вместо музыки, мы тряслись минут пятнадцать по неровной узкой горной дороге, пока горы не расступились и перед моими глазами не предстал пасторальный пейзаж в долине.
Поля простирались далеко, но, поскольку стояла зима, в коричневых тонах эта грандиозная картина выглядела уныло. И все же я хорошо представляла, как летом здесь волнуется красивый зеленый ковер.
– Скоро приедем, – предупредил водитель, и еще минут через пятнадцать мы наконец очутились у виллы Эйдзи.
От металлических ворот вела к дому каменная подъездная дорожка, а вокруг вольготно раскинулся двор с садом. Тяжело, наверное, ухаживать здесь за газонами и деревьями.
Двухэтажный каменный дом действительно с некоторых ракурсов мог показаться замком. Сравнительно старая постройка – наверное, годов пятидесятых-шестидесятых. Площадь дома, пожалуй, двести с чем-то квадратов.
Над крыльцом сверкал огромный витраж с изображением красивых оранжевых цветов. Впрочем, я плохо разбираюсь в растениях, поэтому понятия не имела, что это.
В округе расположились и другие дорогие виллы, хотя многие явно служили не просто загородными домами, а местом, куда богатый хозяин однажды удалится на покой либо в котором воплотил свои мечты из Second Life [13].
У каждого дома был широкий двор, отделенный от других по периметру густыми деревьями. С такими ограждениями, наверное, никакой сосед случайно не захватит ни метра чужой территории.
Я вышла из машины и открыла ворота. И тут же – рррр-гав-гав-гав! – залилась лаем собака. В углу двора стояла просторная деревянная конура, там вполне мог бы поселиться студент какого-нибудь столичного вуза. У входа был привязан крупный пес. Не знаю, что это за порода, но, судя по его густой коричневой шерсти и гордой, будто с картины, позе, у него отличная родословная.
Собака не переставала яростно лаять, и лаяла она на меня. Поскольку животные всегда меня недолюбливали, я зашагала по двору, не обращая на нее внимания. Тогда зверюга рванулась на всю длину поводка, очевидно намереваясь разобраться со мной, однако поводок оказался крепким, так что я целой и невредимой добралась до крыльца.
Сразу после звонка в дверь мне открыла Саэ. Уже с порога было видно, что комнаты за просторной прихожей отделаны темным деревом, а отполированный пол блестел классическим темно-красным покрытием.
– Это тебя Вакх так принял? – захихикала Саэ.
Похоже, для нее даже враждебность собаки – это повод помериться с соперницей силой. Едва я начала снимать обувь, как в прихожую вылетел, угодив прямо мне в плечо, мальчик лет четырех-пяти с криком:
– Вакх, гулять!
Я как раз стояла на одной ноге, чтобы снять туфлю с другой, поэтому от толчка не удержалась и села на пол. При этом сама не издала ни звука, зато Саэ тут же завизжала. На ее крик из глубины дома выбежал хорошо сложенный мужчина лет сорока с небольшим.
– Простите!
На нем отлично сидел твидовый костюм, он выглядел элегантно, как аристократ, собравшийся на охоту.
– Ну-ка, Рё, извинись! – строго потребовал он.
Мальчик, которого назвали Рё, издалека глядя на меня, тихонько прошептал:
– Простите, пожалуйста.
Затем попятился как можно дальше.
Да, дети ведь тоже меня не любят. Вернее, побаиваются: даже те, кто не плачет никогда, заливаются слезами, как только я беру их на руки. Так что поведение мальчика нисколько меня не огорчило.
Зато Саэ явно было приятно, что я не понравилась ребенку. Она шутливо заявила:
– Эта страшная тетя – адвокат! Вдруг подаст на тебя в суд, Рё?
– Что еще за «тетя»?! – попыталась я перевести тему, но мальчик воспринял ее слова всерьез.
– Пожалуйста, не по… не подавайте на меня в суд! – скривился он, готовясь разреветься.
Вот поэтому я и не люблю детей. Неожиданно его плаксивая рожица напомнила мне Эйдзи. Мы как-то ходили с ним смотреть занудный, второсортный фильм, и на совершенно банальной сцене он вдруг разрыдался. Тогда это охладило мои чувства.
– Простите, барышня.
Мужчина в твидовом костюме поднял мою туфлю, стряхнул прилипшую грязь и протянул мне.
– Господин Додзё, не стоило, – зачем-то встряла Саэ. – Рэйко, это ветеринар, господин Додзё, и его сын Рё. Они присматривают за Вакхом. Живут по соседству, поэтому каждый день выгуливают собаку и ухаживают за ней. Так что с Эйдзи они общались гораздо дольше, чем ты.
Похоже, Саэ не упустит шанса сравнить меня с кем-нибудь и указать на очередной мой недостаток. Додзё же сморщил свое добродушное круглое лицо и пробормотал:
– Ну что вы!
Кивнув нам с Саэ, он вышел, и вскоре Вакх затих. Видимо, они ушли на прогулку, как и собирался Рё.
– Господин Додзё – красивый и хороший человек. Всегда элегантен и добр.
Щеки Саэ чуть покраснели. Говорила она не с таким пылом, как про Эйдзи, и тем не менее мне показалось, что Додзё ей тоже нравится.
– А вот его супруга, Масами, была ужасно неприятной женщиной. Любила поиздеваться надо мной, – заявила она, будто ища у меня сочувствия. Затем, слегка надувшись, повысила голос: – Правда, Масами тоже потом тяжело заболела и четыре года назад умерла, так что теперь о ней нельзя злословить, это просто ужасно.
Оказалось, Саэ все-таки знает границы, хотя бы не болтает лишнего о мертвых. С одной стороны, она инфантильная, но умеет быть серьезной. Я зауважала ее чуть-чуть больше.
Гостиная была просторной, площадью примерно двадцать дзё [14]. Воздуха много, потолок высокий. В глубине комнаты стоял обогреватель, а в центре – кофейный столик, похожий на увеличенный журнальный стол. Вокруг него – три обтянутых кожей кресла. Под тонким ковром на полу, похоже, лежал еще ковер с подогревом: когда я ступила на него, ноги обволокло приятное тепло. Другой конец гостиной, очевидно, выполнял роль небольшой столовой: там расположилась обеденная мебель.
Подальше от обогревателя, можно сказать на самом непочетном месте, с абсолютно прямой спиной сидела женщина в черном брючном костюме.
– Это Асахи Харагути, – махнула Саэ рукой в ее сторону, а потом обернулась ко мне: – А нашу гостью зовут Рэйко Кэммоти. Можете поругаться, если хотите.
После этих слов она вышла из комнаты.
Я опустилась в кресло поближе к обогревателю и бросила быстрый взгляд на Асахи. Она тоже посмотрела на меня. Короткие черные волосы, круглые глаза на круглом лице, закругленный носик – привлекательная женщина. Ростом не очень высокая, при том в ней чувствовалась какая-то сила – наверное, из-за прямой осанки. Широкие плечи и мощные бедра угадывались даже под костюмом. Судя по ее телу, она серьезно занималась спортом.
Говорят, в имени отражается сам человек. Это как раз о ней: передо мной была живая, пышущая здоровьем женщина, похожая на утреннее солнце – по-японски
