Здесь лишнее, уберите, а здесь добавьте!» Я ей говорю: заплатите тогда еще, а она меня в вымогательстве чуть не обвинила. Но деньги за свой дополнительный труд я у нее вытрясла-таки. – Ева выдохнула. – Сочувствую ее мужу – как его угораздило на такой жениться – и ее будущему ребенку, не повезет ему с мамашкой.
Когда Ева произнесла последнюю фразу, с досадой я почувствовала, как моя версия, что это она столкнула Лизу с лестницы, начинает рассыпаться. Или Ева хорошо играет: я заметила, что она массирует правую руку, словно от удара, еще она упомянула, что кто-то пытался украсть ее сумку, и она решила, что раз частный детектив ею заинтересовался, значит, пострадавший от нее человек пожаловался в полицию. Вывод: девушка хорошо дерется, такая могла столкнуть Лизу с лестницы. Но то, что она говорит про будущего ребенка, свидетельствует о том, что она не знает о несчастном случае Смазовой. И тем более она не имеет отношения к тем трем женщинам, которых столкнули с лестницы: Ева опасается телефонных спамеров и мошенников, все налоги платит, обладает навыками борьбы; законопослушная гражданка.
– Это все, что я могу про Лизу сказать. И я надеюсь, что больше никогда не увижу и не услышу о ней. Она мне достаточно отравила жизнь своим присутствием. – Ева прервала мои мысли.
– Вы занимаетесь единоборствами? – спросила я и пальцем показала на свою руку, намекая, что вижу, как она держится за свою.
– Да, – подтвердила Ева. – Для самообороны. А это, – она показала на свою руку, – три дня назад я домой возвращалась, и какой-то тип схватил мою сумку, но я поймала его и дала ему по роже, извините за выражение. У него синяк остался, и он испугался меня, но сумку отдал. А когда вы мне позвонили, я подумала, вы по поводу этого парня, ну типа он нажаловался на меня, и будете меня наказывать.
– Это похвально, что вы занимаетесь единоборством, только будьте аккуратны – так и в тюрьму загреметь можно. Позвольте еще задать вопрос лично вам: а почему вы работаете в копировальном центре? – спросила я.
Смутило меня немного, что бывшая отличница, которая занималась фигурным катанием и пением, теперь обслуживает клиентов – фотографирует их, занимается ретушированием, печатает документы или дипломы и диссертации и оформляет их. Утомительная работа и не сильно-то прибыльная, но говорят, что после нескольких месяцев на такой работе можно стать дизайнером, хотя бы на уровне «junior».
– А я тут подрабатывала, пока училась в институте, – ответила Ева. – Диплом получу и пойду искать другие вакансии. Я дизайном увлекаюсь, хочу работать в этой сфере.
– А где вы были и что делали две недели назад, десятого июня, вечером? – спросила я. Единственная ниточка у меня осталась.
– К родителям ездила, – несколько недоуменно ответила Ева. – Я после поступления в вуз съехала от них, чтобы самостоятельно жить. Давно не виделись, вот и решили встретиться.
– Понятно, – вздохнув, ответила я. – Спасибо за разговор. Больше вас не задерживаю.
И я ушла, но чувствовала недоуменный взгляд Евы на себе.
Обидно было немного, такая хорошая версия была и рассыпалась: Ева затаила обиду на Лизу, потому что она старалась и училась, а той все преподносили в клювике, и, как сама Ева верно заметила, для тринадцатилетнего ребенка смена школы может быть стрессом (все-таки новое помещение, новые правила, новые учителя и одноклассники, тесты для проверки знаний нужно сдавать), все приходилось начинать заново. А Лиза еще после своей свадьбы нахамила Еве за фотографии, вот она и решила отомстить обидчице за все – и за конкурс, и за хамство. Но алиби Евы и ее слова про ребенка Лизы говорили, что она совершенно ни при чем.
Значит, мне придется начинать заново.
– Впрочем, надежда остается на институт, где училась Лиза, – сказала я Кирьянову, уведомляя его о своих планах.
– Окей. А я выясню у родителей Евы, правду ли она говорит, что была с ними в тот вечер, когда Лизу толкнули, – сказал мой товарищ.
– И, Володь, на всякий случай уточни у наших пострадавших женщин, ходили ли они в копировальный центр «Красочно», который расположен на перекрестке Колхозников, и конфликтовали ли они с Евой – она с рыжими кудряшками и веснушками на щеках, голос немножко хриплый и мальчишеский, – сказала я.
– Хорошо, уточним, – ответил Кирьянов.
И я поехала в институт.
Институт филологии и лингвистики – большое старинное здание, возможно, построенное в девятнадцатом веке и отреставрированное недавно.
Когда я вошла в здание, охранник на контрольно-пропускном пункте, как в школе № 23, был удивлен, что к ним институт частный детектив пожаловал, но пропустил меня тем не менее. Я отправилась в учебный офис.
– Добрый день, – поздоровалась я с двумя сотрудницами, которые проверяли документы, и показала удостоверение. – Татьяна Иванова, частный детектив. У меня будет к вам просьба. Вы не могли бы показать информацию о Смазовой Елизавете Андреевне? А точнее, на каких программах она училась.
– Конечно, – одна из сотрудниц что-то пощелкала на своем компьютере, заработал принтер, и из него вылезла бумажка, ее сотрудница мне вручила. Это был индивидуальный учебный план Лизы, в котором были указаны номер потока, на котором Лиза училась, дисциплины, которые она изучала, и преподаватели, ведущие их.
Я стала бродить по коридорам университета, на дверях висели таблички либо с номером аудитории, либо с именем преподавателя, профессора, академика или заведующего кафедрой, поэтому найти нужных мне преподавателей было несложно.
Олег Семенович преподавал историю русской литературы у Лизы, я постучалась в его кабинет, зашла, когда услышала: «Войдите», и увидела, что преподаватель не один – еще несколько его коллег сидели с ним, что-то обсуждали за одним столом.
– Здравствуйте. Частный детектив Татьяна Иванова, – показала я удостоверение. – Кто из вас Олег Семенович?
– Я, – ответил мужчина сорока лет с бакенбардами.
– Я бы хотела поговорить о бывшей студентке, Смазовой Елизавете Андреевне, – сразу перешла я к делу.
– О, какое совпадение. Мы тут все с Лизой Смазовой пересекались, – сказала пожилая дама, и все преподаватели закивали.
– Это замечательно, – улыбнулась я. Мужчина лет тридцати пододвинул мне стул, чтобы я могла сесть. – Спасибо, и что вы можете про нее сказать, что она была за студентка?
– Ой, слава богу, избавились от нее, – пожилая дама махнула рукой. – У меня аж здоровье из-за нее пошатнулось, вон волосы мои поседели как. Намучились мы с ней на экзаменах.
– И на практических занятиях, – вставил мужчина тридцати лет, который мне стул предложил. – Я французский преподаю, Лиза была одной из моих студенток. Объясняю ей, как ребенку
