соседям что-то очень большое и тебе не могут отплатить, они нарушают правило. Бывало и так, что начиналась война и старейшину проигравшего племени убивали.
– Какой причудливый обычай! – искренне удивилась я.
Только вот чего же можно достичь таким неэффективным способом?
– Как ни странно, эта традиция наблюдается по всему миру: на северо-западе и севере Америки, на Меланезии, в Новой Гвинее, Африке, Полинезии, на полуострове Малакка, в Южной и Северной Африке… Везде по-разному, но тот факт, что обычай сохранился во всем мире с древности, наталкивает на одну интересную мысль: он может быть тесно связан с самой человеческой сущностью. Вы так не считаете?
– И правда. Эти земли настолько удалены друг от друга, что вряд ли народы могли просто перенять традицию. Скорее, она естественным образом зародилась в разных племенах, – согласилась я, начиная беспокоиться. Разговор-то сам по себе интересный, да только, пока мы доберемся до истории о прошлом Томихару, уже, пожалуй, и стемнеет.
Собеседник же мой, кажется удовлетворенный ответом, кивнул и продолжил:
– Так вот, культурная антропология наблюдает потлач между племенами, между группами. Но мне кажется, это явление возникает и между отдельными людьми.
Пока Томихару говорил, мимо прошла Саэ, и на миг мне показалось, что она собирается вступить в разговор. Однако, видимо сообразив, что тема для нее сложновата, быстренько куда-то смылась.
– Ну, например, получаю я от женщины на работе шоколадку на День святого Валентина. И мне кажется, что на Белый день я должен отдариться сладостями, которые будут чуть дороже этой шоколадки. Хорошо, если все-таки принесу ей конфеты в ответ, а если забуду? Трагедия!
Очень жизненный вышел пример.
– Конечно, женщина не бросится на меня с криками: «А где мой подарок?!» И все же я буду ощущать, что не выполнил долг, так ведь? Взял же у нее что-то, но ничего не дал в ответ. Тогда я, например, помогу ей, если она где-то в работе допустит промах. В общем, не успокоюсь, пока не отдарюсь хотя бы в таком виде. То есть коллега, угостив меня шоколадкой, может мной управлять.
– С приличными людьми, скорее всего, так и происходит, – вставила я. – А вот я, получив подарок, просто подумаю, что мне повезло, и не буду особо волноваться, если сама ничем не ответила.
Я действительно часто принимала приятные сюрпризы от мужчин и ничего не давала взамен.
– Думаю, вы из тех женщин, которые уверены в себе и ничуть не сомневаются, что их влияние на других людей достойно таких знаков восхищения, – очень серьезно заявил Томихару, и я, не сдержавшись, прыснула.
– Прекратите меня поносить!
Он смущенно улыбнулся и тут же снова посерьезнел.
– Все зависит от ценности подарка. Даже тот, кто спокойно примет шоколадку, задумается, как отплатить за спасение собственной жизни. По крайней мере, в моем случае это так.
– В вашем случае?
Внезапно тема затронула Томихару. Что-то сейчас будет. Я напряглась.
– Заметили, что я не очень хорошо выгляжу? У меня врожденная болезнь: организм не способен производить лейкоциты. В детстве я был очень слабым – страшное дело. Каждую неделю меня возили в больницу для переливания крови. Мало того, по вечерам нужно было делать уколы. Они вызывали всевозможные побочные реакции: меня постоянно тошнило, я себя плохо чувствовал. Даже маму происходящее травмировало настолько, что она до сих пор падает в обморок при виде шприца. Хотя это забавно.
Ясно. Для человека с такой тяжелой болезнью нездоровый цвет лица – это еще норма.
– Для того чтобы облегчить мое состояние, пришлось пойти на пересадку костного мозга. Оказалось ужасно сложно найти подходящего донора, вот мои родители и придумали: если донора нет, надо его создать.
– Создать?!
– Назовем его младенцем-спасителем. А способ – «преимплантационным генетическим тестированием»: из нескольких оплодотворенных яйцеклеток выбирают ту, которая содержит нужный человеческий антиген, совместимый для пересадки костного мозга. Затем возвращают эту клетку в организм матери, и мать рожает ребенка. В Америке и Англии такой метод сейчас широко применяется, но на тот момент это была передовая технология.
Слушая его, я уже предвидела, каким будет конец. И он мне не нравился.
– Родители уехали за границу, опробовали эту новую технологию – так и родился мой брат Эйдзи. Сразу после его появления на свет из пуповины извлекли кроветворные клетки и пересадили их в мой костный мозг. Мне тогда было семь лет.
Здесь Томихару сделал паузу. Взгляд его затуманился: наверное, в эту минуту перед ним предстали картины прошлого.
– Тогда моя жизнь полностью изменилась. Я ощутил легкость в теле, у меня будто выросли крылья. Оставалось только принимать таблетки по утрам для профилактики инфекций, и я мог жить обычной жизнью.
– Очень за вас рада. Это же замечательно.
Про себя я вздохнула с облегчением, оттого что разговор не свернул на печальные темы. Не знаю, как следовало бы ответить, если бы он вдруг сообщил, что дни его сочтены.
– Однако самое ужасное началось потом. Эйдзи стал для меня спасителем. Взамен я старался быть с ним ласковым, всячески о нем заботился. Он ведь сохранил мне жизнь, и я не мог успокоиться, не вернув ему долг. Все вокруг тоже баловали его, вот он и вырос таким.
Я опять захихикала. Эйдзи действительно всегда ожидал, что о нем кто-то позаботится. Казалось, он просто верил, что безумно ценен сам по себе и все должны ухаживать за ним. Ни разу сомнение, наверное, не закрадывалось в его голову.
– Что бы я ни делал для Эйдзи, мне все чудилось, что этого мало. Так и жил постоянно под этим гнетом. Тогда я еще не понимал, что меня мучит. К счастью, когда поступил в университет и узнал о потлаче, загадка наконец разрешилась. Очевидно, я получил от Эйдзи слишком большой подарок, но не мог достойно за него отдариться, и это меня разрушало.
– Именно поэтому вы заинтересовались культурной антропологией? – забежала я вперед.
– Э-э… да, все так.
Я лишила Томихару самой красивой точки его рассказа, и он, кажется, был недоволен. Поняв, что поступила нехорошо, я решила еще немного его послушать.
– А гнет-то в конце концов исчез?
Увлекшись беседой, я заговорила немного свободнее, чем следовало, но мне показалось, что это уже нестрашно.
– Я отдал Эйдзи все свое имущество, все, что должен был унаследовать, все свои паи. Это составило приличную сумму. Только тогда я почувствовал облегчение.
– Ясно. То есть теперь у вас совсем нет акций «Морикава фармасьютикалз»? – невольно произнесла я мысли вслух.
– А теперь я раскаиваюсь. С тех пор как Эйдзи получил состояние, его здоровье стало ухудшаться. Он не справлялся
