– Где видела авторучку, не вспомнила? – спросил Дима, слегка наклоняясь к Марине и вдыхая ее запах.
Он был рад, что ее мужу пришлось вернуться домой. Потому что теперь они плавно переместились в его дом, что было, во-первых, безопаснее, а во-вторых, Дима здесь чувствовал себя увереннее. Он сидел на широком кресле с ножками в виде львиных лап, одетый в джемпер и джинсы, и пил горячий глинтвейн. В камине горел огонь. Марина уже изрядно захмелела.
– Я точно помню, что где-то в магазине, – сказала Марина. – В чьих-то руках.
– Вспомни руки, – попросил Дима. – Или бумагу, на которой что-то писали. Что там было? Печать? Бланк? Записка? На руках были кольца? Маникюр? Заусенцы?
Марина наклонилась вперед и положила локти на журнальный столик. За окном шумел лес.
– Не помню, – сказала она, – вот ужас-то! Если бы только я могла вспомнить.
Перед глазами все плыло. Она понимала, что может позволить себе быть слабой, глупой, пьяной. Любой. Что ее отнесут в постель, уложат, решат ее проблемы и обеспечат комфорт и безопасность. Марина ощутила, что глупеет. Столько лет она думала, думала, думала, и вдруг рядом оказался кто-то, кто думает быстрее и лучше. Мозг, казалось, сам собой переходил в режим минимального энергопотребления. Присутствие Димы расслабляло.
– Дима, спасибо, – сказала она.
– На здоровье, – откликнулся он. – Неважно, за что ты говоришь мне спасибо, но – на здоровье.
Лес продолжал шуметь, как будто хотел что-то сказать.
Дима нес Марину вверх по лестнице на руках. Руки были сухими, горячими и сильными, и Марина свернулась калачиком. Затуманенный алкоголем мозг и расслабленное тело наслаждалось тем, что его баюкают, мягко и надежно. Дима нес ее медленно, затягивая сладкий и уютный момент.
– Спи, – сказал он, уложив Марину на огромную кровать и накрыв одеялом.
Телефон у Марины зазвонил, она перевернулась на спину и достала аппарат.
– Да, дорогой, – сонно сказала она в трубку.
Виталик орал в трубку истерически, громко и визгливо.
– Что с тобой? – спросила Марина, с трудом садясь на кровати. Дима улегся на вторую половину кровати и вытянул ноги. – Мужской халат и тапки? Это Димы. Кто такой Дима?
Никогда раньше муж не повышал на нее голос.
– Виталик, успокойся, – сказала она, – что ты кричишь?
– Где ты? – спросил Виталик. – Что за номера, Марина? Ты сейчас с этим Димой, да?
– Ревнует, значит, любит, – философски заметил Дима, вытянувшись рядом с Мариной в джинсах и джемпере. Одну руку он закинул за голову, удобно устроившись на высокой подушке.
– Ты мне изменяешь! – продолжал Виталик. – Пока я был в больнице, пока я лежал на шоссе, пока меня везли в машине с кляпом во рту и с завязанными глазами, ты была с ним!
– Виталик, дорогой, – сказала Марина, – ты не прав. Ты сильно не прав. Знаешь, почему мы до сих пор живы?
– Я все понимаю, – кричал Виталик. – Все. Если ты через полчаса не будешь дома, я с тобой разведусь, так и знай.
– А кто такая Леденцова, а? – спросила Марина.
Не дожидаясь ответа, она отключила телефон, повернулась на бок, закуталась в одеяло и заснула. Дима легко, одними глазами, улыбнулся и тоже закрыл глаза, ощущая себя овчаркой, которая спит у ног хозяйки, и наслаждаясь тихим дыханием любимой женщины. За окном пошел дождь, сначала легкий, потом сильнее и сильнее.
– Где фотография? – спросил человек сверху. На нем шуршал пластиковый плащ. Капли колотили по решетке, по Лене, по земле, заливая все холодной водой.
Лена попыталась встать с большого кома глины, на котором сидела. С третьей попытки ей удалось.
– Почему ты меня предал? – спросила Лена. – Я ведь верила, что все будет хорошо.
Ее лицо было совершенно мокрым. Голова болела.
– Все и будет хорошо, просто отлично, – подтвердил человек, стоящий на краю ямы, – где фотография? Скажи мне, я тебя выпущу, и мы снова будем вместе.
– Я тебе больше не верю.
– Ну, не верь.
В яму посыпались комья земли.
– Не надо! – взвизгнула Лена.
– Ах, не надо? Тогда где фотография?
– Я не скажу.
Комьев стало больше. Они били Лену по голове и рукам, размокшие, тяжелые, глиняные лепешки.
– Ладно, подумай, – сказал человек, отворачиваясь.
Где-то вдали залаяла собака. Человек в плаще вскинул голову, а потом быстро пошел прочь.
«Собаки, снова собаки, – подумала Лена, не чувствуя холода, – они где-то близко. Если бы не дождь».
Но дождь все усиливался.
Марина закричала, вскочив на постели. Кто-то обнял ее за плечи, посадил на колени и обнял.
– Опять тот же кошмар! – зарыдала Марина. – Лена в яме. Кто-то бросает туда комья земли. Ее пытаются засыпать.
– Ее ищут, – сказал Дима. – Денно и нощно. Но ты представляешь, сколько за городом лесов?
– Ты веришь в то, что я вижу во сне реальные события? – спросила Марина. – Что моя сестра действительно в яме в лесу? Но так не бывает. Я даже в гороскопы не верю. И уж тем более в вещие сны.
Она бросила подушку в стену.
– Вы родные люди, – сказал Дима, – и между вами есть ниточка, пусть тонкая.
Марина, всхлипывая, сидела на кровати.
– Поехали ее искать, – сказала Марина.
– Оставайся. Я поеду, – решил Дима. – Отдыхай.
Он поцеловал ее в щеку и вышел. Марина осталась сидеть на диване, закрыв лицо руками.
Утром позвонил Евгений.
– Четыре новых клиента, – сказал он. – Марина Владимировна, вы планируете сегодня быть на работе? Посмотреть предложения?
– Да, – сказала она. – Олег Олегович на месте? Бдит? Анастасия пришла?
– Ага.
– Хорошо. Я скоро буду.
Она набрала номер Димы, но тот не отвечал. Марина быстро позавтракала тостами с вареньем, выпила чаю, оделась и пошла к выходу. Снова попыталась позвонить Диме, и снова тот не ответил. Тогда Марина позвонила мужу.
– Я заеду на работу, а потом приеду домой, и мы поговорим, – сказала она.
Виталик обозвал ее нехорошим словом.
– Ты бы лучше рассказал мне, кто такая Леденцова, – вспылила она. – И еще Александра.
Виталик замолчал. Марина услышала, как он нервно задышал в трубку.
– Так что не надо обвинять меня во всех грехах, – сказала она, – я совершенно чиста перед тобой.
– Я тоже, – сказал Виталик. – Просто я… нервничаю.
Голос прозвучал жалко.
– Лену не нашли? – спросил он. – Я еще и из-за этого переживаю. Прости. Понимаешь, – вдруг сказал он, – а если это кто-то из твоих? Я все время об этом думаю.
– В смысле? – спросила Марина.
На изящной бронзовой вешалке висел ряд ключей. Марина взяла ключ с эмблемой «Альфа-Ромео».
– Например, кто-то имеет на тебя виды. Но до поры до времени не светится.
Марина слушала.
– Потом он создает искусственную экстремальную ситуацию.
Марина зашла в огромный гараж, прошла вдоль ряда машин и остановилась напротив голубой «Альфа-Ромео». Машина была просто изумительной формы, обтекаемое аэродинамическое совершенство.
– Он создает искусственную экстремальную ситуацию, – продолжал Виталик, – и под этим соусом делает с тобой все, что захочет. Он ведь спасает тебя. Ты начинаешь нуждаться в нем.
Марина задумалась.
– В твоих словах есть смысл, – сказала она наконец.
– Ты думала, я идиот?
– Да, – ответила она после небольшой паузы.
– Спасибо, – сказал Виталик. – Но это не так.
Марина молчала.
– Я долго думал обо всем этом, лежа в больнице, – сказал он. – Подумай, почему в платье Жанны оказалось приглашение на показ Вивьен Вествуд. Почему вы вообще оказались в одном и том же месте в одинаковых платьях?
Марина стояла перед машиной.
– Смотри, – продолжал Виталик, – он положил на тебя глаз. При этом ему надо было избавиться от надоевшей любовницы и пощекотать тебе нервы, чтобы ты почувствовала себя в опасности. Он дает ей приглашение и покупает платье. Ты думаешь, он не знал, что муж покупает ей аналогичные вещи, а она их сдает? О, я тебя уверяю, этот уродливый жук все знал. Несчастная Жанна радостно идет на показ. Она уже обречена, потому что всем известный Дмитрий Черкашин хочет тебя и только тебя. Он следит за тобой. Он подкладывает записки тебе, мне и Лене. На показе Жанна умирает, красиво и театрально. Ты в панике, ты чувствуешь ответственность за всех и вся. И тут появляется он, твой спаситель.
Марина оперлась о стену гаража. Голубой «Альфа-Ромео» был совсем такого же цвета, как и платье в тот день, когда умерла Жанна.
– Если ты не веришь мне, – сказал Виталик, – подумай, как связаны вы с Жанной. Через Черкашина и связаны. Больше никак. Это все его рук дело. Все эти покушения, которые не достигают цели, эта борсетка с пластитом, которую якобы проворонила его охрана. Детский сад. А Лена сейчас, наверное, отдыхает где-нибудь на Кипре. Чего стоило Диме хорошенько ей заплатить и сплавить подальше от России. Вот она и написала тебе «Прости, я виновата». Потому что взяла деньги и уехала.
– У нее был любовник, – напомнила Марина. – Она очень его любила.
