Я огляделась. Никого не было видно. Я подлезла под шлагбаум и подошла к воротам. У ворот и за ними тоже было пусто. Я пошла вдоль стены, которая окружала территорию замка. Стена была высокая, без каких-либо выступов и углублений. Без специального снаряжения на нее не влезть. Вот бы где пригодился Карлсон с его моторчиком. Но он улетел, хотя и обещал вернуться. Но когда, а главное — к кому? И вдруг я увидела большое дерево, которое росло у самой стены, и его ветви свешивались по обе ее стороны. Не долго думая, я подпрыгнула и зацепилась за нижнюю ветку. Дальше все было делом техники. Лазать по деревьям я научилась еще в детстве, когда, живя летом на даче, устраивала с соседскими мальчишками тарзаньи бега, которые от обычных отличались тем, что «бегать» надо было по деревьям, не спускаясь на землю. В два счета я оказалась по ту сторону стены на садовой лужайке с небольшими островками кустарников, усыпанных мелкими голубыми цветками. Перебегая от кустарника к кустарнику, я вплотную приблизилась к дому. Вокруг по-прежнему все было тихо и спокойно. Мне очень хотелось заглянуть в окно, но окна в замке располагались довольно высоко, поэтому, для того чтобы проникнуть в дом, надо было искать дверь. Как выяснилось, дверей в замке было несколько. Кроме парадной, имелись еще три, причем одна из них вела в пристройку со сводчатой крышей и большими окнами. И именно эта дверь вдруг открылась, и из нее вышел мужчина в рабочем комбинезоне с большими садовыми ножницами в руках. Мужчина направился в противоположную от меня сторону.
«А вот это, детка, удача», — сказала я про себя и побежала к двери. Она действительно была не заперта и вела в оранжерею.
Было бы глупо не воспользоваться представившимся случаем, и, дождавшись, когда мужчина скроется за поворотом, я проскользнула внутрь. Апельсинами в оранжерее[9], кончено же, не пахло — пахло экзотикой, привезенной из заморских стран. Но к деревьям и кустарникам с причудливыми цветами, напоминающими кусочки сыра и шоколадное драже, я осталась равнодушной. По сравнению с экзотикой тарасовских дорог мелко— и крупно-буржуазные изыски Старого Света были пылью на обочине тех самых дорог.
Пробежав по оранжерее, я очень быстро нашла дверь, которая привела меня сначала в коридор, а из него в большую комнату, судя по всему, гостиную. Следов недавнего набега практически не было видно. Но так было только в этой комнате. В библиотеке, которая, видимо, больше всего пострадала от незваных гостей, книги в шкафах были наспех расставлены, что нарушало гармонию и порядок, которые царили в доме. «Искали так же тщательно, как и в парижском доме Алекса, — отметила я про себя. — А это значит, что искали они то же самое. Преступники были уверены, что вещь, которая им нужна, находится в семье. Интересно, нашли они то, что искали?» Рассуждая так, я переходила из комнаты в комнату, пока не оказалась в маленькой и уютной спальне, из окон которой открывался чудесный вид на море. Вдруг мне показалось, что на меня кто-то смотрит. Я резко повернулась, и мой взгляд упал на фотографию в рамке, которая стояла на прикроватной тумбе. С фотографии на меня в упор смотрел очень красивый мужчина в черном костюме и темно-синей рубашке. Через руку у него был перекинут белый плащ с красным крестом. «Плащ тамплиеров», — машинально отметила я. Приглядевшись к фотографии, я вздрогнула. Мужчина, изображенный на ней, как две капли воды был похож на Гуго де Пейна с портрета в доме Алекса, только гораздо старше. Сходство было настолько велико, что я сначала подумала, что и на портрете, и на фотографии один и тот же человек. Я взяла фотографию в руки и подошла с ней к окну. Гуго де Пейн умер в возрасте 66 лет. Человек на портрете был примерно того же возраста, у него были седые волосы и седая борода. Однако одет он был в современный костюм, да и его короткие волосы, уложенные волосок к волоску, не имели ничего общего со средневековыми рыцарскими прическами. На фотографии явно был наш современник.
«Еще один красавчик, — подумала я. — О чем это говорит? Следуя моей теории, а она, я уверена, правильная, это говорит о том, что я на верном пути. Но пока на этом пути мне встречаются одни загадки и ни одной разгадки». Мои размышления прервал звук сирены, раздавшийся совсем близко. «Неужели полиция? — с восхищением подумала я. — Для сказочников они сработали очень быстро. Придется уйти по-английски, не дожидаясь десерта». Я побежала к выходу из оранжереи. Но там меня ожидал неприятный сюрприз — дверь была заперта. «Проклятый садовник!» — догадалась я. Недолго думая, я схватила лопату, которая лежала недалеко от двери среди прочего садового инвентаря, подбежала к окну и что есть силы ударила по нему. Раздался звон разбитого стекла. «Уйти по-английски не удалось. Салют в мою честь все-таки прозвучал», — огорчилась я. Но огорчаться по пустякам не в моих правилах. Тем более что для отхода у меня был запасной путь, который вел к морю. Я перелезла через стену и через минуту уже бежала по тропинке, которая должна была вывести меня к морю. Но и полицейские тоже не дремали — вскоре я услышала у себя за спиной их дружный топот. «Давно за мной мальчики толпами не бегали, — с удовольствием подумала я. — Тем более французские». Неожиданно тропинка закончилась обрывом. Я посмотрела вниз — далеко внизу было море. «Толя говорил про какую-то тропинку, по которой можно спуститься», — вспомнила я. Но времени искать эту спасительную тропинку у меня уже не было — топот за спиной становился все громче. И я прыгнула со скалы вниз.
Мне повезло — в воду я вошла практически без брызг, не отбив себе ни одной части тела. Клифф-дайверы[10] назвали бы такой прыжок идеальным. И опять я помянула добрым словом тарзаньи бега, которые включали в себя, кроме лазанья по деревьям, плаванье и прыжки в воду с обрыва. За лето я так преуспевала в этом деле, что ни один мальчишка не мог соревноваться со мной в умении прыгать в воду, потому что я прыгала не только солдатиком или ласточкой, но и успевала проделывать в воздухе разные кульбиты, неизменно распрямляясь в тугую струну перед самым входом в воду.
Вынырнув на поверхность, я осмотрелась — яхта Анатолия белела лаковым бортом метрах в 300 от берега. Я набрала воздуха в легкие, нырнула и под водой поплыла в сторону яхты. Анатолий тоже заметил меня, включил мотор и повернул судно к берегу. Через несколько минут мы встретились. Анатолий помог мне подняться по кормовой лестнице на палубу и накинул мне на плечи махровое полотенце. Пока я приходила в себя, он вернулся к штурвалу и взял курс на восток от Кассиса.
Через час яхта пришвартовалась на набережной Бандоля, курортного городка, расположенного недалеко от Кассиса. Набережная в Бандоле была прямой и широкой и ничем не напоминала уютную бухту Кассиса. На причале по всей длине набережной стояли яхты, поэтому никто не обратил на нас никакого внимания.
За час я успела отдохнуть. И теперь, укутавшись в плед, сидела в шезлонге на палубе и пыталась соединить воедино полученные сведения. Моя версия о голове, принадлежащей роду де Пейнов, несмотря на всю ее невероятность, становилась все более реальной. Мужчина на фотографии из дома матери Алекса был точной копией Гуго де Пейна, изображенного на старинном портрете, который я видела в кабинете Алекса. А почему бы не предположить, что он был потомком того самого де Пейна, основателя ордена тамплиеров? А предположив это, можно допустить, что реликвия, приносившая удачу мужчинам из рода де Пейнов, оставалась в семье, и именно за ней охотились преступники. Но кем доводился человек с портрета Алексу? Ленка говорила, что у Алекса не было ни отца, ни каких-либо других родственников. Значит, все-таки были, если реликвию искали у него. Или Алекс каким-то образом был связан с де Пейнами.
Информации, чтобы ответить на вопросы, роившиеся в моей голове, явно не хватало. «Вот бы сейчас Кирьянова с его базами и с его головой», — подумала я. Но Кирьянов был далеко, поэтому рассчитывать можно было только на свою голову. Хотя нет. А кости? Я вспомнила недавний опыт виртуального гадания, который оказался ничуть не хуже реального. По крайней мере, тогда он меня не подвел. Я спустилась в каюту и взяла ноутбук, который Анатолий купил в Кассисе, занимаясь моим гардеробом. Выйдя на тот же сайт, что и в прошлый раз, я бросила кости. Выпавшая комбинация меня озадачила: «33+19+8» — вас ожидает чья-то ранняя смерть. Смертей за последнее время вокруг меня было достаточно, поэтому я вопреки жесткому правилу — не бросать кости два раза подряд — еще раз щелкнула мышкой в надежде увидеть на экране что-нибудь жизнеутверждающее. Выпавшая комбинация оказалась не такой мрачной, как ее предшественница, но она тоже содержала слово «смерть» и не вносила никакой ясности: «27+8+23» — чтобы до смерти измучить своих завистников, достаточно придумать остроумную фразу.
