К тому же никто у Иры ключей не брал! Её просто изнасиловали и убили. Жаннину домработницу звали Ирой, – пояснила Инна запоздало.
– Я догадалась, – сказала Мирослава. – Но ведь Жанна могла сама открыть дверь своему убийце.
– Чушь, – отмахнулась от её предположения Соболева, – Жанна никому никогда не открывала дверь.
– Даже знакомым?
– Вы хотите сказать, что её убил кто-то из знакомых?
– Этого исключать нельзя.
– Никто из знакомых убить Жанну не мог! Ни у кого не было ни малейшей причины для того, чтобы желать ей смерти.
– Так уж ни у кого? – сделала вид, что не поверила, детектив.
– Кого вы имеете в виду?
Мирославе очень хотелось указать Соболевой на её жениха, партнёра Жанны Гурьяновой по бизнесу Игоря Иванова. Но детектив решила не рисковать. В таком состоянии Соболева вполне могла наброситься на неё. А укладывать на пол в ресторане свидетельницу ей вовсе не хотелось, поэтому она назвала фамилию бывшего возлюбленного Жанны Максимовича.
– Эдгар? – искренне удивилась Инна. – Он и думать давно забыл о Жанне.
– Мне что-то в это мало верится, – с сомнением в голосе произнесла Мирослава.
– Отчего же?
– Жанна была лакомым кусочком для любого мужчины.
– Не говорите так о Жанне! – Соболева почти до крови прикусила нижнюю губу.
– Хорошо, извините. Но потерять такую женщину, как Жанна, небезболезненно для любого мужчины.
– Сначала Максимович, конечно, переживал, – согласилась, подумав, Инна, – но успокоился он довольно быстро по двум причинам.
– По каким же? – заинтересовалась Мирослава.
– Во-первых, Эдгар человек разумный и поэтому с самого начала не рассчитывал на длительные отношения с Жанной, а во-вторых, у него такой характер, что он ничего долго не держит в голове, считает, что не стоит портить себе нервы напрасными переживаниями.
– Скажите, пожалуйста, – удивилась Мирослава и спросила: – Он случайно не ваш коллега?
– В смысле? – удивлённо посмотрела на неё женщина.
– Я хотела узнать, не учился ли он на психолога.
– Нет, – невольно рассмеялась Соболева, – это у него врождённое чувство самосохранения.
– С тем, что Жанна не могла открыть дверь кому-то из знакомых, мы разобрались, теперь перейдём к незнакомым, – проговорила Мирослава.
– Она могла открыть, но даже я и Луиза предварительно созванивались с ней и договаривались о визите.
– Предположим, что к Жанне пришёл незнакомый человек, и она ему открыла.
– Вы что, издеваетесь?
– Послушайте, это мог быть почтальон, электрик…
– Нет! Нет! И ещё раз нет! – перебила её Соболева.
– Она могла открыть курьеру, принесшему ей орхидею.
– Какую ещё орхидею? – широко распахнула глаза Инна.
– Ту самую, что лежала рядом с Жанной в луже её крови. Разве вы её не заметили?
– Нет, – призналась женщина, – я была так напугана, что ни на что не смотрела, кроме Жанны. Впрочем, – задумалась она, – да, кажется, там был какой-то горшок с цветком. Хотя я не уверена.
– Там была орхидея, – уверенно проговорила Мирослава и спросила: – Инна, подумайте хорошенько, ваша подруга могла открыть курьеру?
– Нет, – помотала головой женщина, – Жанна наверняка спросила бы, кто ей прислал эти цветы, велела бы курьеру оставить их возле двери.
– Выходит, что ваша подруга была настолько осторожной и предусмотрительной?
– Да!
– Отчего же тогда она не уговорила жильцов поставить камеру на подъезде?
– Вы не знаете тех жильцов! – отмахнулась Соболева.
– В крайнем случае она могла поставить камеру за свой счёт, ведь ваша подруга не была стеснена в средствах.
– Она принципиально не хотела этого делать. Я ей тоже говорила, но она отвечала: мне что, больше всех надо? А похищать из квартиры Жанны было нечего.
– Неужели никаких ценных вещей? Денег?
– Представьте себе, нет. Все деньги, драгоценности и прочие ценности она держала в банке.
– Странно.
– Ничего странного. Жанна с Владом строили дом за городом и собирались весной туда переезжать. А интерьер и обстановку этой квартиры решили не изменять. Так что ничего туда и не приобретали.
– Но ведь ваша подруга долгое время жила в этой квартире без Влада и могла приобрести для её обустройства что-то ценное.
– Могла, – согласилась Инна, – но не приобретала, потому что, когда у неё появилась возможность сделать это, все её силы и время забирала работа. В свободное время ей хотелось просто развлечься, а не заниматься приобретением ценных вещей для интерьера старой квартиры.
– Что ж, – кивнула Мирослава, решив, что в жизни всякое бывает. – Но мне не даёт покоя ещё один вопрос.
– Какой же? – спросила Соболева.
– Мне не верится, что у Жанны не было абсолютно никаких родственников. Может быть, всё-таки были хотя бы дальние?
– У Жанны, – грустно усмехнулась Инна, – не было даже седьмой воды на киселе. Так что, как ни крути, всё достанется Владу, вне зависимости от того, оставила Жанна завещание или нет. И именно это больше всего меня бесит!
– Отчего?
– Да оттого, что если он останется на свободе, то получит Жаннины денежки, а спустя некоторое время женится на какой-нибудь вертихвостке.
– Почему именно вертихвостке? – удивилась Мирослава.
– Потому, что такова большая часть современных девиц.
Мирослава была в корне с этим не согласна, но переубеждать Соболеву не стала, просто сказала:
– Если Влад и женится на ком-то, то произойдёт это не скоро.
– Дай-то бог, – вздохнула Инна.
– Пока мне больше не о чем спросить вас, – проговорила Мирослава и, подозвав официанта, расплатилась за свой салат и чай. Уже поднимаясь из-за стола, она добавила: – Но надеюсь, я могу при необходимости рассчитывать на вашу помощь.
– Можете, – кивнула Инна. – До свиданья. Я ещё немного побуду здесь.
– И как ваш разговор с Инной? – спросил Морис, когда она села в машину.
– Ты трогай с места, – ответила она, – а я расскажу.
Миндаугас слушал её внимательно, при этом не отрывая взгляда от дороги.
– Так что нам с тобой, Морис, придётся обойти цветочные лавки с фотографиями Влада и Жанны, а также задать вопрос, не просил ли кто-то отнести орхидею по адресу Жанны.
– Вы хотите сказать, что нам придётся обойти цветочные магазины всего города? – испугался Миндаугас.
– Для начала, – улыбнулась Мирослава, – те, что находятся в том районе, где жили Жанна и Влад.
– Всё равно немало, – обронил он.
– Увы, увы.
– Может, стоит напрячь Наполеонова, ведь он должен быть в этом заинтересован, – предложил Миндаугас.
– А то ты не знаешь Шуру, – усмехнулась она, – у меня сложилось такое впечатление, что орхидея заинтересовала только Легкоступова, да и то, возможно, с чисто эстетической точки зрения.
– Какая эстетика может просматриваться на месте преступления, – поморщился Миндаугас.
– Ты просто плохо знаком с Валерьяном, – не скрывая иронии, проговорила она.
– Надеюсь, что цветочные магазины мы начнём обходить не сегодня, – вернулся он к тому, что на
