– Вы куда, гражданочка?
– Туда, – ответила «молодка» и указала кивком головы на гостиную.
– А вам туда нельзя, – безапелляционно произнес полицейский и, сделав пару шагов в направлении «молодки», стал явно вытеснять ее из квартиры обратно к выходу.
– Почему это мне туда нельзя? – возмутилась она. – Это я вас всех вызвала.
– Все равно нельзя, – повторил полицейский. – Но вы не беспокойтесь: скоро вас вызовут. Вы пока идите в свою квартиру и ждите…
– Чего ждать-то? – спросила «молодка», уже почувствовав, что в квартире Крохиных произошло что-то ужасное.
– Пока вас не вызовут, – сказал полицейский, выдавив соседку из квартиры и закрыв за ней дверь.
И правда, ждать долго не пришлось. Где-то через четверть часа приехала оперативно-следственная бригада во главе с майором, после чего в ее квартиру позвонили, и подчеркнуто вежливый и на вид очень спокойный человек лет тридцати пяти принялся расспрашивать ее, что она слышала и видела. Соседка Крохиных отвечала все как есть: Крохины где-то с полчаса сильно ругались, что было уже не в первый раз, а около половины девятого хозяин ушел, а его супруга осталась. И что это она вызвала полицейский наряд, поскольку телевизор в квартире Крохиных уж очень сильно орал и натурально мешал спать.
– А с того момента, как ушел Крохин, и до того, как приехали полицейские, кто-нибудь приходил к вашим соседям? – спросил ее спокойный человек, записывая все, что она говорила.
– Нет, – не очень твердо ответила соседка. И добавила: – По крайней мере, я не слышала.
Затем ее пригласили в квартиру Крохиных и усадили на кухне, где уже сидел и скучал не совсем трезвый Яша Браузер, парень лет под тридцать, проживающий с родителями на третьем этаже. «Молодка» парня недолюбливала (как, впрочем, и многих иных жителей подъезда), поскольку тот вел паразитический образ жизни: отучившись кое-как на факультете внешнеторгового менеджмента во Всероссийской академии внешней торговли, Яша нигде не работал и буквально сидел на шее родителей, вытягивая из них деньги на каждодневные развлечения и зависая надолго в ночных клубах. Как его принесло домой сегодня в первом часу ночи, оставалось загадкой, поскольку раньше трех он никогда домой не возвращался.
«Молодка» сурово посмотрела в сторону Яши и на его «здрасьте» никак не отреагировала. Яша фыркнул и отвернулся к окну, эту недалекую дуру со второго этажа он тоже недолюбливал, впрочем, как и иных старух из своего подъезда, вечно сующих носы не в свои дела.
Потом «молодку» и Яшу пригласили в гостиную. Они увидели, что возле журнального столика с мраморной столешницей лежит хозяйка квартиры Аида Крохина с разбитой головой, возле которой, присев на корточки, копошилась какая-то женщина, которую старший оперативно-следственной бригады называл Варварой Вячеславовной. Под мраморным столиком натекла лужа крови, кресло возле столика было опрокинуто, дверцы книжного шкафа открыты, несколько книг в беспорядке лежали на софе.
– Прошу вас, граждане понятые, обратить ваше внимание на то, что в квартире обнаружено бездыханное тело хозяйки и кровь, а в комнатах наблюдается полный беспорядок, – произнес старший бригады, обращаясь одновременно к Яше Браузеру и «молодке».
Яша кивнул, а «молодка» сказала:
– Ага.
Затем их провели в спальню. Здесь с порядком было еще хуже: напольный светильник под розовым абажуром опрокинут, на полу валяются подушки, дверцы платяного шкафа, в котором явно спешно рылись, раскрыты настежь. Также были выдвинуты все ящики трюмо и прикроватной тумбы. Возле трюмо на полу лежала раскрытая пустая шкатулка для драгоценностей, явно ручной и очень тонкой работы…
– Здесь измайловский вор поработал более тщательно, товарищ майор, – сказал молодой парень с короткой стрижкой вежливому и на вид очень спокойному человеку лет тридцати пяти, который с полчаса назад допрашивал «молодку». – И вор явно торопился…
– Хозяина квартиры вызвали? – спросил майор.
– Давно уже, – ответил парень с короткой стрижкой. – По сотовому потерпевшей.
– Он приехал?
– Уже приехал.
– И где он? – поинтересовался майор.
– На кухне, – ответил парень. – Ему Варвара Вячеславовна успокоительное дает.
– Хорошо, – сказал майор. – Как немного придет в себя, давай его сюда, в спальню. Будем составлять опись украденных вещей…
Юрий Сергеевич появился в спальне минут через пять-семь. Он был бледен, его слегка покачивало, а в глазах застыла неизбывная тоска.
– Здравствуйте, Юрий Сергеевич, – поздоровалась с ним «молодка».
– Здравствуйте, – кивнул Крохин.
– Нас вот сюда позвали, – оправдывающимся тоном произнесла «молодка» и посмотрела на Яшу.
Крохин снова кивнул.
– Юрий Сергеевич, – проговорил сочувствующим голосом спокойный майор. – Позвольте принести вам свои соболезнования.
Крохин никак не отреагировал.
– Осмотритесь, пожалуйста, – продолжил майор, – и скажите нам, чего нет на месте? Прошу вас сосредоточиться, поскольку то, что мы с вами сейчас будем делать, очень важно для следствия.
– Вон в той шкатулке, – указал Юрий Сергеевич на шкатулку ручной работы, – лежали украшения моей жены.
– Какие именно?
– Жемчужное ожерелье, бриллиантовое колье с сапфирами… золотое кольцо с бриллиантом и золотые сережки с сапфирами. – Крохин присел возле трюмо, пошарил в раскрытых ящиках. – А еще пропали деньги… Семьдесят тысяч евро, тридцать пять тысяч долларов и один миллион семьсот пятьдесят тысяч рублей пятитысячными купюрами. Все наши с Аидой сбережения… Они вот в том ящике лежали.
– А почему не в банке? – посмотрел на него майор.
– Лежали в банке, – ответил Юрий Сергеевич. – А как начались эти проблемы с наличными в банках, мы все сняли и решили держать деньги пока дома. Нам так казалось надежнее…
– Ясно, – резюмировал майор. – Еще что-нибудь пропало?
– Кажется, больше ничего, – ответил Юрий Сергеевич, моля в душе, чтобы вся эта волынка поскорее закончилась.
– Что ж, все точно так, как было при ограблениях на Верхней Первомайской и Пятнадцатой Парковой, – уверенно произнес старший группы. – Вор аккуратно открыл двери, не повредив замок, точно так, как и в трех предыдущих случаях, работал в перчатках, забрал только самое ценное, то есть дорогие украшения и деньги, и благополучно покинул место преступления, никем не замеченный. Удачливый, гад…
Затем «молодку» и Яшу Браузера отпустили, предложив расписаться в протоколе досмотра. При Яше паспорт имелся, а вот соседке пришлось сбегать в свою квартиру за документом, поскольку в протоколе досмотра понятым надлежало не только расписываться, но и указывать паспортные данные.
Через сорок минут полиция покинула квартиру Крохина. Аиду, прикрыв простыней, вынесли на носилках и увезли, сказав Юрию Сергеевичу, что он сможет получить труп жены дня через три-четыре.
– Мы вам позвоним, когда ее можно будет забрать, – услышал напоследок Крохин и опять кивнул…
Когда квартира опустела, Юрий Сергеевич бессильно опустился на софу. Он не хотел, но взор его все время притягивался, как магнитом, к уже подсыхающей лужице крови возле ножек мраморного столика. А в голове, гулкой и пустой, крутился детский стишок Агнии Барто:
Наша Таня горько плачет.
Уронила в речку мячик.
Тише, Танечка, не плачь:
Не утонет в речке мяч.
Крохин мотнул головой, стараясь избавиться от наваждения, но оно по-прежнему досаждало. Следовало предпринять нечто кардинальное. Он прошел в кухню, открыл буфет, достал пузатую бутылку коньяку, налил до самых краев большой фужер и выпил его в три больших глотка. Вкуса он почти не почувствовал, разве что лицо вдруг запылало жаром, словно он находился близко от костра. Через какое-то время в голове затуманилось, боль притупилась, а навязчивый стишок и вовсе выветрился.
Юрий Сергеевич еще немного постоял, раздумывая, а не выпить ли еще, но решил не злоупотреблять. Завернул крышку бутылки и поставил коньяк на место. Затем подошел к окну и уперся в него разгоряченным лбом…
Яша Браузер пришел домой и завалися спать.
