в полицейском управлении, я временами выбиралась в бар после работы, потому что рядом был Барт. Он учил меня общаться с людьми. Когда его не стало, я больше никогда никуда не ходила.
И вот к чему меня это привело.
Видимо, к переломному моменту меня подтолкнули мысли о том, что коллеги по Бюро начнут себя вести как коллеги по полицейскому управлению, если только я не натяну маску.
Ты всегда была здесь чужой.
Страх исключения движет моей социальной жизнью с 2022 года.
Кайл сообщил мне, что в «Споте» сегодня будут «Горячий Гарри» – да, Гарри умел так действовать на людей, что женщины вздыхали, а мужчины затихали, – а еще Дипти и Джонна. Для меня было полезно составить им компанию. Я посидела в машине еще минут десять, наблюдая, как входит и выходит толпа синих воротничков, чуть разбавленных хипстерами. Я оделась как обычно: черная футболка, черные джинсы, черные ботинки, разве что нашла время заплести волосы в косу.
Интересно, буду ли я выделяться из толпы?
Когда дьявол у меня на плече, убеждавший меня, что это ужасная идея, начал брать надо мной верх, я выпрыгнула из машины. Если я не приду сегодня, в следующий раз будет еще труднее, и еще, а потом меня просто перестанут звать. К тому же я прихватила с собой те два мешка мусора. Почему бы не устроить вечер разумных поступков?
Машина посигналила, я щелкнула брелком, и дверца распахнулась.
– Простите, – сказала мне женщина у входа в бар, отступив в сторону, чтобы дать мне пройти, – я вас не заметила. Сегодня там толпа.
– Ничего страшного, – ответила я.
Я просто выпью с ними. Просто выпью.
Пистолет и значок я оставила дома. Мне остро их не хватало.
Курить в помещениях в Миннесоте запретили еще в 2007 году, но внутри «Спота» все пропахло призраками сигарет; геологический слой пепла осел на ковровом покрытии, стенах, обшитых деревянными панелями, и пожелтевшей потолочной плитке. Кайл сидел на табурете в конце кабинки и махал мне рукой.
– Ван! Иди сюда.
Я отдала ему честь и направилась к барной стойке. В «Споте» в самом деле была толпа, но неторопливая толпа. К моему удивлению, мне здесь многое понравилось: и пыльные рождественские гирлянды над стойкой, и пакеты с чипсами и орехами, рассованные по углам, и тот факт, что все поверхности были чем-нибудь заставлены. Это меня успокаивало.
– «Буллет» со льдом, пожалуйста, – попросила я бармена, – двойной.
Он одобрительно кивнул.
– Первый раз у нас? – спросил он, зачерпывая кубики льда – не изящные, причудливой формы, тающие нарочито медленно, а грубые, неаккуратные куски, выполняющие свою работу так, как задумано природой, и тем самым раскрывающие сладость бурбона.
Простой лед, мягкий бурбон. Что может быть приятнее после долгого дня?
Бармен подал мне напиток. Я выудила из заднего кармана двадцатку, не отвечая на его вопрос. К моему удивлению, он вернул мне половину суммы, не взяв чаевых, и постучал по перекладине костяшками пальцев, но я уже пробиралась сквозь разношерстную толпу.
– Хорошее место, – сказала я Кайлу, добравшись до него, и кивнула остальным. Дипти и Джонна сидели напротив Гарри, у которого был такой вид, словно ему позарез требовались подлокотники. Я натянула улыбку.
– Да, тут мило, – согласился Кайл и указал на свободный стул возле Гарри. – Мы заняли тебе место.
– Спасибо, я постою. – Ну, на то я и полицейский. К тому же тем, кто не загнан в угол кабинки, проще уйти.
– Если хочешь есть, нам могут принести пару пицц, – предложила Дипти. На ней был белый пуловер, и я задумалась, носит ли она какую-нибудь другую одежду. Я никогда не видела ее в чем-то, кроме пуловеров и комбинезонов. Как это, наверное, приятно – натянуть ползунки для взрослых и приступить к работе. Я ощутила легкий прилив зависти.
Джонна кивнула, ее золотые серьги подпрыгнули:
– Да, тут есть еда.
Она надела симпатичную блузку цвета фуксии, распустила волосы.
– Я уже поела, спасибо.
Бар был до того набит людьми, что я не могла разглядеть его заднюю часть. По-видимому, он состоял из двух соединенных между собой залов – главного, где сидели мы, и примыкающей к нему комнаты поуже, где можно было поиграть в дартс. Там же располагались автоматы: несколько торговых, один музыкальный, в настоящее время играющий «The Stroke» Билли Сквайера, и, кажется, банковский. Автомат для игры в пинбол – «Семейка Аддамс»? – жужжал и верещал за спиной Кайла.
Я сделала глоток бурбона. На вкус он был как карамель и вместе с тем как хук справа. Понемногу мои плечи расслабились. Мы не будем здесь, на публике, обсуждать работу. Мы просто приятно проведем время. Мои коллеги казались дружелюбными и общительными. Коллеги, которые однажды могут стать друзьями. Я отхлебнула еще один глоток, побольше.
– Слышала, тебя назначили руководителем команды, – Джонна улыбнулась мне. – Поздравляю.
– Правда, правда! – воскликнул Кайл. Мы чокнулись.
Это было приятно и легко, и я уже собиралась спросить Гарри, можно ли завтра зайти к нему пораньше, чтобы узнать подробности о вскрытии нашей жертвы, когда уловила жар чьего-то пристального взгляда.
Мой взгляд метнулся к задней части бара. Я увидела множество голов, несколько – в бейсболках. Профили, мужские и женские. Ясные, открытые, спокойные лица.
И пару темных глаз, смотревших прямо на меня.
Глаз, которых я не видела больше десяти лет.
Глаз Фрэнка Рота.
Стакан выскользнул у меня из руки. Кайл успел его подхватить, и бурбон выплеснулся ему на руку.
– Все хорошо?
Я прошла мимо него, протиснулась сквозь толпу так, словно спасала чью-то жизнь. Умом я понимала, что это не Фрэнк, что это не может быть Фрэнк – он попал в тюрьму, потом бесследно исчез, наше сообщество распалось, и эта часть моей жизни навсегда осталась в прошлом. Просто я так много думала о нем последние двадцать четыре часа. Просто мне почудилось что-то знакомое в глазах этого человека, в его высокомерной улыбке, которой он сверкнул, прежде чем отвернуться.
Притормози, Ван. Вот что сказал мне здравый смысл. Ты слишком себя накрутила.
Но то, что возобладало над здравым смыслом, тянуло меня к уходившему мужчине. Я пыталась контролировать себя, но не могла. Почему он уходил?
Мне показалось, что я услышала свое имя, но меня никто не остановил. Я с кем-то столкнулась, извинилась, рванула дальше. Мужчина находился где-то в трех метрах от меня и вот-вот должен был исчезнуть за дверью в дальней части задней комнаты. Я двинулась вперед и вдруг уловила знакомый запах, запах моего детства. Это был грязный, постыдный страх, вонь,
