Юкино в прошлом встречалась с Эйдзи, а потом вышла замуж за Такуми. Саэ видела в ней женщину, которая посмела наложить лапы на ее любимого Эйдзи, после чего украла еще и брата. В общем, Саэ имела все основания недолюбливать красавицу.
При этом Юкино, заявившись на встречу в роли бывшей девушки Эйдзи, прямо на глазах свекрови и золовки, явно смелее, чем кажется на первый взгляд. Я даже задумалась, как бы сама поступила. Пожалуй, на ее месте тоже пришла бы за тем, что мне причитается, поэтому против ее позиции мне нечего сказать. Однако удивительно все же, что я не одна такая.
Когда мы ознакомились с документами, Мураяма повел всех вокруг усадьбы. Он назвал это «проверкой границ»: адвокат на месте показал, где заканчиваются границы нашего участка и соседнего.
Усадьба имела узкий фасад, зато тянулась в длину, как гигантский городской дом в Киото [16]. Мы шли от входа по часовой стрелке, сверяясь с метками. Правда, оказалось, что края участка густо заросли деревьями и травой, отчего разглядеть границу не удавалось. Тогда Мураяма вытащил из пакета рабочие перчатки и раздал нам.
– Что ж, давайте выдергивать траву.
Асахи, одетая в брючный костюм, молча взяла перчатки и кивнула. Без всяких жалоб она полезла в заросли и принялась за дело. С похвальным рвением туда же послушно протиснулась и Саэ.
На мне было платье и дорогущие полуботинки, я никак не планировала сегодня полоть траву. Однако Мураяма сунул перчатки и мне, будто это что-то само собой разумеющееся, поэтому я убедила себя, что это тоже часть моей работы, и скрепя сердце надела их. Последний раз убирать территорию мне приходилось в младших классах.
А вот Юкино даже не шелохнулась. Не утерпев, Томихару сам перехватил перчатки:
– Юкино-сан, кимоно запачкаете, давайте лучше я.
Я хотела вставить, что мои сапожки гораздо дороже ее шерстяного кимоно, но посчитала это слишком жестоким и сдержалась.
Расправляясь с травой, мы находили одну низенькую веху за другой. Юкино стояла чуть поодаль и лишь безучастно осведомлялась, как будто к ней это не имело никакого отношения:
– Ну как, есть?
И хвалила нас, когда мы что-то находили:
– Вот молодцы!
Саэ, энергично дергая траву, проронила:
– Юкино ведь только изображает, что слабенькая, лишь бы ничего не делать.
– Это же Юкино… – не отрицая и не подтверждая ее слова, ответила Асахи. По ее лицу сложно было понять, что она думает.
Тогда Саэ обвиняющим тоном заговорила со мной:
– Она ведь, стоило Эйдзи впасть в депрессию, тут же его бросила и переметнулась к брату. Находчивая такая. Как паразит.
По словам Саэ, Юкино родилась в семье оптовых торговцев одеждой, у которых были давние связи с домом Морикава. А когда бизнес прогорел, родственников разбросало по свету. Юкино тогда еще училась в университете, Канэхару пожалел ее и взял к себе личным секретарем. Однако та не справилась и осталась подрабатывать, бегая за покупками и выполняя несложные поручения.
Тогда же девушка начала встречаться с Эйдзи, но, едва кругом зашептались, что дело идет к свадьбе, жених впал в депрессию. Юкино тут же рассталась с ним и ушла к Такуми, который принялся ухлестывать за ней еще усерднее, а затем предложил руку и сердце. Поскольку братья соперничали за место в компании, можно сказать, что Юкино поставила на победителя.
Рассказывая об этом, Саэ не прекращала дергать траву. Сама она, как я поняла, работала в дочернем предприятии «Морикава фармасьютикалз». Скорее всего, взяли ее туда, что называется, по блату, но ее неожиданная старательность убедила меня, что она вполне может справляться с делами.
– Что ж, Юкино ведь красавица, – безнадежно произнесла Асахи. – О, смотрите, веха!
Она тоже работала ловко: выдирала траву, стряхивала с корней землю и одну за другой находила вешки. При этом Асахи каждый раз широко, солнечно улыбалась и поворачивалась к нам, точно подсолнух, показывая белые зубы. Глядя на ее улыбку, я поняла, почему больной Эйдзи влюбился в нее. А когда она, будто забыв о собственном очаровании, обронила: «Юкино ведь красавица», мне захотелось сказать ей, что она тоже очень привлекательна. Но я не решилась: прозвучало бы странно.
С прогулки вернулись Додзё и Рё с Вакхом. Увидев, как мы сидим на корточках и рвем траву, пес залаял.
– Нас с Асахи он принимает, так что это на тебя, Рэйко, – поспешила напомнить мне Саэ.
Заметив ветеринара, Мураяма подозвал его:
– Господин Додзё, на пару слов! По поводу завещания Эйдзи.
Пользуясь тем, что они вдвоем ушли внутрь дома, я спросила у Саэ:
– Господин Додзё и Рё тоже упомянуты в завещании. За выдающиеся заслуги в воспитании Вакха, да?
Завещание было настолько дурацким, что подробности в памяти не сохранились. Но я точно помнила, что в списке упомянуты те, кто заботился о любимой собаке хозяина.
– Да. Их тоже нужно пригласить и официально передать наследство. Господин Мураяма не знает, за что хвататься, – вздохнула Саэ. – Даже когда семья собирается вместе, каждый занят своими делами, так что все заботы ложатся либо на меня, как на самую младшую, либо на Томихару. И я измучилась, и он устает. Правда, Томихару?
Тот молча кивнул. Думаю, его нездоровый вид связан не только с врожденным заболеванием, но и с грудой навалившихся дел.
– А что же твой брат Такуми-сан? – спросила я, надеясь разузнать о семье что-нибудь интересное.
Саэ улыбнулась, будто только и ждала моего вопроса, и с довольным видом заговорила:
– Братец заведует отделом новых разработок в «Морикава фармасьютикалз». Он всегда занят, а сейчас особенно, потому что они готовятся к запуску нового лекарства.
Я вспомнила про новый препарат компании – «Масл мастер Зет». Этот проект вел Садаюки, поэтому неудивительно, что им активно занимается его сын.
Пока мы беседовали, Рё привычно отвел Вакха в будку и привязал его.
– Рё, какой ты молодец! – улыбнулась ему Асахи.
Обрадовавшись, мальчик гордо ответил:
– Мне уже пять, я уже большой! Я буду врачом для зверей, как папа!
А передо мной совсем по-другому себя вел, чуть не разревелся: «Не подавайте на меня в су-уд!»
Рё устроился подальше от меня и поближе к Асахи и стал чертить палкой по земле. Сначала он держал палку в левой руке, рисуя что-то кривое: то ли человеческое лицо, то ли собачью морду, как вдруг вскрикнул:
– Ой, левой же нельзя!
Переложив ветку в правую руку, он стал рисовать что-то совсем уж корявое.
– Разве левой нельзя? – ласково спросила его Асахи.
Мальчик послушно ответил:
– Папа сказал все делать правой.
Речь шла всего лишь о
