вам быть адвокатом? – полюбопытствовала я.
– До сих пор не знаю. Просто стараюсь делать то, что от меня требуется. По-моему, у меня еще впереди те трудности, какие повидала она.
Женщина-адвокат, чуть меньше тридцати, – как раз моего возраста. Еще столько всего хочется сделать, еще столько всего можно успеть. Вот уж правда, досадно. Если бы со мной такое случилось, я бы наверняка возненавидела этот мир и стала бы мстительным злым духом.
– Поэтому, когда Эйдзи рассказал мне о вас, я вспомнил свою знакомую.
Горная дорога закончилась, и автомобиль въехал в город.
– Эйдзи вам про меня рассказывал?
– Он уже не очень хорошо себя чувствовал, и мы с ним вдвоем составляли список его бывших девушек, чтобы передать им эту усадьбу. Эйдзи тогда много рассказывал: вот эта – такая, а та – эдакая. Кашлял, но не замолкал.
Мы с Мураямой улыбнулись. Часто говорят, что мужчины приукрашивают своих бывших и сохраняют их в памяти навеки. Выходит, это правда. А вот с большинством девушек из списка связаться не удалось: видимо, женщины склонны забывать свое прошлое.
– Да, кстати, Рэйко. Вы умеете сканировать на копире? – внезапно спросил Мураяма.
– Конечно. А что?
– Я с техникой не в ладах, совершенно не умею с ней обращаться. Поможете сделать копию завещания, когда приедем в офис? Скан на сайте разместила Саэ, но сейчас, раз оспаривается действительность документа, наверное, лучше иметь в качестве доказательства печать и конверт…
– Да, и правда, – кивнула я.
Основной предлог оспорить завещание – противоречие статье об общественном порядке и морали. Кроме того, могут заявить и что завещание поддельное, и что конверт был вскрыт, а содержимое заменено… Я не очень хорошо знакома с вопросами наследования, поэтому не подумала об этом, но Мураяма, как опытный частный адвокат, наверняка уже привык к таким проблемам.
Больше мы не разговаривали. Через несколько минут, прошедших в молчании, машина въехала в район Кю-Каруидзава, и Мураяма вдруг обронил:
– Послушайте, Рэйко, всю себя отдавать работе – это правильно, и все-таки вы уж постарайтесь прожить подольше. Так, чтобы и за нее тоже… Наверное, это слишком мрачно звучит, конечно…
Мне вдруг показалось, что я разговариваю со своим дедушкой. Я ответила:
– Говорят же, что дети, которых ненавидят, потом берут мир в свои руки. Все со мной будет в порядке.
Мураяма серьезно посмотрел на меня:
– А еще говорят: «Не родись красивой, а родись счастливой».
Мы приехали к офису «Юристов для жизни» в Кю-Каруидзаве в пять часов вечера, когда солнце уже совсем село. На плоскогорьях зимой вечер наступает быстро.
Из-за того, что у Мураямы резкий стиль вождения, а его дешевый кей-кар совсем не поглощал вибрацию, меня укачало, поэтому я резво выскочила из машины и сделала глубокий вдох. Мураяма тоже выбрался из-за руля, подошел к зданию и взглянул наверх, на второй этаж.
– Что это?! – вскрикнул он. – Окна, выходящие в переулок, разбиты!
Фасад выглядел нетронутым. До здания справа было метра два, и между ними протянулся узкий проход. Я приблизилась к Мураяме и подняла взгляд на правую стену: часть окон на втором этаже оказались разбиты.
Поскольку здание старое, потолки в нем были низкие. Если встать на стремянку, какие продают в хозяйственных магазинах, наверняка удастся дотянуться до окна. Я вынула мобильный и держала его наготове, чтобы в любой момент позвонить в полицию.
– Здесь ведь никого нет, верно? Давайте заглянем внутрь, – предложила я.
Мураяма взял ключ и открыл на окнах рольставни, настолько узкие, что в них еле-еле мог протиснуться один человек. Затем он поднялся по лестнице, и я пошла за ним.
Такого я не видела с позапрошлого года, когда поймала воришку, залезшего в мою квартиру, чтобы украсть нижнее белье. Почему-то воспоминание об этом нисколько не смущало меня.
Офис был меньше, чем гостиная в усадьбе, откуда мы приехали. В передней части вытянутой комнатки площадью десять дзё [19] стояла пара кресел для посетителей, а в глубине – рабочий стол. Нет сомнений, что Мураяма управляется здесь один, без всяких секретарей и других сотрудников. Не то что я: у меня был личный секретарь и помощник-паралегал [20].
– Здесь все вверх дном! – с этими словами Мураяма быстро двинулся вглубь комнаты. Я последовала за ним.
По обе стороны вдоль стен стояли книжные шкафы, от пола до потолка плотно заставленные книгами и старыми журналами. Несколько папок было выдернуто и валялось на полу. Я подошла поближе и вгляделась: в них хранились дела, которые вел хозяин офиса. Ящики стола тоже оказались выдвинуты.
Мураяма сел на корточки и стал листать папки.
– Что-нибудь пропало?
Он покачал головой:
– Нет, документы только разбросаны, но все на месте. И что все это значит?
Затем он встал и, уперев руки в боки, осмотрел комнату.
Мой взгляд остановился на столешнице. Там стояли три немытые кружки с остатками какой-то черной жидкости и пепельница с окурками. Из бумажной пачки, лежавшей рядом, торчала на несколько сантиметров одинокая сигарета. По соседству красовалось пресс-папье в форме мяча для гольфа – видимо, сувенир. Настольный календарь был открыт на позапрошлом месяце.
Между этими мелочами валялись документы, а сверху – еще груда папок, готовая вот-вот развалиться, но странным образом сохранявшая баланс.
– Кажется, стол тоже разворошили, – сказала я, разглядывая беспорядок.
Мураяма вдруг встал передо мной, словно пытаясь загородить дорогу, и ответил, смущенно отводя глаза:
– Нет, у меня всегда так.
Неужели кто-то может работать в таком бардаке?! Я довольно толстокожа, но бессмысленной траты времени и захламления не люблю. И всегда верила, что гораздо эффективнее держать стол в порядке. Впрочем…
– Ох, что же это я! Вот что надо было проверить в первую очередь! – Мураяма обежал стол и заглянул вниз. – Сейф исчез!
Офис не производил впечатления места, где хранили такие ценности, чтобы заводить для них сейф.
– А что там было? – поинтересовалась я, и хозяин кабинета повернулся ко мне.
– Завещание Эйдзи. И кое-какие другие важные документы. Сейф заперт на два пятизначных шифра – видимо, здесь его открыть не смогли и унесли с собой.
Я тут же позвонила в полицию. Мне сказали, что произошла цепная авария и большая часть полицейских занята. Обещали прислать кого-нибудь, но просили подождать.
Положив трубку, я повернулась к Мураяме:
– Вы кого-то подозреваете?
Он задумчиво покачал головой.
– Ведь завещание Эйдзи даже выложено в сеть. Да и остальные документы важны только для нескольких людей…
– Насколько большой сейф?
– Сантиметров по тридцать каждая сторона. Тяжелый, хотя не настолько, чтобы нельзя было унести.
Я тут же посмотрела себе под ноги.
