class="p1">– Успокойтесь. – Беннет отчего-то почувствовал себя виноватым. – Все хорошо. Клянусь, все хорошо! Я друг вашего дяди. Меня зовут Беннет. Ох, вы ранены. Позвольте…
– Нет, со мной все в порядке. Это Луиза. А, Беннет, да, я знаю, кто вы. – Она быстро метнулась к двери. – Послушайте. Вам туда нельзя! Точно нельзя. Она в ночной сорочке.
– И что с того? – Беннет был ошарашен. – Если кто-то впал в безумие и пытается задушить… Ведь именно это она и делала?
Невообразимо. Он вспомнил веснушчатую, скромную девушку с механической улыбкой, следующую, словно тень, за лордом Канифестом, тихую, деловитую, ту самую, что занималась перепиской отца и которой не дали выпить второй коктейль.
– В безумие? – повторила Катарина Бохун, пересиливая боль, и слабо хохотнула. – Луиза? С этим ничего не поделаешь – она истеричка. После того, что случилось вчера… Прошу, не делайте глупостей! Я сама не слишком хорошо себя чувствую.
– Знаю, – мрачно отозвался Беннет и подался вперед, когда она, пошатнувшись, прислонилась к стене.
– Бога ради, что вы делаете? Отпустите меня! Слышите, отпустите!
Он отнес ошарашенную и несколько напуганную барышню к себе в комнату, открыв дверь ногой. Там, желая рассмотреть ее получше, опустил на удобные подушки на широком подоконнике глубокого оконного проема. Порылся в чемодане в поисках бутылки бренди, которую счел разумным привезти в Англию, где, увы, все закрывается так рано. Когда он вернулся, она слегка приподнялась, облокотившись о подоконник; в ее глазах читалась усталость.
– Нет, – быстро сказала она, – я в порядке. Не надо бренди, спасибо.
– Выпейте! Почему нет?
Именно усталость, как показалось ему, заставила ее сказать правду. Она говорила словно помимо собственной воли:
– Потому что дядя Морис скажет, что я пила. Добрый старый дядя Морис! Вот… – Она с трудом болезненно сглотнула, а он тем временем намочил полотенце, отжал его и попытался приложить к багровым синякам у нее на шее.
– Так хорошо. Вам лучше?
– Разумеется.
– Может, сделать еще один компресс? Нет? Тогда подождите, я пристрою эту штуку у вас на шее, а потом вы мне расскажете, что заставляет ваших друзей типа… типа ее светлости Луизы Кэрью, – (звучание этого имени показалось ему самому странным, особенно если вспомнить смиренную девицу, которая ему всегда представлялась сидящей ниже других), – ваших друзей типа ее светлости Луизы Кэрью впадать в истерику и пытаться вас убить. Сидите тихо!
– Ну вот что вы делаете? Дайте мне это полотенце.
Она пошевелилась и слабо улыбнулась. Он рассмотрел ее более внимательно. Сходство? Если бы не игра света, он мог бы вообще его не усмотреть.
Ее отличала собственная неброская красота. Лицо бледное, без макияжа, тонкие брови с приподнятыми внешними кончиками, над словно светящимися изнутри темно-карими глазами. Она, в отличие от Марсии, смотрела прямо и пугающе пристально, но у нее были такие же тяжелые веки, маленький пухлый рот и изящная шея.
Что же тогда? Очередная жертва снов в этом странном доме? Фон для тщеславных выходок братьев Бохун, как Луиза – для лорда Канифеста? Все было предельно ясно по тону, которым Джон Бохун рассеянно говорил о «крошке Кейт». Он вспомнил, что по этому поводу сказал Уиллард.
– Прошу меня простить, – произнесла она с беспокойством, – я была расстроена и говорила глупости, впрочем, как всегда. Но я очень люблю Луизу. У нее никогда не было шанса… Ее отец… ну, вы же его видели?
– Я слышал, как он говорит.
– Да, я именно об этом. – Она кивнула. – Луизе вы понравились. В дружеском кругу она совсем другой человек. Думаю, это можно сказать про всех нас. – Она выглянула в окно, потом снова повернулась к нему. – Можно у вас кое-что спросить? Стелла сказала… Стелла – это горничная, которая утром принесла мне чай. Так вот, Стелла сказала, что они все обсуждали это внизу… Это правда? Ну, касательно Марсии… Это так? Да? – произнесла она, не переводя дыхания.
Он кивнул.
– Стелла сказала, что ее ударили… убили там, в павильоне, и у нее вся голова разбита, а Джон нашел ее там. Это тоже правда?
– Боюсь, что да.
Она снова отвернулась к окну, плечи ее были напряжены, глаза закрыты. Через некоторое время он тихо произнес:
– Она вам нравилась?
– Нравилась? Нет. Я ее презирала. Впрочем, и это неправда. Но боже, как я ей завидовала…
Сказать было нечего. Беннет чувствовал неловкость. Он порылся в вещах, разыскивая сигареты.
Она снова заговорила:
– Они знают, кто это сделал?
– Нет. Но считают, что это тот, кто был в доме.
– Ну да, разумеется. Тот же человек, что шел по галерее вчера ночью.
Он снова присел на подоконник, но озвучивать громкие и пустые обещания помочь не хотелось – зачем? Ощущения были сложные и запутанные, но необъяснимо сильные. Наверняка она это заметила, потому что вдруг сказала:
– Спасибо. Вы даже не представляете, как я вам благодарна. – (Спокойная улыбка.) – Многие думают, что я могу позаботиться о себе сама, и это так. Но это напугало меня почти так же сильно, как… Да, вчера ночью в галерее кто-то был, он там расхаживал и что-то искал – не знаю, что именно. Это едва не свело бедную Луизу с ума, и ей, скорее всего, понадобится врач. Кто бы там ни был, он взял ее за руку в темноте, а потом оттолкнул ее.
– Не думаете, что ей могло это показаться?..
– На ней была кровь.
– Когда это все случилось?
Она помотала головой:
– Не помню точно. Думаю, было около четырех, я потом смотрела на часы. Комната, из которой я выходила, когда мы с вами столкнулись, – моя. Что-то разбудило меня, сама не знаю что. Я услышала, как кто-то возится у моей двери и трогает ручку. Ну, как большая собака. Наверно, я думаю про собак, потому что Буря так много лаяла вечером, а утром она завыла.
В общем, кто-то был у моей двери. Потом будто что-то упало и кто-то побежал. Я не смела пошевелиться, пока не раздался голос Джервиса Уилларда. Он услышал какой-то шум, выбежал в коридор и включил свет, чтобы посмотреть. Когда я открыла дверь, у него на руках была бесчувственная Луиза.
– И куда ее понесло в четыре часа ночи? – спросил Беннет.
– Не знаю. С тех пор она несколько не в себе. Думаю, она шла ко мне, она всю ночь не спала и была уже в истерике. Видимо, выйдя из своей комнаты, она не нашла выключателя, заблудилась и перепугалась еще больше, потому что не могла понять, где находится. И все твердила: «Свет, свет!» – Катарина Бохун смотрела прямо перед собой, стиснув лежавшие на коленях руки. – Вы когда-нибудь испытывали сильный страх, думая, что заблудились в темноте? У меня такое случалось – во сне, и не раз.
Он вдруг подался вперед,
