Длинные тени - Дэвид Балдаччи

– Не стану спрашивать, не хотите ли вы об этом поговорить, потому что ответ знаю заранее.

Декер и Уайт сидели в обеденном зале «Даблтри». С едой было покончено. Амос взял пива, а Уайт вертела в пальцах бокал мерло.

Пропустив ее слова мимо ушей, Декер допил пиво и уже вставал, чтобы уйти, когда она сказала:

– У меня было трое детей, Декер. Сейчас только двое.

Он снова сел.

– Что стряслось?

– Разборка соперничающих банд на нашей улице. Палили почем зря. Одна пуля прошла сквозь стену нашего дома. Услышав шум, мой сын Донте сел в кровати. Пуля угодила ему прямиком сюда. – Фредерика прижала дрожащий палец к левому виску.

– Сожалею… Когда это случилось?

– Пять лет назад. – Помолчав, она опустила глаза. – Он был моим средним ребенком. Дети у меня шли прямо подряд. Мои биологические часики тикали. Я знала, что хочу троих. Думала, справлюсь, карьера в ФБР и все прочее… Пока мой бывший не ушел за порог, когда я еще вынашивала Джеки. К счастью, мама пришла мне на выручку. Я… меня не было дома, когда это случилось. Я была на… – Из груди ее вырвалось рыдание, но она быстро его подавила. Утерла губы салфеткой и подняла глаза, но избегая встречаться взглядом с Декером. – На задании.

Амос нервно стучал пальцами по столу. Он не хотел прерывать молчание, не зная, что сказать. Но наконец-то решился высказаться, поскольку чувствовал, что Уайт потребовалась немалая отвага, чтобы сделать столь душераздирающее признание. И она заслужила чего-то подобного в ответ.

– Сэнди – дочь моей прежней напарницы. У нее задержка умственного развития, так что она не может до конца понять, что с мамой. Потому-то ее отец мне и позвонил. У нас с Сэнди… что-то вроде доверительных отношений.

– То, что вы ей сказали, Декер, просто замечательно. Почти идеальное попадание в цель для данной ситуации.

– Обычно я не говорю о том, что стряслось с моей семьей. Я этого просто не… делаю.

– Я тоже. Но я просто подумала, что нам надо сломать лед.

– Справедливо.

– Говорят, время лечит, но я в этом не уверена. Вовсе нет.

– Время не обязательно лечит, но дает перспективу и приглушает чувство утраты. Впрочем, не для меня. – Амос прижал палец ко лбу. – Я не способен забывать. Ни на йоту. Ничего не идет на убыль, ничего не становится лучше. Это новый выход кино каждый день, но кино то же самое.

– Но вы ведь помните и хорошие времена, правда? Лучше, чем мы остальные – свои. У меня начинает угасать часть того, что связано с Донте. Я не хочу этого, но у меня двое детей и карьера, поглощающая все, что у меня есть.

Декер потер рот.

– Одно другое не компенсирует. Это сорок бочек арестантов.

– Это я понимаю. А еще понимаю, что вы подвели черту с личными вопросами, так что давайте перейдем к профессиональным. Сегодняшние впечатления?

Декер автоматически перестроился.

– Барри Дэвидсон в чем-то юлит, только не знаю, в чем. Тайлер растерян и страдает. Хочу поговорить со службой защиты «Гамма» и узнать, почему они охраняли судью. И еще хочу знать, что олицетворяет записка. «Res ipsa loquitor».

– Я это уже слыхала, но для полной уверенности погуглила. Юридический жаргон. Означает что-то вроде «Вещь сама себя доказывает».

– Верно, я тоже это проверил. Должно быть, это важно, по крайней мере для убийцы, а значит, и для нас.

– Думаете, это проистекает из рассмотренных ею дел, что-нибудь из прошлого? И повязка на глаза тоже? Может, какой-нибудь осужденный решил, что она его зарыла? Правосудие не было слепым и все такое…

– Тайлер думает, что она взяла охрану из-за чего-то, связанного с ее постом судьи, – сообщил Декер. – Но она могла покривить душой на сей счет. Это могло иметь отношение к ее бывшему мужу. У Барри Дэвидсона есть деньги, процветающий международный бизнес. Он любит закатывать вечеринки, приглашает домой девушек – во всяком случае, по словам Тайлера. Он мог с кем-то облажаться или присвоить какие-то средства сомнительного клиента, и вот вам результат. С ним расплатились, убив ее.

– Или, как вы предполагали ранее, он мог нанять для этого кого-нибудь… Так или иначе, нужно проверить его финансовую отчетность.

– Эндрюс уже занят этим. Но давай обсудим возможность, что ее убил кто-то другой, потому что имел зуб на Барри.

– Но зачем убивать судью вместо него? – недоумевала Уайт.

– Может, если его убьешь, с деньгами распростишься навсегда?

– А если так, и он знает, кто это? Может, как раз об этом он нам и недоговаривает?

– Он либо скажет нам в конце концов, – произнес Декер, – либо разберется с ними сам, либо будет держать рот на замке, потому что боится – я бы отдал голос за это, – либо скроется, потому что напуган до усрачки.

– Мне нравится, как вы резюмируете. Так аккуратно и упорядоченно…

– Джеймисон сказала тебе о цвете электрик, правда? – Он искоса глянул на нее.

Не ответив, Уайт просто продолжала наблюдать за ним.

– Когда я вошел в дом судьи и на меня чуточку «накатило»… Я видел выражение твоего лица. Смерть равноценна цвету электрик. Ты это знала. Я прочел это по твоему лицу.

– Она сказала мне, да, – признала Уайт.

– Это была не праздная болтовня когда-то давно. Ты позвонила ей после того, как тебя назначили моей напарницей.

– И, надо воздать ей должное, Алекс не хотела мне ничего говорить. Она безоглядно вам предана, если у вас есть какие-то сомнения по этому поводу. Но я сыграла картой «между нами, девочками-агентами, говоря».

– Мне нужно знать еще что-нибудь о системе коммуникации между девочками-агентами?

– Я скажу, если это будет уместно. – Уайт помолчала. – Это вас раздражает?

– Нет. Вообще-то это единственное из всего сказанного тобой до сих пор, что заставило меня улыбнуться.

– Вы улыбнулись? – Она вытаращилась на него. – А то я что-то не заметила…

– Внутренне.

– Само собой, – усмехнулась она.

И они разошлись по своим номерам.

* * *

Тут же позвонив домой, Уайт поговорила с матерью и детьми.

Ей пришлось наверстывать уйму событий, хотя в отлучке она была не так уж долго. Приятно было услышать их голоса, особенно сейчас, после стольких перемен в жизни.

Пока она была занята этим, Декер сидел у себя на кровати, глядя в окно, где солнце уже давно угасло, но сквозь стекло был слышен рокот залива.

Закрыв глаза, он снова представил пистолет в руке Мэри Ланкастер.