тех пор, как изучала психологию в университете.
– Вы пришли по поводу электронных писем? – спросил он почти механическим голосом.
– Электронных писем?
Ничего не понимая, она продолжила:
– Я ищу человека, которого здесь все называют… Палли Полицейский.
– Палли? – Дежурный, похоже, наконец пришел в себя. – Простите. Меня зовут Хлинюр. Палли ушел из полиции. Уже давно. В этом городе подобные прозвища приклеиваются к человеку надолго.
– А вы не знаете, где я могу его найти? – спросила она.
Хлинюр подумал и ответил:
– Без понятия. Его зовут Пауль Рейниссон. Посмотрите в телефонном справочнике. У него точно есть мобильный телефон.
Затем он замолчал и снова повернулся к экрану. Исрун ничего не оставалось, как уйти, не попрощавшись.
У Пауля Рейниссона действительно был мобильный телефон, и он согласился на встречу со словами: «Мне нечего скрывать».
И вот Исрун стояла перед домом, в котором Пауль, по его словам, работал. В дверях подвала появился розовощекий молодой человек с довольно длинными волосами в джинсах и клетчатой рубашке. Он приветствовал ее с улыбкой на губах:
– Здравствуйте. Я – Палли.
– Исрун, – представилась она, решив быть начеку.
– Вы не могли бы сюда спуститься? И я тогда продолжу работать. За простои мне не платят.
– А чем вы занимаетесь?
– Монтирую новую проводку в этом доме. Один пожилой человек выкупил его у хозяев заброшенного хутора. Собирается жить здесь летом. Не он первый, не он последний. Сиглуфьордюр постепенно превращается в дачное место.
– Неудивительно, место ведь красивое, – сказала она, только чтобы что-то сказать.
Он засмеялся:
– Такими заявлениями у меня вы очков не заработаете. – Затем добавил: – Спускайтесь, мне нужно вернуться к работе. – И снова скрылся.
Чтобы попасть в подвал, ей пришлось нагнуть голову. Потолок был такой низкий, что она с трудом смогла выпрямиться.
– Не очень гуманные у вас здесь условия, – заметила Исрун.
– Ну, бывало и похуже. – Он беззаботно улыбнулся.
Подвал был разделен на три помещения. Там, где они стояли, в среднем помещении, находились различные инструменты и приспособления, в том числе ржавые секаторы, старая газонокосилка, тачка и несколько каменных плиток. В маленькой комнатке справа Исрун увидела пустые банки разных форм и размеров. Однако ее внимание особенно привлекли молочные бутылки, заполнившие одну из полок, такие бутылки она никогда раньше не видела, ей только о них рассказывали; сколько она себя помнила, в ходу были картонные пакеты.
– Было бы неплохо такую иметь. – Она указала на пустые бутылки. – Красивая ваза для цветов.
Она рассчитывала, что он просто возьмет и подарит ей одну бутылку, однако получила совсем другой ответ:
– Вы наверняка сможете купить такую бутылку в каком-нибудь антикварном магазине на юге.
– А что там? – Она указала налево, чтобы сменить тему разговора.
– Сейчас там какие-то вещи, а в прошлом был хлев.
– Хлев? – с изумлением переспросила она.
– Да, насколько я понимаю, хозяева держали в подвале корову. Получили разрешение, когда на хуторе разразилась эпидемия скарлатины, хотели производить собственное молоко для своих детей. Это было давно.
– Дом с историей.
– Можно и так сказать.
– А вы ведь дипломированный электрик?
– Да. В последнее время работал в тоннеле вместе с Элли и приятелями.
– Так что сейчас безработный? – резко бросила она.
– Вам так кажется? – Он снова вернулся к электропроводке. – В некотором смысле, конечно, так оно и есть. Убийство всех взбудоражило. Но я уже встречался с прорабом, он хочет и дальше с нами работать: со мной, Логи и Сваваром, – продолжил Пауль.
– Однако сейчас вы работаете здесь.
– Да, но это случайный заказ, просто подвернулся. – Он оглянулся и посмотрел ей в глаза. – Кроме того, есть проблема. Никак не связаться со Сваваром. Он был ближе всех связан с Элли, и прораб хочет удостовериться, что тот останется, если мы продолжим, – озабоченно произнес он. – Логи сейчас старается поддерживать нашу работу на плаву, взял все на себя.
– Говорите, нельзя связаться со Сваваром? – Она едва удержалась от соблазна похвастаться, что встречалась с ним накануне вечером.
– Нет. Он не отвечает на звонки. Я сегодня думаю съездить к нему в Дальвик. Конечно, они были хорошими друзьями, и я дал ему небольшую передышку, но время вышло. Вот уж не думал, что он примет это так близко к сердцу. Однако мы не можем потерять эту работу. Они мгновенно наймут других подрядчиков, если мы застопоримся. Безработица повсюду, и вы знаете об этом, как никто другой, нам ведь исправно рассказывают об экономическом кризисе в новостях по телевизору. – Хмыкнув, он вернулся к работе.
– По телефону вы сказали, что вам нечего скрывать.
Он быстро оторвал взгляд от проводов и удивленно посмотрел на нее. С прежней улыбкой.
– Да, сказал.
– Что вы имели в виду? У Элиаса было что скрывать?
– Судя по вашему тону, вы и сами знаете ответ.
– У меня есть определенные подозрения на этот счет.
Пауль замолчал, снова погрузившись в работу.
– Мне хочется узнать о нем как можно больше, – сказала она после короткого молчания, жалея, что не может ни как следует распрямиться, ни сесть, рядом не было ни одного стула. – В каких махинациях он участвовал? Вы знали, что он был… ну, скажем… склонен к насилию?
– Вы задаете слишком много вопросов. Думаете, я стану распинаться перед какой-то репортершей из Рейкьявика? Разве это имеет отношение к делу?
– Возможно, имеет, – ответила она решительно.
– Я по меньшей мере рад, что не нахожусь под подозрением. И никаких вопросов о том, где я был, когда его убили! – воскликнул он с иронией в голосе.
– Ну и где вы были? – спросила она, чтобы ему потрафить.
– В Рейкьявике, тусовался. Вам, журналистам, наверное, это неинтересно. Вы ведь гоняетесь за сенсациями.
– Я, по крайней мере, действительно не хожу на тусовки, – призналась она и тут же сказала: – Вы его убили? – Попыталась выбить из колеи. Не получилось.
– Нет. И понятия не имею, кто это сделал. Элиас был никчемным человеком. Только между нами. У этого типа не было ни капли совести.
– Можете привести какой-нибудь пример?
– Не хотел бы этого делать, – произнес он и обернулся, по-прежнему улыбаясь.
Человек, который всегда выходил сухим из воды, в любой ситуации. Исключительно с улыбкой.
У Норы была привычка посещать парикмахерскую каждые два месяца. Она пользовалась услугами маленького салона в Сиглуфьордюре. Салон – это, конечно, громко сказано: одно кресло в доме у женщины, которая вышла на пенсию и стала стричь горожан по мере необходимости. Работала по договоренности. Последний раз Нора была там только месяц назад, но утром позвонила и записалась на вторую половину дня. Ведь
