому щенку – осторожно и нежно. Девушка устала,
