Ознакомительная версия.
– А вы ведите себя поспокойнее, – внушительно ответил он.
– Я, может, показать вам кое-чего хочу, – хитро прищурившись, протянула Бакулина.
Три Семерки покосился на Милославскую. Она ему едва заметно кивнула. Тот с явным нежеланием подошел вплотную к Татьяне и отомкнул замок наручников. Она встряхнула руками, которые за это время уже успели затечь, и до самой шеи задрала короткий рукав платья, деловито протянув:
– Во-от!
Яна увидела вдруг внушительных размеров кровоподтек, красующийся на Татьянином плече.
– Что это? – спросила гадалка, а Руденко брезгливо отвернулся.
– Вы же спрашивали, где и чем в ту ночь Леня занимался, – с очередным вызовом ответила Бакулина. – Вот этим и занимался, – Татьяна указала на синяк взглядом.
– Объясните как следует, – раздраженно заметила Милославская.
– В ту ночь Ермаков был у меня дома, – с откровенной насмешкой произнесла хозяйка. – Пьяный был, буянил очень. Даже побил немного, – женщина снова кивнула на ушибленное место.
– Немного, – тяжело вздыхая, повторила гадалка.
Она немного подумала, а потом, словно придя к какому-то важному соображению, произнесла:
– А как вы докажете, что синяк был поставлен именно тогда? Ведь это могло произойти днем раньше или днем позже…
– А почему это я вам должна что-то доказывать? – возмущенно воскликнула Татьяна. – Ищите виноватого, он пусть вам и доказывает. А от нас с Леней отстаньте. Говорю вам, дома он был, и все тут. А доказательство у меня одно, – Бакулина выразительно погладила свой синяк.
– Тяжелый случай, – саркастично проговорила Милославская и отвернулась.
– Выход у нас, видно, только один, – пробасил Руденко и зазвенел ключами от своей «шестерки».
– А везите куда хотите, – закатив глаза, протянула Бакулина, – плевать я хотела. Невиноватые мы и все тут, – Татьяна вытянула руки вперед, выражая готовность снова испытать на себе прелесть ношения наручников.
– И повезем, – твердо пообещал Три Семерки, – организуем допрос серьезный, экспертизу вашей болячечки и увидим, кто прав, кто виноват.
– Ради бога, – совершенно спокойно ответила хозяйка, закатив глаза под самые брови.
– Ну чего ты руки-то свои вытянула?! – закричал вдруг Семен Семеныч. – Нужны они мне больно! А то я с тобой так не справлюсь!
Татьяна, будучи на голову выше Руденко, презрительно обвела взглядом его фигуру и во весь голос рассмеялась.
– Иди! – сердито прикрикнул на обидчицу Три Семерки.
– Прям так? – продолжая смеяться, спросила она, разведя руками.
– Прям так! – передразнил Семен Семеныч. – Не на бал наверное…
Бакулина пригладила волосы и уже серьезно сказала:
– Дайте хоть дом закрыть.
Она плавной походкой зашагала к крыльцу, по-детски, но тяжело подпрыгивая, преодолела три его ступеньки, встала на цыпочки, достала откуда-то сверху замок и всунула его в кривую железную петлю. Замок щелкнул.
– Готово, – обернувшись, заявила она и скинула стоптанные старые тапки, тут же юркнув ногами в стоящие тут же плетеные босоножки на высоком каблуке.
Спускаясь по ступенькам, сняла с себя передник и бросила его на ветку низенькой сирени, растущей прямо под забором. Потом она задиристо глянула на Руденко с Милославской, словно говоря: «Вот она я какая!»
Семен Семеныч поднял свою фуражку, деловито кашлянул, провел рукой по усам и, пропустив хозяйку вперед, зашагал прочь со двора. Яна пошла позади них. Татьяну усадили на переднее сиденье автомобиля, а Милославская разместилась на заднем. Так приятелям проще было контролировать ситуацию. «Мало ли чего еще выкинет эта сумасшедшая», – подумали они оба.
Однако сразу пределы злополучной деревни друзья не покинули. По настоянию Милославской они сделали по ее окрестностям еще несколько кругов. Как-никак приехали сюда оба не за Татьяной, а за ее сожителем. Его и попытались они поискать напоследок.
Бакулина ершилась и сотрудничать отказывалась, поэтому приходилось о Лене расспрашивать у редких прохожих, которые по большей части не слушали вопроса, а во все глаза глазели на Татьяну, неизвестно куда отправившуюся с незнакомым милиционером на машине. Наверное, главным предметом их размышлений на оставшуюся часть дня теперь была мысль о том, чего такого ужасного с Танькой натворил Ермаков, раз она его с милицией разыскивает.
Люди делали свои предположения насчет местонаходения Лени, но ни одно из них, к несчастью ищущих, не оправдывалось. Даже в доме покойной матери (куда зашел по просьбе гадалки Семен Семеныч) его не оказалось. Когда Яна и Руденко почти совсем отчаялись, Татьяна сказала, что Ермаков иногда на дачи шабашить ходит: за бутылку помогает в чем-нибудь дачникам. Пошел он туда на этот раз или нет, она точно не знала, да и искать его в огромном дачном поселке было равнозначно поиску иголки в стоге сена.
Так, не найдя Ермакова в деревне и отказавшись от попытки искать его за ее пределами, приятели отправились в город. Татьяна, как только село осталось позади, затянула «Шумел камыш…», и друзьям ничего, кроме как слушать ее, не оставалось, тем более, что слушать Бакулину, вопреки возмущению, произведенному ее поведением, было довольно приятно. Ей было даровано ласкающее слух сопрано, и вместе с с особой чувствительностью, которая отчетливо прослеживалась в ее пении, оно составляло прекрасный дуэт.
Познакомив Руденко и Милославскую со своим излюбленным репертуаром, Татьяна бойко произнесла:
– Кажется, до города недалеко уже?
– Почти приехали, – немного смягчившись после «музыкального сеанса», ответил Семен Семеныч.
Он закурил, а Татьяна, замахав рукой и сморщившись, заметила:
– Не уважаете вы женщин, товарищ капитан.
Три Семерки глянул на нее вопросительно.
– Нехорошо курить в дамском обществе, – пояснила Бакулина и обернулась на гадалку.
Та опустила глаза, ничего не ответив, а Руденко усмехнулся и сказал:
– А твой не курит, что ли?
– Мой? Курит, почему же. Только на улице. Попробовал бы он у меня, – Таня угрожающе потрясла кулаком, а потом расплылась в улыбке и задумалась.
«Вот дура!» – подумала гадалка, видя, с каким чувством думает «арестантка» о своем горе-сожителе.
Все замолчали. Милославская стала смотреть в окно, невольно наблюдая поначалу за постепенной сменой загородного пейзажа на пейзаж городской, а потом начав размышлять о ходе расследования.
Неприятно удивленная поведением Татьяны, встретившей гостей таким всплеском эмоций, она практически была уверена, что та что-то знает, но грудью ляжет, чтобы покрыть «проделки» хоть и захудалого, но все-таки любовника, мужчины.
Удивляло одно: почему Бакулина так охотно согласилась на допрос и экспертизу и до сих пор (автомобиль пересек уже не первый городской перекресток) ведет себя абсолютно спокойно. «Сильная, похоже, не только „снаружи“, но и „внутри“, подумала Яна, решив все же не отступать от своих подозрений.
Милославская подумала о следе, оставленном разбушевавшимся Ермаковым на теле возлюбленной и попыталась как-то соотнести увиденное со своим жизненным опытом: она вспоминала, как выглядели ее синяки и ссадины спустя такое же после случайного ушиба или нечаянного падения время. «Нет, тут нужен специалист», – подумала она в итоге, не сумев прийти ни к какому выводу.
Следом Яной вдруг овладела мысль о том, что Леня пустился в бега, и это гадалку очень испугало. Она стала винить себя в том, что не подумала об этом раньше, и чуть было не заставила Руденко остановить машину. Но ведь Милославская не знала, куда ехать в поисках исчезнувшего подозреваемого, да и такой его ход несколькими минутами позже ей показался навряд ли возможным: не мог он так глупо выдать себя, когда никто еще ему и не заявлял о подозрениях в отношении его персоны.
– Приехали, – заявил наконец Руденко, заглушив двигатель.
Он припарковал автомобиль прямо у входа в отдел и теперь с деланным гостеприимством, вытянув вперед расправленную ладонь, указывал Бакулиной на вход.
– Прошу, – повторил Три Семерки, видя, что она продолжает сидеть на месте и смотрит на него, глуповато улыбаясь.
– Одна, что ли? – удивленно спросила та.
– Почему же, я вас провожу, – ответил Семен Семеныч и кряхтя выбрался из салона.
– Ты тут подожди, – сказал он Милославской через окно.
– Почему?
– Думаю, сначала экспертизу сделаем, а тогда, может, и допрос не понадобится. Так что жди.
– Да, пожалуй, ты прав, – ответила она, немного подумав.
– Это не займет много времени, – успокоил Три Семерки подругу, – думаю, наши ребята определят все быстренько, «на глазок», – Руденко покосился на Бакулину.
Та в ответ удовлетворенно кивнула, словно говоря: «Хотелось бы, чтоб именно так все и было: быстро, без задержек». «Не нравится мне все это», – подумала в свою очередь гадалка, которой захотелось изо всех сил встряхнуть Бакулину, чтоб она наконец заговорила.
Ознакомительная версия.
