стал подвывать и вскрикивать. Сначала тихо, а потом громче, и наконец завыл в полный голос.
Дверь скрипнула, и в комнату вошла мать, сонная, всклокоченная, в длинной ночной рубашке, поверх которой был наброшен цветастый платок. Она пробормотала «опять у тебя приступ», и вышла. Потом вернулась со стаканом воды и горстью таблеток. «Выпей», – и протянула мне стакан. Я проглотил таблетки и жадно выхлебал воду. Лег лицом к стене и затих. Мать на цыпочках вышла из комнаты.
Я забылся в странном полусне. До суда осталось пять часов.
Шаг нулевой.
В котором я ничего не сделал. Но должен был сделать.
Глаза фифы: голубые, зеленые, серые, черные. Зрачки пульсировали, то увеличивались, то сужались, и тихий шепот. Зато слова были как гвозди, которые она вколачивала мне в мозг.
Мое предназначение.
Мое предназначение.
Мое предназначение.
Всякий раз, когда мы встречались, она твердила о моем предназначении, но не раскрывала, в чем оно заключалось. Её шепот вводил меня в транс, в котором слышал одно слово «предназначение». Больше ничего. Бесенята-алимчики плотно окружали меня, словно боялись, что я могу убежать, а призрачные руки зеркальной фифы часто встряхивали меня, когда засыпал.
На последней встрече зеркальная фифа неожиданно больно укусила меня за губу. Потекла кровь, и её жадно стали слизывать бесенята-алимчики. Зеркальная фифа неожиданно потерлась носом о мою щеку и проворковала: «сегодня наша госпожа объявит о твоей миссии-предназначении. Слушай и повинуйся».
Истинная фифа, взяв пиалу с китайским чаем, изящно отставила в сторону мизинец, сделала маленький глоток и дунула на меня. Я уловил горький аромат жасмина, а фифа, приблизив ко мне лицо, прошептала: «твое предназначение, твоя миссия…». Дальше ничего не помнил, но мои непослушные губы, кажется, прошептали: «я все исполню, я все исполню. Без капли сомнения».
Фифа дунула еще раз, я очнулся, и она прошептала: «свое предназначение ты исполнишь завтра в полночь. Ровно в полночь ты проснешься, едва серебряная луна заглянет в комнату, ты встанешь, посмотришь на луну, (интересно, с какой она будет стороны, мелькнула серой мышкой мысль и, испуганно пискнув, исчезла). Фифа продолжала: в памяти у тебя всплывет предназначение. Запомни:
ни капли сомнения
ни капли сомнения
совершаешь великое дело
очистишь от скверны мир.
Ровно в полночь узнаешь о цели своего предназначения.
Сегодняшняя полночь наступила и прошла. Я вспомнил, как проснулся, в окно заглядывала огромная, желтая, с ясно различимыми кратерами, луна. На ней, в бесконечно далекие годы, оставили следы американские астронавты. Об этом я узнал из книги Нейла Янга, «Лунные миссии: один маленький шажок человека – огромный шаг для человечества». Эту книгу оставил один из неудавшихся мужей матери, интересовавшийся космосом. Книгу я не читал, слишком сложно для меня, только разглядывал цветные фотки американских астронавтов в неуклюжих скафандрах на лунной поверхности и кое-как разобрал подписи под ними. Луна была посередине меня. В моей голове ясно щелкнул рычажок, словно включили радиоприемник, и на полную громкость зазвучал голос фифы, которая до этого общалась со мной только шепотом.
– Алимчик! Ты должен выполнить свое предназначение.
– Да, моя госпожа.
– На кухне возьми большой нож, который оставил Сергей Петрович.
Я повиновался и на кухне, не включая свет, в ящике стола нашел нож.
– Остро ли он наточен?
– Очень остро, я недавно точил.
– Хорошо, теперь иди в комнату, где в постели лежит женщина, притворяющаяся твоей матерью. Подойди к ней.
Я повиновался, тягучими неслышными шагами прошел в другую комнату, где в постели, закутавшись в одеяло, лежала женщина
– Убей эту женщину, которая притворяется твоей матерью. На тебе не будет греха, это не твоя мать. Настоящая мать – это я, а ты – мой…, – фифа неожиданно запнулась, а потом громко и истерично крикнула. – Убей эту суку! Убей! Она увела у меня самое дорогое – Сергея Петровича! Убей!
При словах «убей», я поднял нож и стал глазами выискивать, куда его поточнее воткнуть, чтобы сразу убить незнакомую женщину, притворившейся моей матерью. Нож взмыл вверх и едва не опустился, чтобы вонзиться в грудь женщины, но когда услышал истерический крик «убей эту суку», я понял, что не смогу убить. Моя рука бессильно упала вниз. Я узнал эту маленькую женщину под одеялом. Это была мать. Я постоял в тишине и мраке. Мать не любила, когда луна заливала своим светом комнату, и вечером задергивала глухую штору на все окно. Повернулся на пятках и вышел.
– Алимчик, ты выполнил свое предназначенье? – раздался в голове голос фифы
– Да, – бесцветно ответил, не испытывая ни гнева и злости. Чудовищная тяжесть опустилась мне на плечи и пригнула до пола.
– Ложись спать, а утром заявишь в полицию, что убил неизвестную женщину, ловко притворявшейся твоей матерью. Тебе приказал голос с небес. Не бойся, тебя не осудят, ты не будешь сидеть. Сергей Петрович обязательно поможет. Тебя признают невменяемым, отсидишь годик- другой в психушке, и выйдешь на свободу. Я буду обязательно навещать и помогать. Ты понял?
– Понял, – устало я ответил, – но перед тем, как лечь спать, я хочу навестить тебя и рассказать, как все произошло.
– Я не хочу, – капризно протянула фифа. – Я устала, хочу спать и не хочу никого видеть.
– Я прошу, – в голос подпустил просительные нотки. – Очень прошу. Ведь мы не скоро увидимся. Я хочу получить твое благословение. Увидеть и поклониться своей госпоже.
Грубая лесть сыграла свою роль, и фифа, тяжело вздохнув, с мукой в голосе, протянула. – Так и быть, приходи. Только скорее. Уже очень поздно.
Помнится, ночной воздух остудил мое разгоряченное тело. Половинка луны светила недобрым желтым светом. Неожиданно половинка луны стала расти, заполонила все небо и грозила свалиться на меня. Помнится, я упал на колени и прошептал: «луна, ты всегда была у меня с правой стороны, подскажи, что делать». Луна поменяла цвет с желтого на серебристый, и промолчала. В одном из лунных кратеров я увидел лежавших в ряд фифу, Сергея Петровича и мамку Юлию. Тогда я не предал этому значения. Я встал и пошел на автомобильную стоянку.
Так закончился, не начавшись, мой нулевой шаг.
Я лежал под одеялом, и перед глазами стояли: фифа, Сергей Петрович и мамка Юлия. Стояли, смотрели, ничего не говорили, а по одежде текла обильная черная кровь. Было ли исполнено мое предназначение? Прощай, фифа. Мир твоему праху. Я не держал на неё зла. Что случилось – случилось, и в зыбком мареве сна фифа, Сергей Петрович и мамка Юлия растаяли, как утренний туман под лучами всходившего солнца. Я надеялся, что простился с ними навсегда.
Утром события второй половины этой ночи показались плохим сном, который надо поскорее забыть. Не было ничего. Дурной сон. Куда ночь, туда и сон прочь.
Но фифа неожиданно напомнила о себе в суде.
Часть 6
– Подсудимый Фейломазов, вы будет давать показания или отказываетесь от них? – настойчиво повторила
