глянув на меня.
Серьезный взгляд, от детей такого не ожидаешь.
Мне стало не по себе. Руслан глядел изучающе, словно просчитывал мою возможную полезность или, напротив, вредность. Тем не менее я этот взгляд выдержала: Руслан отвернулся первым, со скучающим лицом. Словно я была совершенно незнакомой ему тетей. Так, взгляд от нечего делать задержал, да и все.
Но упоминание о «дяде» меня серьезно заинтриговало, так что все почти три с половиной часа полета я нет-нет, да размышляла об этом.
Первая часть полета прошла без происшествий. Я даже подремала немного: организм после стресса взял свое. Желудок вел себя спокойно и самолетную провизию в виде бутербродов и горячего чая тоже принял вполне благосклонно. Жуя, я поглядывала на все такого же оживленного Руслана. Подойти или нет?
Нет, я не сомневалась, что мне с моего места не померещилось. Во время полета я немного прошлась туда-сюда, разминая ноги, и, увидев мальчика анфас, полностью убедилась, что глаза не обманывают. Да и Руслан, хоть и не делал попыток вступить в разговор, послеживал за мной.
Стоит ли мне вмешаться? Да, я оставила это дело, но… тут же речь о ребенке!
Не выдержав, я остановилась у его места, чувствуя себя откровенно по-дурацки.
– Руслан, – осторожно начала я. – Ты здесь один?
– Да, – беззаботно отозвался он, ничуть не притворяясь, будто не узнал меня.
– А ты не думаешь, что тетя Василиса или Рональд Петрович… что они будут волноваться? Они знают, что ты здесь?
– Не-а, – только и ответил Руслан. Отвел от меня взгляд, переключившись на рекламный журнал авиакомпании «Тарасов Эйрлайнс».
Да уж, прояснил ситуацию. Дал исчерпывающий ответ на вопрос.
– «Не-а» – то есть не будут волноваться? Или «не-а» – не знают, что ты здесь? – упорствовала я.
Руслан недовольно засопел. Взгляд его замер, остановившись на красочном развороте журнала. Да и сам мальчик как-то странно застыл.
– Женщина, что вы привязались к ребенку! – неожиданно взъярился мужчина, сидевший на ряду позади Руслана. – Едет и едет, не ваша забота!
– Странная она какая-то, да, – подала голос одна из моих соседок, похлопывая по спинке своего ребенка. Младенец, будто соглашаясь с матерью, громко срыгнул.
Я наклонилась, осторожно заглядывая в лицо Руслану.
Его взгляд пугающе остекленел.
Мне стало жутко.
– Да сядьте уже! – прикрикнула на меня стюардесса. Нервно и раздраженно, будто я уже успела крепко ее достать.
– Пьяная, что ли? – с плохо сдерживаемым любопытством громко спросил кто-то из заднего ряда.
– Как только таких пускают в самолет…
На лице Руслана медленно расцвела улыбка. Торжествующая, я бы даже сказала – победная.
Я разогнулась, и в этот же момент стюардесса крепко взяла меня под локоть.
– Давайте просто тихо вернемся на свое место, – неожиданно ласково проворковала она, будто я была буйной душевнобольной. Хотя до этого кричала на меня. – Где вы сидели?
Пассажиры вокруг продолжали возмущенно обсуждать меня, хотя уже гораздо тише. Ощущение стало такое, будто я попала в гудящий улей. Ноги чуть ослабли.
– Извините, – только и произнесла я. – Перенервничала. Вот тут сижу, у окна, да.
И позволила стюардессе усадить себя на место. Едва это произошло, шум моментально стих. С моего места мне было видно, как Руслан расслабился, развалился на сиденье и снова начал болтать ногами.
Ну, можно сказать, прояснил вопрос. Если уж он смог настроить против меня чуть не весь салон, что ему стоило сделать внушение сотруднице, продающей билеты. Или отдельной стюардессе, или охраннику.
А уж по поводу побега и говорить было нечего.
Ладно, я умываю руки, заключила я. И постаралась расслабиться в не слишком удобном кресле.
Этот ребенок не пропадет, подумала я, прикрыв глаза.
Я лишь укрепилась в этой мысли, когда увидела, кто пришел его встречать.
Руслан рванул к нему с таким счастливым выражением лица, какого я тоже ни разу у него не подмечала. Просто не успела. И даже не предполагала, что этот мальчик, вечно такой спокойный, даже заторможенный, способен на такие эмоции.
Видать, и впрямь Василиса питалась им, вытягивая из него энергию, или жизненную силу, или что там она из него…
– Дядя Тоха!! – взвизгнул Руслан, врезаясь в Антона Владиславовича Макова с такой силой, что этот худой мужик покачнулся и едва устоял на месте. – Ты пришел!
– Как ж иначе-то? – Маков тоже удивил: угрюмый и неприятный, он улыбался так светло, что разом помолодел лет на пятнадцать. – Хорошо долетел?
– Да!
Я наблюдала всю сцену буквально метров с двадцати, ошеломленная вот-это-поворотом сюжета.
– За мной, если что, тетя Женя присматривала! – все так же радостно и громко возвестил Руслан. Затем обернулся, нашел меня взглядом и показал пальцем.
Я стояла, продолжая, как выражается Кэп Алехин, «культурно охреневать». И только почувствовав боль в руках, ослабила хватку на своем багаже.
– Правда? Вот это она молодец. – Маков смотрел на меня, поглаживая вихрастую макушку Руслана. И ухмылялся как-то… понимающе. Словно заранее знал, что я сбегу от работы на Соколова, брошу Василису. – Она помогла тебе добраться до самолета?
– Не-е-т, я сам, как большой, – похвастался Руслан.
Они говорили так громко. Ежу понятно, что хотели, чтобы я слышала все.
Следовало развернуться и уйти, но я медлила.
Маков тем временем взял Руслана за руку и пошел в мою сторону. Мальчишка улыбался во весь рот и шел вприпрыжку, так что капюшон теплой куртки за его головой подпрыгивал. Багаж Руслана нес Маков.
Я напряглась.
– А тетя Женя что же, уже не на работе?
– Не-е, она закончила.
– А дяде Артуру сказала?
– Ага.
Я похолодела. Мальчик не присутствовал при моем разговоре с Соколовым, просто не мог знать, что я отказалась от задания.
Впрочем, внезапно зло подумала я, чему я удивляюсь?
Экстрасенсы долбаные!
Вряд ли Маков затеет разборку прямо здесь, в зале прибытия. Да и с его влиянием ему проще найти какие-то почти законные основания для разговора тет-а-тет.
А то, что он хочет поговорить, мне стало понятно почти сразу.
Я быстро поставила багаж на пол.
Они остановились метрах в пяти от меня.
– Вы, Евгения Максимовна, как себя чувствуете? – участливо поинтересовался Антон Владиславович. – Руслан мне сказал, что полет у вас тяжелый вышел.
– Нормально, – сухо отозвалась я. Тон Макова необычайно напомнил мне вежливо-покровительственное, уверенное обращение Соколова.
Даже если он хотел мне посочувствовать, от такого человека, как Маков, сочувствие мне не требовалось. Уж не после того, как он следил за мной.
– Как отреагировал Артур Лаврентьевич на ваш отказ от работы?
Я промолчала. Затем подхватила багаж и боком, не выпуская Макова и Руслана из поля зрения, стала отходить.
– Ему не понравилось, – громко пояснил Руслан,
