говорил всем, что уже почти выучил его. Нередко он даже соглашался сходить с друзьями на показы интеллектуальных фильмов – те, которые шли без перевода, и сидел там, в тесных маленьких залах, поджав ноги, и старался делать вид, что понимает все, что говорят на экране. На самом деле он не понимал ничего. Так же, как не понимает и сейчас. И когда он хочет объяснить это ворвавшемуся к нему человеку – сказать, что он не знает языка, что ему нужен адвокат и все в таком духе – вот тогда из-за плеча человека и появляется второе лицо.
Это Карл Лагерфельд, давешний знакомый Федора Глухова. Он совсем не изменился со вчерашнего вечера – строго одет, глаза скрыты черными очками, а лицо сохраняет свое всегдашнее невозмутимое выражение. Только теперь черный бархатный галстук Лагерфельда украшен бриллиантовой брошью, а тогда – почему-то именно эту деталь Федор Глухов вылавливает из своего из 24-часового забытья – галстук украшал изумруд в серебряной оправе.
На чистейшем русском языке Карл Лагерфельд произносит:
– Для тех, кто не знает французского, перевожу. Вы, Федор Глухов, арестованы по подозрению в сотрудничестве с крупной пиратской сетью. Вы имеете право хранить молчание. Вы имеете право на адвоката. Вы имеете право на один телефонный звонок.
– О, нет, нет, нет, – Федор пытается отмахнуться от Лагерфельда, и даже ему самому уже непонятно, что страшнее. То, что ему только что предъявили весьма серьезные обвинения? Или то, что галлюцинации вернулись?
Москва, Хитровка, съемная квартира
В конечном итоге, Дювалье всегда был человеком действия. Это его метода – явиться к врагу спозаранку, поднять того с постели и громогласно, с матом, заявить о себе и своих намерениях – «Ю ар андер аррест, мазефакин эссхол!» – а потом смотреть, как враг корчится в слезных судорогах на полу и молит о пощаде.
Другой агент мог бы растрогаться и смутиться, увидев, что в роли врага сейчас выступает всего лишь обычный пацан – который явно впервые сталкивается с Интерполом, и который явно напуган по-настоящему. Но оставим эмоции другим агентам, а сейчас на задании – Жак Дювалье, и видом плачущего пацана его не удивить. Дювалье знает, на что могут быть способны плачущие пацаны. В Мексике один плачущий пацан попытался воткнуть топор ему в спину, как только Жак имел неосторожность от него отвернуться. В Гонконге другой плачущий пацан – а уж тот был само страдание, уж поверьте – кинул в Дювалье ядовитую змею. От этого свидания у агента осталась памятная метка в виде двух небольших шрамов на шее. В Индонезии… Впрочем, оставим это перечисление неудобств, доставленных Дювалье плачущими пацанами. Важно то, что эти слезы, градом катящиеся сейчас по молодому и даже симпатичному лицу, нимало не трогают агента. Он пришел выполнять свою работу, и он выполнит ее на высшем уровне. А если пацан окажется столь дерзок, что попытается сделать резкое движение – что ж, Дювалье будет даже интересно посмотреть на эту попытку.
Жак Дювалье прилетел в Москву три дня назад. Он остановился в «Метрополе» – потому что ему рекомендовали этот отель, как последний образчик советской роскоши… Ну, и не в последнюю очередь, свою роль сыграл мотив мести. Номер в «Метрополе» стоил баснословную, даже по парижским меркам, сумму, и Дювалье не отказал себе в роскоши отыграться с шефом за свой внезапно окончившийся отпуск – его дорожные расходы оплачивала контора, и он знал, что все чеки пройдут через Потена.
«В 85-м в этом номере жили Дэвид Боуи и Игги Поп», – с гордостью сообщил портье, отдавая французу ключи. «Они знают, кто такой Игги, – одобрительно подумал тот. – Это уже неплохо». Впрочем, вскоре оптимизм француза подвергся серьезной атаке.
Первый день Дювалье посвятил знакомству с ландшафтом предстоящих боевых действий. Он начал с двух двойных бурбонов в баре отеля и – не считая этого – счел ландшафты удручающими. Город ужаснул его своими монструозными постройками – зданием Думы, Красной площадью, но больше всего – статуей рабочего и колхозницы. Вид колоссов, скрестивших в своих руках пресловутые серп и молот, заставил агента втянуть голову в плечи и вознести благодарность Господу за то, что холодная война закончилась, и Россия и Запад теперь официально числятся в союзниках. Еще Дювалье изумился неимоверному количеству брутальных мужчин и красивых женщин на городских улицах. Если бы не женщины, он бы мог вообразить, что вновь попал в Каракас, все жители которого неожиданно сменили цвет кожи. Он ухмыльнулся этому сравнению – да, Москва, это такой большой Каракас.
Второй день Дювалье посвятил сбору фактов. Он намеревался начать с визита к автору «Glam Yourself», этого московского фэшн-блога. Ему понадобилось не более нескольких часов, чтобы выяснить, где живет, как выглядит, куда ходит обедать и какими слабостями обладает автор – для этого агент поднял базу головного офиса своей конторы и отправил пару запросов. Афишировать свое присутствие в Москве местным сотрудникам Интерпола Дювалье до поры до времени не хотел. Он предпочитал выполнять задания в одиночку и, по возможности, оттягивать момент встречи с иностранными коллегами, чреватый – как он знал по своему опыту – появлением массы бюрократических проволочек и пустой тратой времени.
Из ответов на запросы Дювалье выяснилась неприятная вещь – автор блога совершенно не знает иностранных языков. Сам Дювалье свободно говорил на четырех, но, к сожалению, русский не входил в их число. Все, что агент мог произнести по-русски, состояло из скудного набора туристических фраз-банальностей: «На здоровие», «Спасибо!» и «Какие ваши доказатьельства?». Последнюю реплику агент почерпнул из фильма «Красная Жара», который он посмотрел в самолете, и где Шварценеггер играл русского милиционера. Именно эта фраза интуитивно казалась агенту наиболее ценным языковым приобретением.
Раздумывая над тем, как решить проблему коммуникации со своим будущим собеседником – а нанести визит автору блога Дювалье намеревался в самое ближайшее время – француз нашел простой и, как ему показалось, изящный выход. Через интернет-поиск он обзавелся координатами переводческих бюро, выбрал из них самое дорогое, и заказал себе эскорт-сопровождение.
«Это будет деловое свидание, связанное с бизнес-деятельностью», – объяснил Дювалье ресепшионисту. – Мне нужен человек, который мог бы оказать переводческие услуги мне и моему русскому компаньону».
Ресепшионист выказал недюжинную компетентность, свободно перейдя на французский. Принимая заказ, он даже позволил себе отпустить нечто, похожее на шутку: «Вероятно, месье предпочтет, чтобы человек оказался прекрасной девушкой, с которой не стыдно появиться в обществе?». «Очень этого хотелось бы», – подтвердил Дювалье. «Никаких проблем, – бодро заверила трубка. – Скажите только свой адрес, и в назначенное время прекрасная
