и спрятался за Гавра, который на сей раз выступил в его защиту.
– Гражданочка, – сказал он. – Не могу позволить вам рукоприкладство в отношении вашего родственника. Так как теперь он является задержанным по подозрению в убийстве. А потому бить его и дальше я вам разрешить не могу.
И пока все три женщины хлопали глазами, Гавр скомандовал:
– Гражданин задержанный, вперед шагом марш!
Ошеломлены были все. Саша очухался и догнал Гавра с Григорием только на улице.
– Ты серьезно думаешь, что этот тип убил Верочку?
– Нужно же с чего-то начинать.
– И только поэтому ты его задержал?
– Что-то он точно знает и нам рассказать может.
– Он бы и так рассказал. Совсем не для чего было тащить его в отделение.
– Да ладно тебе, Сашка, – миролюбиво буркнул Гавр. – Пусть мужик лучше у нас в отделе в камере поспит, чем с этими своими фуриями сражается. Ты же видел, как они его обрабатывают. Трое на одного, куда это годится!
– Так ты его просто пожалел?
– Думай, что хочешь.
Сам Григорий был очень рад своему задержанию и постоянно благодарил полицию и Сашу за то, что они его выручили из беды.
– Мужики, никогда не заводите себе столько баб. Ведь это же сплошная головная боль получается. Видели, что они со мной вытворяют? Еще чуть-чуть, в раж вошли и совсем бы убили. Одна Тома чего стоит, слон, а не девка! Когда она мне на грудь упала, я думал, сдохну. Но ничего, выдюжил тогда. А потом понял, не хватит моих сил на всех них. Не берите с меня пример, не делайте так.
– Если нас поучаешь, почему сам не живешь примерно?
– Потому что несчастный я человек! В силках своих страстей обитаю. Не могу противиться инстинкту. Как вижу женщину, с которой у меня ничего еще не было, голову теряю. Влюбляюсь и лечу к ней на крыльях любви.
– К Верочке тоже прилетел?
– Собирался, – признался Григорий. – Но не срослось у нас. Я надеялся, что бабы мои на приглашение поехать в ресторан с радостью откликнутся. Но тут гроза разразилась, они сказали, что никуда не поедут. И остался я с ними тремя. Поверите, как будто бы почувствовали чего-то. Хищницы! Так меня в оборот взяли, что даже минутку улучить, чтобы к новенькой кралечке шмыгнуть, я и то не мог. Прилипли ко мне с трех сторон, и всю грозу я с ними в обнимку был вынужден ходить. Ни на секунду меня одного не оставляли.
– Ну, допустим, но гроза ведь не век длилась.
– Точно. Когда эти упырихи от меня отлипли, то я скорей к Верочке. Зашел я к ней, и в глазах потемнело.
И Григорий снова заплакал. Вообще, для мужика он был слишком слезлив. И что три красивые женщины нашли в этом хлюпике? Чем он их очаровал?
Григорий между тем продолжал плакать:
– Лежит Верочка на полу в той самой проклятой комнате, а сама уже что ни на есть мертвая. Я сразу понял, что ничем тут уже не поможешь, шейка у нее сломана! Я сначала подумал, что это Томка сделала! Только у нее в ручищах такая сила, чтобы человека убить!
– И что же, Вера не кричала и не сопротивлялась?
– Наверное, она не поняла, зачем убийца к ней заявился. Нет, не кричала она. Тихо было, только три мои дуры от страха на грозу скулили. Хотя и странно, не могу припомнить, чтобы Томка куда-то одна бы отлучалась. Мы, как неразлучники, всю грозу вчетвером по дому шатались. Бабы вопили и кричали, что грома и грозы боятся, а я должен был при них быть, чтобы защищать.
– То есть Тома не могла убить Верочку?
– Получается, что не могла.
– А кто тогда? Ты?
– Нет! Я не мог! Я женщин обожаю! Любую спросите, никому из них от меня никогда никакой обиды не было. Через это дело и страдаю чрезмерно. Наглеют они, чувствуют мою слабину и дерзить начинают. А иные и вовсе язык распускают. А другие так и руки. Ну, это вы и сами видели.
– Видели, да.
Действительно, как ни лупили бабы своего Григория, он ни на одну из них не поднял руки, чтобы дать сдачи. Это говорило в его пользу. И разговаривать с ним Гавр стал куда мягче.
– Ты лучше вспоминай, кто еще в твоем доме был, – посоветовал он Григорию. – А то не отвертишься.
– Кто-то был. Проник во время дождя, пока бабы от грозы тряслись в одной части дома, в другой он Верочку и убил.
– И ты не заметил?
– А как? Дом большой. Вошел через дверь, да и к Вере.
– У тебя дом что же, открытый нараспашку стоял?
– Ну… вообще-то, да.
– Наверное, всюду камеры слежения?
– Ну… вообще-то, нет.
– Как же ты живешь?
– Калитка у нас на замок закрывается автоматически, а вот входную дверь в дом я обычно открытой оставляю. Все время туда-сюда ходим, то в сад, то из сада, каждый раз открывать и закрывать – это замучаешься.
Гавр что-то про себя прикинул, а потом задумчиво произнес:
– Забор у вас невысокий.
– Раз плюнуть для взрослого человека через него перебраться, – с готовностью подтвердил Григорий. – Был кто-то у меня в гостях во время грозы. Был! Тем более что я в доме и следы его видел.
– Следы?
– Мокрые следы. Вроде как шлепал кто-то босиком, мокрыми ногами по коридору.
При этих словах Саша вздрогнул. Во время грозы он прошел на второй этаж по естественной надобности. И в коридоре видел мокрые пятна. Тогда он подумал, что кто-то принимал душ, а потом прошел по коридору, не вытершись. Но если этот человек был не под душем в доме, а под дождем снаружи?
– Допустим, во время грозы у тебя дома появился незваный гость. Как же этот человек мог узнать, что ты Веру у себя спрятал?
– Я вот что думаю, а если тот человек, который на Веру покушался, за ней следил? Увидел, что она ко мне в дом зашла, потом улучил момент и за ней проник.
Да, такое вполне могло быть. Но подозрений с Григория это отнюдь не снимало. И все же упоминание о мокрых босых следах в доме Григория не на шутку встревожило Сашу. Точно такие же следы он видел во время грозы и у Димы в доме. Было ли это всего лишь невинным совпадением или означало, что убийца вхож и в дом Димы тоже?
– А что же ты сделал с трупом Веры? – спросил Гавр у Григория. – Дома ты тело, конечно, не
