знать, а тут вдруг столько связанных с ней событий. И еще мой папа зачем-то приезжал к ней на работу, охранник на стоянке видел, как они весьма бурно выясняли отношения. Он решил, что любовник приревновал свою подружку, но теперь я думаю, что повод для их ссоры мог быть совсем другим. Разговора-то их он не слышал, он лишь наблюдал издалека и слышал, как они обменивались угрозами.
– То есть твой отец ссорился с Зиминой?
– Я же тебе говорила, что он набросился на нее. Охранник решил, что приревновал, потому что как раз незадолго до этого к ней стал наведываться молодой кавалер.
– Гриша?
– Он самый. А потом подвалил мой папочка, мужичок солидный, но уже в возрасте. Вот охранник и решил, что дамочка имела отношения с папиком, а потом изменила ему с молодым хахалем. Папик узнал, разгневался и примчался разбираться к обманщице.
– Если примчался с разборками, значит, твой отец не только помнил про существование племянницы, но и знал, как эту племянницу можно найти.
– Верно!
– Получается, что он за ней следил.
– Присматривал, – поправила его Манифик. – Так будет точнее. Папа любит присматривать за всеми, это вполне в его духе. Одного я не могу понять, по какой причине он окрысился на свою племяшку? Что такое она ему сделала, что он так раздухарился?
– Может быть, твой отец рассчитывал, что после смерти твоего дяди все его имущество достанется тебе? Они же братья. А когда появилась родная доченька, как наследница она ближе, он на нее и осерчал?
– Она же не вчера появилась, она всегда была.
– Может, Зимина принялась требовать со своего папеньки, чтобы он именно ее назначил своей наследницей. Завещание у твоего дяди Леонтия было написано?
– Я не знаю.
– Надо бы узнать. Если он назвал там своей наследницей тебя или твоего отца, то подозрения на тебя или него упадут. Если дядя Леонтий оставил своей дочери, то на нее.
– А если поделил все между нами поровну? – поинтересовалась Манифик, которая, при случае, умела быть весьма ехидной особой. – Тогда кого подозревать?
– Погоди с подозрениями, это я так, к слову сказал. Тут главное дело в этом Гришке. Что-то мутный он тип. Он ведь и раньше преследовал твоего дядю?
– Такая была громкая история, дядя тогда едва не поседел. Лица на бедном дядечке не было. Григорий на него конкретно наехал. Если бы не помощь папы, то неизвестно, что бы этот Григорий учинил с дядей.
– Твой папа определил Григория в психушку, а вам сказал, что Гриша умер. Выходит, обманул? А зачем?
– Не знаю. Может, и сам не знал. Может, его тоже обманули.
– Получается, что Малкин там в клинике вовсе не сгинул, а напротив, подлечился. Потом он вышел, завязал знакомство с дочерью своего обидчика, которая тоже имела все основания недолюбливать своего папеньку. И уже вдвоем они принялись за дело. Ну что же, все логично. И я лично я считаю, что исполнителем убийства вполне может и даже должен быть этот Григорий Малкин. У него есть для этого конкретный мотив. Личная неприязнь, помноженная на любовные отношения с дочерью погибшего, которая спит и видит, чтобы спровадить нерадивого папашу на тот свет и завладеть его имуществом.
И вроде бы все выглядело гладко и ровно, и мотив, и возможность, но что-то не давало Саше покоя. И он даже знал, что это такое. Злосчастный учебник химии никак не желал пристегиваться к этой истории, ну хоть ты плачь!
Но Манифик, казалось, вовсе не считала, будто бы их версии чего-то не хватает. Она была в полном восторге от проницательности Саши.
– Нам надо бежать к следователю и доложить ей все то, что нам удалось раскопать на Гришу! И тогда уже его арестуют, а твою тетю, наоборот, отпустят!
Манифик так энергично тормошила Сашу, что в итоге добилась, чтобы они поехали к следователю Подмухиной, которой и изложили все свои соображения. Верней, говорила одна лишь Манифик, мысли Саши витали где-то далеко. Но Манифик так рьяно взялась за дело, что успешно справлялась и сама.
– Зимина – дочь моего убитого дяди, – втолковывала она притихшей Подмухиной. – Дядя свою дочь не желал знать, избегал, любви или помощи сверх положенного по закону она от него не видела, с семьей не знакомил, всегда подчеркивал, что она ему никто, поэтому Зимина вполне могла затаить на него зло. Но при этом по всем законам именно Зимина – прямая наследница Леонтия. А Григорий Малкин живой и здоровый, вовсе он не погиб, это была ошибочная информация. И он является любовником Зиминой.
– Она сама призналась, что прошлую ночь они провели вместе, – добавил Саша. – Говорила, что они были в ее постели, но ведь могли сначала побыть в постели, потом поехать прикончить Леонтия Загорского, а потом вернулись назад в постель. Главное то, что они оба ненавидели Леонтия. И значит, встретившись и познакомившись, эти двое могли спеться против Леонтия.
– И Григорий мог запросто Леонтия убить, он уже и прежде пытался причинить дяде зло.
Подмухиной оставалось лишь кивать.
– Так что? Отпустите теперь его тетю?
Манифик ткнула пальцем в сторону безмолвного Саши, и Подмухина, как загипнотизированная, снова кивнула.
– Я и без вас собиралась это сделать.
– Правда?
– Эксперты обнаружили в крови задержанной такое количество фемунала, которое должно было продержать ее в коматозном состоянии всю ночь.
– Такое же снотворное нашлось и в крови убитого, правильно?
Подмухина снова кивнула.
– Также фемунал обнаружили в бутылке с вином, которое они пили.
– То есть кто-то подмешал снотворное в вино, дождался, когда оно подействует, и, когда Леонтий и его подруга практически вырубились, пришел и вспорол живот Леонтию? И тот не смог оказать сопротивления, потому что был без сознания.
– А потом убийца свое орудие убийства – нож – вложил в руки спящей рядом с трупом женщины. На первый взгляд все указывало на то, что убийца – это она. Но теперь я понимаю, что первоначальная версия следствия была ошибочной.
– И когда тетю Иру отпустят?
– Прямо сейчас займусь бумагами. Вероятно, к вечеру ее уже освободят. А нам придется заняться розыском настоящего преступника. Ничего, его данные у нас имеются, скрываться долго Григорию Малкину не удастся.
Выйдя на улицу, Манифик торжествовала.
– Здорово мы раскрутили это дело!
– Угу!
– Вычислили злодея.
– Ага!
– Освободили твою тетю! Мы молодцы!
– О-го-го!
Манифик кинула на него проницательный взгляд.
– Чего «о-го-го»! Ты не рад, я вижу? Что происходит? Ты же этого и добивался?
Саша молча кивнул. Он не мог объяснить Манифик, что именно его так сильно тревожит.
