в пользу Влада. Да даже и без завещания, – он махнул рукой, – у Гурьяновой нет других родственников, и Шафардин её единственный наследник.
– Не убивайся раньше времени, – попыталась утешить его она.
– Я и не убиваюсь, я просто хочу донести до тебя мысль, что дело до суда, на котором в качестве обвиняемого предстанет Влад, доводить нельзя.
– Я это давно уже поняла. – Мирослава заглянула в свою чашку с чаем и, подумав, допила остатки.
Белозёрский молча наблюдал за ней, моля господа бога, чтобы в голову детектива пришла стоящая версия.
– Ян.
– Что? – встрепенулся он.
– Спроси на всякий случай своего подзащитного, какие отношения были у Жанны с её подругами Луизой и Инной и с партнёром по бизнесу Игорем Ивановым.
– А что говорит об этом Туманова?
– «Всё хорошо, прекрасная, маркиза» [1], – отшутилась Мирослава.
– А сами подруги?
– Я пока поговорила только с одной. С Луизой Ступкой. По-моему, она испытывала к Жанне самые тёплые чувства.
– Понятно. – Ян провёл указательным пальцем по своему подбородку.
– Но согласись, что близкий человек, я имею в виду любимого мужчину, может знать гораздо больше.
– Не спорю, – согласился Белозёрский и пообещал: – Выясню и отзвонюсь тебе. – И спросил с надеждой: – У тебя есть какие-то версии?
– Пока нет, – честно призналась Мирослава, – мы ведь только приступили к работе.
– Тебе надо взглянуть на фотографии, которые сделал Легкоступов.
– Взгляну, – пообещала она.
– Но тогда Шура будет в курсе, что ты трудишься над этим делом.
– И пусть себе, – отмахнулась детектив, которая заранее знала реакцию друга. Для вида Наполеонов сначала, конечно, поворчит. Зато в душе потом возликует.
– Что ж, тогда я пойду.
– Иди! И не забудь передать привет Магде и Паулине.
– Паулине я передам от тебя поцелуй, – пошутил Белозёрский. Паулиной была собака. Огромная и любвеобильная. Больше всего на свете она любила целоваться со всеми, кто приходил в дом Белозёрских. Но вот только мало кто из гостей шёл ей навстречу. Слюни боксёра отпугивали даже тех, кто неплохо относился к собакам. Но Мирослава, отправляясь в гости к друзьям, всегда прихватывала с собой большую салфетку и нежными движениями обтирала собачью морду. Паулина настолько сильно любила Мирославу, что даже не обращала внимания на то, что от той пахло котом…
Чёрный пушистый кот Дон никогда не упускал случая, чтобы потереться головой о хозяйку и пометить её своими феромонами, чтобы чужие не попытались присвоить его хозяйку себе. Ведь всякому разумному коту известно, что за хозяевами глаз да глаз нужен.
– Ты тоже передавай привет своим! – помахал ей рукой Ян. – Морису и Дону.
– Само собой.
Покинув стоянку возле кафе, Мирослава направила свою машину в сторону набережной. Оставив её на верхней стоянке, осторожно спустилась вниз. Волга была запорошена снегом и, казалось, спала безмятежным сном. Но на самом деле это было не так. Несмотря на февраль месяц, лёд на реке не мог считаться надёжным. Недаром постоянно звучат предупреждения, чтобы не выходили на лёд. Но разве это когда-нибудь останавливало российского человека? Хотелось бы сказать, русского. Но спасать постоянно приходилось рыбаков и мальчишек самых разных национальностей. На что уж не мог пожаловаться этот город, так на отсутствие разнообразия, так как в нём проживали люди целых 151 национальности.
Глядя на реку сверху вниз, Мирослава вспоминала те времена, когда лёд на Волге зимой выдерживал не только пешеходов, телеги, запряжённые лошадьми, но даже тяжёлые грузовики и трактора. Во времена её детства дедушка брал внука, внучку и их друзей, и они отправлялись с набережной под Полевым спуском по льду на песчаную косу, где росла верба. Правда, ломать ветки дед не разрешал, зато бегать возле кустов можно было сколько угодно и любоваться пушистыми комочками, начинающими выглядывать из почек, как птенчики из гнезда. То-то радости было! Но то время, как это ни грустно, миновало безвозвратно.
Мирослава достала свой мобильный и позвонила Морису.
– Детективное агентство «Мирослава» слушает, – зазвучал его бесстрастный голос, который на этот раз взволновал её и даже растрогал. Она привычно списала это на то, что привыкла к нему, и её агентству пришлось бы трудно, если Миндаугас надумал бы в одночасье уволиться и уехать в свою маленькую, но гордую Литву.
– Морис, это я!
– Слушаю.
– А можно не так официально? – спросила она.
– Ещё как можно, – весело отозвался он, – но я же не знаю, с какой целью вы звоните. Вдруг по делу?
– Действительно, – хмыкнула она, – уехала-то я по делу.
– И я о том же.
– Морис! Прекращай прикалываться!
– Я? Прикалываюсь? – изумился он.
– Ладно, перейдём к делу.
– Всё-таки к делу? – протянул он разочарованно.
– Ага, – подтвердила она насмешливо, – я приглашаю тебя поужинать в «Нептуне».
– Звучит соблазнительно! – восхитился он.
– Так ты согласен?
– Ещё бы. Меня не так часто девушки приглашают не то что в шикарные рестораны, даже в кафешки.
– Бедненький, – проговорила она с притворным сочувствием.
– А в Европе, между прочим, я пользовался спросом.
– У кого? – спросила она делано озабоченно.
– У девушек, разумеется!
– Ну, вот и катился бы туда.
– Снова здорово? – огорчился он.
– Извини. Я была не права.
– Рад это слышать. Извинение принимается.
– Приезжай скорее. Я соскучилась, – призналась она.
– Уже лечу! – воскликнул он.
– Только на такси.
– Это ещё почему?
– Я хочу сегодня напиться. А ты поведёшь мою «Волгу».
– Это ещё в честь чего?
– Под настроение.
– Нет уж, – сказал он, – дома напьётесь, если вам это так необходимо.
Но к «Нептуну» он подъехал всё-таки на такси.
Она присела на край бассейна, в центре которого бил фонтан, и погладила мраморного дельфина, спина которого лоснилась от попадавших на неё капелек влаги. Ладонь Мирославы сразу стала мокрой, но она этого даже не заметила.
– Вы устали? – спросил Морис.
– Нет, просто пока у меня нет никаких версий, и это меня беспокоит.
– Но ведь мы только начали расследование, – попытался он успокоить её.
– Ты прав. Но боюсь, у нас не слишком много времени.
– Я понимаю.
– Кстати, у меня здесь в восемь часов свидание со свидетельницей.
Он посмотрел на часы и сказал:
– У нас ещё целый час. Поужинаем или после?
– Давай поедим сейчас. Пока народу мало и есть свободные столики. Иди, займи вон тот, возле цветущих гибискусов.
– А вы?
– Я сейчас подойду.
– Что вам заказать?
– Рыбу какую-нибудь, крабовый салат и фрукты.
– А из напитков?
– Как всегда, мой любимый чай.
– И давайте закажем один на двоих парусник?
– Давай, – согласилась она.
Парусник – это было пирожное, столь искусно выполненное в виде настоящего парусного корабля, что трудно было поверить, что его ингредиентами были
