Аркнольд наткнулся на меня, спускаясь с трибун, чтобы разобрать заезд по косточкам с жокеем. Тренер бормотал что-то себе под нос и был мрачнее тучи.
Сообразив, что перед ним я, он отрывисто бросил:
- Это слишком, сударь! Это слишком! Это классный жеребец, при таких соперниках он должен был обойти всех на десять корпусов!
Потом захлопнул рот, точно капкан, протиснулся мимо меня и пошел дальше, пробиваясь сквозь толпу.
- К чему это он? - небрежно спросил Родерик. Настолько небрежно, что я сразу вспомнил про его газету и ничего объяснять не стал.
- Понятия не имею, - ответил я, сделав удивленное лицо; но судя по скептической усмешке Родерика, он тоже вспомнил, кто я по профессии.
Мы спустились с трибун. Я поразмыслил и решил, что для моей цели лучше всего подходит Клагвойт. А потому я ненавязчиво подвел Родерика к Конраду и Ивену, которые обсуждали, не сходить ли в бар, представил их друг другу, дождался, пока Родерик примется излагать Конраду версию Джо насчет кабеля, и потихоньку смылся.
Председатель сидел в своей личной ложе, в обществе дам в роскошных шляпках. Он увидел, что я брожу в одиночестве, помахал мне, чтобы я поднялся в его ложу, и, когда я пришел, сунул мне в руку стакан теплой воды с запахом виски.
- Ну как у вас дела? - спросил он. - Выигрываете?
- Во всяком случае, не проигрываю, - улыбнулся я.
- На кого ставите в следующем заезде?
- Я сперва хочу посмотреть, как они будут выглядеть в паддоке.
- Разумно, - согласился он.
Я выразил свое восхищение ипподромом.
- Трибуны, похоже, совсем новые.
- Да, недавно построили, - сказал он. - Давно было пора.
- И весовая выглядит такой уютной - по крайней мере, снаружи.
- Она и внутри ничего. - Тут ему пришла в голову новая мысль: - Хотите там побывать?
- Очень любезно с вашей стороны! - радостно согласился я и показал, что готов отправиться хоть сейчас - а то вдруг забудет! Вскоре мы расстались со своими недопитыми стаканами и не спеша направились к квадратному административному зданию, с весовой и раздевалками на первом этаже и кабинетами служащих на втором.
Здание оказалось современным и удобным. Большинству наших английских до него было далеко. Большая комната с шезлонгами, где владельцы и тренеры могли спокойно обсуждать свои планы и разбирать недоразумения. Впрочем, Клагвойт быстро миновал ее, увлекая меня во внутренние помещения.
О жокеях тоже не забыли: их снабдили решетчатыми шкафчиками для одежды вместо обычных крючков, сауной, помимо душа, и кушетками для отдыха вместо узких деревянных лавочек.
Человек, которого я надеялся найти, лежал, опершись на локоть, на одной из обтянутых черной кожей кушеток. Из объявлений списка участников я знал, что его зовут К.Л.Фарден. Это был жокей Гревилла Аркнольда.
Я сказал Клагвойту, что хотел бы поговорить с этим человеком. Тот охотно согласился и сказал, что подождет меня в приемной - ему тоже надо было с кем-то поговорить.
Фарден, как и большинство жокеев, был тонкокостный, остролицый, худощавый, что называется, кожа да кости, безо всякой жировой прослойки. Поначалу он держался настороженно. Когда Клагвойт назвал ему мое имя, он немного расслабился, но снова насторожился, когда я сказал, что я знакомый миссис Кейвси. Сразу принялся оправдываться:
- Я не виноват, что ее лошади выступают так хреново!
- Я вас и не виню, - терпеливо ответил я. - Я просто хотел узнать, какое впечатление они производят на вас как на жокея. Миссис Кейвси хотела бы знать ваше личное мнение.
- А-а! Ну ладно. - Он задумался. Потом сказал: - Понимаете, в начале заезда они вроде как в порядке. Готовы к скачке и радуются ей. А потом начинаешь их посылать вперед - а они не откликаются, а поднажмешь - они тут же выдыхаются.
- Вы, должно быть, много думали об этом, - сказал я. - Как вам кажется, что с ними не так?
Он посмотрел на меня косо:
- Не знаю, хоть убейте!
- Но должны же у вас быть хоть какие-то соображения на этот счет!
- Такие же, как и у всех прочих, - неохотно ответил он. - Больше ничего сказать не могу.
- Угу… Ну хорошо, а что вы думаете о старшем конюхе Аркнольда?
- Барти-то? Скотина он. А вообще трудно сказать, я на него внимания особо не обращаю. И все же не хотел бы я повстречаться с ним в темном переулке, если вы это имеете в виду.
Я имел в виду не совсем это, но решил замять вопрос и спросил, как ему нравится Данило.
- А, славный малый! - сказал жокей с проблеском дружелюбия. - Ну и, конечно, он все время интересуется лошадьми Аркнольда - ведь многие из них принадлежат его тетке.
- Вы с ним встречались, когда он приезжал в прошлый раз?
- Да, конечно. Он пробыл тут пару недель, жил в гостинице в Саммервельде. Отличный парень. Посмеяться любит. Говорил, что приехал сюда от своей тетки и что она классная. Когда лошади вдруг начали плохо выступать, он был единственным, кто не скис.
- А когда же это началось-то? - сочувственно спросил я.
- Да где-то в июне. С тех пор провели кучу проверок, отчего это они вдруг стали проигрывать: тесты на допинг, вет-осмотры и все такое.
- С Аркнольдом приятно работать? - спросил я.
Фарден моментально замкнулся в себе.
- Я на него работаю, и точка.
Я нашел Клагвойта в приемной и вернулся вместе с ним в паддок. По дороге его кто-то перехватил. Оставшись в одиночестве, я побрел в дальний конец ипподрома, к простой деревянной трибуне. Оттуда хорошо просматривался весь ипподром: длинные новые трибуны, кучка зонтиков, частные ложи, а позади - паддок и весовая.
И где-то там, встречаясь и расходясь, болтая, обмениваясь информацией и прихлебывая прохладительные напитки, бродили Данило и Аркнольд, Конрад и Ивен, Родерик и Клиффорд Венкинс, Квентин, Виви, Джонатан и Салли ван Хурен.
В тот же вечер, вернувшись в «Игуана-Рок», я заказал телефонный разговор с Чарли. И на следующее утро, в воскресенье, ровно в десять, мне его предоставили.
Слышно было так хорошо, словно между нами не шесть тысяч миль, а всего шесть. Чарли сказала, она рада, что я позвонил и что меня не убило током. Да, у нас об этом тоже вчера писали во всех газетах. Кое-кто с отвращением намекал, что все это подстроено.
- Да нет, - сказал я. - Я тебе потом расскажу, когда приеду. Как дети?
- Нормально. Крис хочет стать космонавтом, а Либби научилась говорить «бассейн», когда хочет купаться.
- Это замечательно! - сказал я, имея в виду успехи Либби, и Чарли согласилась, что да, это и вправду замечательно. - Я по тебе скучаю, - беспечно сообщил я.
Чарли так же небрежно ответила:
- Ты уехал всего четыре дня назад, а кажется, что ужасно давно.
- Я вернусь сразу после премьеры, - пообещал я. - А пока что я собираюсь осмотреть золотую шахту, а потом на несколько дней поеду в Национальный парк Крюгера.
- Везет тебе!
- Когда ребята вернутся в школу, устроим себе каникулы, - сказал я. - Поедем куда-нибудь вдвоем.
- Я это запомню!
- По твоему выбору. Так что думай пока, куда тебе хочется.
- Хорошо.
Она сказала это небрежным тоном, но я понял, что она очень рада.
- Слушай… На самом деле я звоню по поводу лошадей Нериссы.
- Ну что, ты уже узнал, что с ними не так?
- Еще не знаю. Но мне пришла в голову потрясающая мысль. Однако я пока не уверен. Ты не могла бы сделать для меня одну вещь?
- Какую? - спросила она.
- Мне нужно, чтобы ты заглянула в завещание Нериссы.
- Ничего себе! - ахнула она. - Как же, по-твоему, я это сделаю?
- Попроси ее. Не знаю, удастся ли тебе ее уговорить, но, если ей было приятно составлять завещание, возможно, она будет не прочь о нем поговорить.
- Ну ладно. Предположим, она разрешит мне на него взглянуть. Что конкретно тебя интересует?
- Меня интересует, в частности, собирается ли она оставить Данило основную долю наследства или только этих лошадей.
- Ладно… - сказала Чарли с сомнением в голосе. - Это очень важно?
- И да, и нет, - хмыкнул я. - Понимаешь, Данило сейчас здесь, в Африке.
- Что, правда? - удивилась Чарли. - Нерисса нам про это ничего не сказала.
- Нерисса и не знает, - ответил я.
Я описал ей золотого мальчика, описал Аркнольда и рассказал, что все лошади проигрывают примерно по одной схеме.
- Похоже на то, что с ними мухлюет сам тренер, - заметила Чарли.
- Да, сперва и я так подумал. Но теперь… Понимаешь, я подозреваю, что это дело рук нашего калифорнийского мальчика.
- Не может быть! - удивилась она. - Что он с этого будет иметь?
- Налог на наследство.
Помолчав, Чарли недоверчиво сказала:
- Ты, наверное, шутишь?…
- Нет, серьезно. В любом случае это только гипотеза. Но пока что я не могу ничего доказать.
- Я не понимаю…
- Представь себе, - сказал я, - приезжает Данило в начале лета к своей тете, которую не видел много лет, а она ему говорит, что у нее болезнь Ходжкина. Ему было достаточно заглянуть в медицинский справочник, чтобы узнать, что эта болезнь смертельна.
