– Такой бывает акула! – воскликнул Паркер. – Нет, кит! Нет, знаю – Мазурка Хохластик!
Сказочная тварь из книги «Будь у меня зоопарк». Робби и Стефи любили доктора Сууса. Паркер прозвал детей Ктошами – так звали существ из «Гортон слышит Ктоша», самой-самой любимой их сказки.
– Давай вырубим завтра все эти кусты?
– А ты дашь мне пилу? – спросил мальчик.
– Посмотрим.
– Отлично!
Робби побежал наверх, забыв на время о Лодочнике. Вскоре Паркер услышал тихие пререкания между Робби и его сестрой Стефани – о том, в какую компьютерную игру играть.
В дверь позвонили. Паркер подошел и распахнул ее.
Его одарила улыбкой красивая женщина. Под светлыми, ровно подстриженными волосами качались серьги-кольца. Ее загар был безупречен.
– Ну, здравствуй, – протянул Паркер.
Поглядев ей через плечо, он с облегчением заметил, что двигатель бежевого «кадиллака», стоявшего на подъездной дорожке, не заглушён. За рулем Ричард читал «Уолл-стрит джорнел».
– Привет, Паркер. Только что приземлились в Даллесе. На Санта-Крусе было великолепно. Я только на минутку.
– Прекрасно выглядишь, Джоун. Дети наверху… – Он обернулся их кликнуть: – Робби, Стефи! Мама приехала.
Грохот на лестнице. Ктоши вывернулись из-за угла и подбежали к Джоун. Она улыбнулась, но Паркер видел: она раздражена тем, что он их позвал.
– Мама, ты вся черная! – заметила Стефи.
– Где ты была, мама? – спросил, нахмурив брови, Робби.
– На Карибах. Разве папа не говорил?
Быстрый взгляд на Паркера. Да, говорил. Джоун не понимала, что детей расстроило не это его сообщение, а то, что ее не было в Виргинии на Рождество.
– Хорошо отметили праздник? – поинтересовалась она.
– Я получила в подарок футбольный мяч, и новый выпуск игры «Братья Марио», и еще все-все мультики про Уоллеса и его пса Громита…
– Очень мило. А мои подарки получили?
– Угу. Спасибо, – поблагодарила Стефи.
Девочка была безукоризненно вежлива, но куклы Барби в пышных платьицах больше не вызывали у нее интереса.
– Папа сходил поменял мне рубашку на нужный размер, – сообщил Робби.
– Я просила его поменять, если не подойдет, – поспешила сказать Джоун.
– Мы с тобой на Рождество даже по телефону не поговорили, – сказала Стефи.
– Ах, – ответила Джоун дочери, – оттуда, где мы отдыхали, было так трудно дозвониться. – Она взъерошила волосы Робби. – А сейчас нам с Ричардом надо ехать. Нужно забрать Элмо и Сейнта из собачьей гостиницы. Бедненькие собачки целую неделю просидели в клетках.
– У нас сегодня вечером будет праздник, а еще мы посмотрим фейерверк по телику, – сообщил Робби.
– Просто замечательно. Мы с Ричардом пойдем в оперу.
– Подожди. – Стефи побежала вверх по лестнице.
– Детка, у меня совсем нет времени. Мы…
Девочка вернулась через секунду с новым футбольным снаряжением.
– Какая красота, – сказала Джоун. Не представляя, что с ней делать, она неловко держала одежду.
«Сначала Лодочник, теперь Джоун…» – подумал Паркер. Как прошлое вторгается в настоящее. А почему бы и нет? В конце концов, канун Нового года. Время оглянуться назад.
– Я заскочила всего на минутку поздороваться и поговорить с вашим папой. Завтра, когда приеду вас навестить, привезу подарки с Карибов.
Она с облегчением вздохнула, когда дети, обрадованные обещанием подарков, побежали наверх, в комнату Стефи.
Уже не улыбаясь, Джоун повернулась к Паркеру:
– Паркер, я не должна была этого делать. – Она полезла в сумочку.
«О нет, – подумал он, – она приготовила мне рождественский подарок, а у меня для нее ничего нет». Но тут он увидел у нее в руке пачку бумаг.
– В понедельник их мог бы доставить и судебный курьер.
– Но я хотела поговорить с тобой, пока ты не успел наломать дров.
Документ был озаглавлен «Ходатайство об изменении порядка опеки». Удар ниже пояса.
– Джоун, – в отчаянии начал он, – ты не…
– Я хочу их, Паркер, и я их получу. Давай обойдемся без ненужной борьбы. Мы можем все продумать.
– Нет, – прошептал он.
– Четыре дня с тобой, пятницы и выходные – со мной. Возможно, и понедельники – в зависимости от наших с Ричардом планов. У тебя будет больше времени на самого себя.
– Однозначно, нет.
– Они мои дети… – начала Джоун.
– Технически.
Паркер имел исключительное право опеки на четыре года.
– Паркер, жизнь у меня теперь наладилась. Со мной все в порядке, – заметила она рассудительным тоном. – Я снова устроилась на работу. Я замужем.
За окружным чиновником, который, согласно «Вашингтон пост», в прошлом году чудом избежал суда по обвинению во взятках. С этим самым Ричардом Джоун спала последний год семейной жизни с Паркером.
Стараясь, чтобы, не дай бог, не услышали дети, Паркер яростно прошептал:
– Ты чужая для Робби и Стефи с того самого дня, как они появились на свет. – Он потряс документами. – Ты хоть немного о них подумала? О том, как это на них отразится?
– Им нужна мать.
Нет, подумал Паркер. Это Джоун нужны новые игрушки. Несколько лет назад ее занимали лошади. Потом призеры-веймаранеры – немецкие охотничьи собаки. Антиквариат. Дома во все более и более престижных районах.
– Чего ради тебе приспичило?
– Мне нужна семья.
– Заведите с Ричардом детей. Ты молодая.
Но Паркер знал, что заводить детей Джоун не захочет. Как ни любила она ходить беременной – это ее безумно красило, – она оказалась неспособной заниматься младенцами. Едва ли женщине стоит иметь детей, если, кроме себя, она вокруг ничего не видит.
– Ты же совершенно не годишься в матери.
– Вот те на! Да ты научился показывать зубы. Ну, может, тогда я и не годилась. Но все это в прошлом.
– Я буду бороться, Джоун. Ты это знаешь.
Она раздраженно выпалила:
– Я приеду завтра в десять с работницей социальной службы, пусть поговорит с детьми.
– Джоун… Погоди хотя бы до будущей недели. Какая-то незнакомая женщина будет разговаривать с ними в праздник? Нелепо. Они хотят видеть тебя.
– Паркер, – вышла из себя Джоун, – она свое дело знает и не расстроит их. Ну, мне пора. Из-за праздника собачья гостиница скоро закроется. Бедные щеночки… Да брось ты, Паркер! Это не конец света.
Нет, именно что конец, подумал он.
Мэр Джеральд Кеннеди посмотрел на листок бумаги.
Мэр Кеннеди,
Конец грянет. Копатель действует и его ни остановить.
К листку была прикреплена фэбээровская справка, озаглавленная «Приложенный документ – копия. РАСМЕТ 12/31».
РАСМЕТ, подумал Кеннеди. Расстрел в метро. Он вспомнил, что в Бюро любят подобные акронимы. Кеннеди в который раз перечитал письмо и взглянул на сидевших напротив – привлекательную блондинку и высокого, худощавого, седого мужчину.
– Вы уверены, что за расстрелом стоит этот тип?
– То, что он написал про окрашенные пули, подтвердилось. Мы уверены, что письмо от преступника, – ответила женщина.
Дверь распахнулась – вошел молодой чернокожий мужчина в двубортном итальянском костюме и овальных очках. Кеннеди жестом пригласил его к столу и представил:
– Уэнделл Джеффриз, мой старший помощник.
Женщина-агент кивнула:
– Маргарет Лукас.
Мужчина вроде как передернул плечами:
– Кейдж.
– Они из ФБР, – добавил Кеннеди.
Джеффриз кивнул – мол, и так ясно. Кеннеди подвинул письмо к помощнику. Джеффриз прочел его.
– Значит, он повторит расстрел?
– Видимо, да, – ответила женщина.
Кеннеди посмотрел на агентов. Кейдж работал в штаб-квартире ФБР на Девятой улице, а Лукас исполняла обязанности главного спецагента окружного вашингтонского отделения. Ее начальник находился в отъезде, и поэтому дело о расстреле в метро вела она. Кейдж был постарше и, видимо, имел в Бюро хорошие связи. Лукас же была помоложе и казалась более циничной и энергичной. Кеннеди уже три года занимал пост мэра округа Колумбия и держал город на плаву, опираясь на цинизм и напор, а не на опыт и связи. Его радовало, что Лукас вела это дело.
