Длинные тени - Дэвид Балдаччи

видел никаких охранников в доме матери, когда был там. Но сообщил, что мать ему об этом сказала и что это из-за какой-то глупости, связанной с ее работой. Вероятно, это формулировка Тайлера, а не судьи.

– Как же он не видел там телохранителя?

– Ну, если охранник все время был снаружи и если прибыл и убыл, пока Тайлер спал, такое вполне могло быть. Надо получить эти сведения в компании.

– Значит, бывший муж может быть чист и свободен? – уточнила Уайт.

– Не обязательно, – возразил Декер. – Возможно, мы имеем дело с заказным убийством. Тогда его алиби не имеет значения.

Когда Амос уселся в машину и захлопнул дверцу, его телефон зажужжал. Он узнал номер.

Эрл Ланкастер.

_{– Какие-то проблемы, Эрл? – встревожился Декер.}

– Сэнди, Амос.

Он почувствовал, как внутри него что-то оборвалось.

– Сэнди? Что случилось? Она в порядке?

– Я пытался поговорить с ней о маме. Но не смог продвинуться ни на йоту.

У Декера отлегло от сердца.

– Эрл, у полицейского департамента в распоряжении очень хорошие психотерапевты. Они могут потолковать с Сэнди…

– Амос, мы пытались, – перебил явно впавший в отчаяние Эрл Ланкастер, – да всё без толку. Дело в том…

– В чем же?

– Сэнди хочет говорить с тобой.

– Со мной?!

Эндрюс завел двигатель, и Амос поднял голову. Уайт с любопытством смотрела на него.

– Зачем ей говорить со мной? – понизил он голос.

– Потому что она говорит, что ты никогда ей не врешь.

– Штука в том, Эрл, что я во Флориде по делу. И не могу сейчас вырваться.

– Ничего страшного. Она просто хочет поговорить с тобой. Сможешь сейчас? Она очень настаивает.

Декер посмотрел на Уайт, не сводившую с него глаз.

– Она хочет поговорить со мной сейчас? Что я должен ей сказать?

– Что… – Голос Эрла прервался. – Что ее маме пришлось уйти, но она всегда будет смотреть на нее сверху, приглядывать за ней, что-то в этом роде… – Декер услышал шум в трубке. – Ладно, Сэнди, ладно, он здесь.

Амос услышал шорох, когда телефон переходил из рук в руки. Потом раздался голос Сэнди:

– Ты Амос Декер?

Он подумал, не дать ли отбой. Но потом представил маленькое, преисполненное надежды личико Сэнди – и просто не смог.

– Ага, Сэнди, это Амос Декер.

– Я хочу к мамочке, Амос Декер, но никто не говорит мне, где она. Ты мне скажешь, куда она пошла? Пожалуйста?

В силу своей натуры Сэнди говорила громко, и, судя по выражению лица Уайт, она это слышала. Заметила беспомощный взгляд Декера и поспешно отвела глаза.

– Она… – пролепетал Амос, – твоей… мамочке пришлось уйти, Сэнди.

– Нет! Так говорят, но мамочка никогда-никогда не уходит, не сказав мне досвиданье. Она меня любит. Ты врешь мне, а ты никогда не врешь. – Она заплакала.

Декер подумал о словах, которые предложил использовать Эрл, но понял, что Сэнди увидит его насквозь, и это только все усугубит. Пусть она умственно неполноценна, но в некоторых отношениях куда прозорливее него. И это тот самый случай, потому что касается непосредственно сердца.

– Сэнди, ты меня выслушаешь?

– Нет, если скажешь, что мамочка ушла, не стану, – проговорила она сдавленным голосом.

– Ты… – Декер с трудом верил, что вот-вот скажет это, но ничего другого ему в голову не пришло. И он не хотел подвести Сэнди вслед за ее матерью. – Ты помнишь мою дочь Молли? Вы вместе играли.

Тон Сэнди тут же повеселел.

– Конечно, я помню Молли. Она была очень добра ко мне.

– А потом, помнишь, однажды Молли ушла, правда?

– П-правда.

– Я не хотел, чтобы она уходила, но ей пришлось, потому что… ну… у нее не было выбора. Она не хотела покидать меня, но кое-что ее заставило.

– Мамочка сказала, что с ней что-то случилось. Что кто-то сделал ей больно.

– Это правда. Кто-то сделал моей доченьке больно, и ей пришлось уйти, Сэнди.

Эндрюс встретился взглядом с Уайт. Вид у него был расстроенный и потрясенный. Покачав головой, она прижала палец к губам.

– И мамочке Молли тоже, – сказала Сэнди. – Я помню.

– Да, и мамочке Молли тоже, они обе ушли вместе. Кто-то их заставил, они не хотели.

– Они сказали досвиданье?

– Сэнди, закрой глаза.

– Что, зачем?

– Просто закрой глаза, пожалуйста. Это важно.

– Ладно.

– Они закрыты? – спросил Декер.

– Да.

– Теперь подумай о своей маме. Что она делает?

– Она мне улыбается. Она всегда мне улыбается.

– Это правда. Каждый раз, когда твоя мама говорила мне о тебе, она улыбалась. Потому что она любила тебя больше всего на свете, как я любил мою доченьку.

При этих словах Уайт стиснула кулак и крепко прижала его ко рту. Глаза ее были закрыты, но из-под век сочились слезы.

– Ты видишь Молли, когда закрываешь глаза? – спросила Сэнди.

– Да, вижу, все время. И ее мамочку вижу. И, я думаю, потому-то они, и твоя мама тоже, так и не попрощались. Потому что когда говоришь «прощай», это значит, что мы больше не увидимся. Но мы увидимся. Ты видишь ее прямо сейчас. А я закрываю глаза, и передо мной Молли и ее мама. Я вижу их прямо сейчас, и они мне улыбаются. Так что никаких прощаний. Они всегда с нами, Сэнди. Надо только закрыть глаза и сказать: «Привет», и они к нам придут. Они прямо здесь, с нами. Всё время.

– Привет, мамочка, – проговорила Сэнди. – Это я, Сэнди.

– И даже если она вроде бы не отвечает, Сэнди, в голове ты знаешь, что она сказала бы. Молли всегда звала меня «папань». Так что прямо сейчас я слышу, как она так меня зовет.

– Мамочка зовет меня Сэнди-денди.

– Я знаю. И, наверное, она называет тебя так прямо сейчас.

– Я слышу ее. Правда-правда слышу. Это я, мамочка, Сэнди-денди…

– Ага, я тоже ее слышу.

– Я хочу показать ей новые платья, которые папочка мне купил.

– Уверен, она с радостью их посмотрит.

– Ты правда Амос Декер, да?

– Ага, я правда Амос Декер.

«К добру оно или к худу».

Несколько мгновений спустя в трубке раздался голос Эрла:

– Боже мой, Амос, не знаю, что ты сказал, но ее как подменили. Убежала наверх, хохоча во все горло и повторяя «Сэнди-денди» снова и снова. – Он помолчал… – Амос, ты еще там?

– Я еще здесь.

– Спасибо тебе большущее.

– Ага. Слушай, мне пора.

Дав отбой, Декер уставился на телефон. Эндрюс бросил на Уайт вопросительный взгляд.

– Отвезите нас к нашей прокатной тачке, – сказала она. – По-моему, пора нам заселиться в отель и перекусить. А может, и выпить.

Пока машина ехала,