ядовиты? Если в бутербродах, как вы говорите, были цветки нарцисса, нужно теперь ждать, когда организм Гектора полностью очистится от токсинов, – сказал Ленуар.
– Бе-е-е… – подтвердил из уборной Гектор.
– Выходит, наше участие в гонке окончено…
Ленуар встал, поправил галстук и сказал:
– Грюа, если вы все-таки хотите закончить гонку, у меня есть одна идея. Только не уверен, что она вам подойдет.
Через пятнадцать минут на месте первого пилота в «Нарциссе» сидел Анри Грюа, а на месте второго пилота – мрачный Хлодвиг Дувиль. Вчера он сбил машину конкурента, бросил свою пассию, случайно разбил свой автомобиль и сегодня ему хотелось только одного: стать как можно более ординарным и незаметным человеком. Он сбрил бороду и усы, и в очках второго пилота и комбинезоне его вполне могли спутать с механиком Грюа. С легкой руки Ленуара оба пилота пожали друг другу руки и договорились разделить призовые за победу, если, конечно, она им достанется, пополам. При слове «пополам» Дувиль странно поежился, но договор все-таки был заключен.
Когда Ленуар спустился, Дюрок уже вывез «Хризантему» на площадь перед отелем. Сыщик спросил у механика Гельта, проверил ли он днища автомобилей, тот кивнул в ответ.
– Дюрок, кто-то саботирует гонку. Вероятно, это Диана де Козе́. Надо остановить сегодняшнее соревнование и разобраться в этой истории до конца, – обратился Ленуар к дяде.
– Ты проверил наш автомобиль? Да? Значит, едем! У нас еще никогда не было таких больших шансов на победу! Де Козе́ даже с лучшими английскими шинами «Ганлоп» всегда приходит в конце, потому что боится развивать скорость на виражах. Грюа сменил механика на какого-то медведя, значит, у них по весу выйдет перекос – будет заносить на поворотах. Остаемся только мы с Гельтом, понимаешь? Садись!
– Нет!
– Садись, Габриэль!
– Хорошо, дай мне осмотреть хотя бы колеса…
Ленуар быстро обошел автомобиль со всех сторон. С левой стороны все шины были в нетронутом виде. Разве что запыленные. Справа переднее колесо казалось нормальным, а вот заднее… На заднем были…
– Ленуар, время! Поехали!
Сыщик еще раз посмотрел на колесо, но затем прыгнул на свое место и опустил заводной рычаг «Хризантемы».
Сегодня солнце не палило, но кислорода не прибавилось. Небо заволокли свинцовые тучи, и даже у мух не было сил подниматься в воздух и жужжать над бродячими собаками. Сирил Коттен снова вытащил револьвер, и ровно в десять утра раздался выстрел. Начался третий и последний этап гонки.
– У нас же есть запасное колесо? – спросил Ленуар у Дюрока.
– Два. Я купил две запасные «Подошвы»! Вперед!
Первыми, как и предполагалось, выехали Грюа с Дувилем, за ними рванул Гельт. Ленуар с Дюроком шли третьими, наравне с графиней де Козе́. Пока выезжали из города, Ленуар продолжал думать.
– Дюрок, что ты только что говорил про шины графини?
– А что? Она ездит на шинах марки «Ганлоп», представляешь? Мы на французских «Подошвах», а она, французская графиня, – на английских! Вот поэтому постоянно и приходит в последних рядах.
– Это не она!
– Она! Говорю же тебе, она ездит на английских шинах!
– Это не она саботирует гонку! У нас у всех одинаковые конструкции автомобилей, верно?
– Верно.
– Мы едем на «Мишлене», Грюа – тоже на «Мишлене», Рабье и Дувиль, и даже Рошар – что нас всех объединяет? Мы все едем на шинах «Мишлен»! Графиня едет на «Ганлоп», но приезжает позже остальных. И только один участник едет примерно с такой же скоростью, что и мы! Только не на «Мишлене», а на немецких шинах «Континенталь»!
Дюрок растерянно посмотрел на Ленуара и спросил:
– И что это значит?
– Это значит, что нам нужно срочно поменять шину на заднем колесе, иначе мы сегодня угодим в аварию!
– В какую аварию?
– В такую, из которой Рошар вышел со сломанной рукой, Рабье – со сломанной машиной, а Дувиль – с покалеченной психикой!.. От Грюа хотели освободиться, отравив его механика. А от нас – повредив нашу «Подошву», – сказал сыщик и быстро свернул на обочину дороги. – Останавливаемся!
– Но мы же так совсем отстанем! Что у тебя в голове? – запричитал Дюрок.
Ленуар вышел из «Хризантемы» и еще раз внимательно осмотрел заднее правое колесо машины. Теперь он отчетливо увидел на нем тени от ровного ряда царапин.
– Меняем колесо! – крикнул Ленуар дяде и, не теряя ни минуты, приступил к работе.
До финиша оставалось десять километров. Четыре машины неслись вперед со скоростью отчаянных жокеев. На обочине собрались зрители. Итог третьего, решающего этапа до сих пор оставался неизвестным. Как и ожидалось, разница в весе между Грюа и здоровым Дувилем сказалась на скорости «Нарцисса»: теперь они сражались за третье место с Дианой де Козе́. Диану было не узнать. Она словно преобразилась. Как настоящая охотница, графиня стремительно преследовала свою добычу, оставляя за собой клубы дорожной пыли.
Тучи над Лионом сошлись в одно грозное пятно, готовое в любой момент залить собой город. Ленуар выжимал из «Хризантемы» почти семьдесят пять километров в час и думал только о своей цели: Герман Гельт! Нет, сегодня у него не получится провести агента парижской префектуры полиции! Сегодня победит «Хризантема»! На повороте автомобиль подпрыгнул на колдобине вправо, и Ленуар с остервенением крикнул:
– Влево! – И Дюрок с силой откинулся влево, чтобы машина быстрее приземлилась на все четыре колеса.
До Гельта оставалось пятьдесят метров. До финиша – три километра. Все решалось на подъезде к городу. Сейчас. На повороте Ленуар резко вывернул руль влево. Зрители шарахнулись в сторону. Гельт что-то заорал, но Ленуар его не слышал. Сейчас! «Хризантема» меткой стрелой пролетела мимо «Меркурия», чуть не задев его колес.
– Вправо! – скомандовал Ленуар, и Дюрок вынес верхнюю часть своего тела вправо. Автомобиль взвизгнул, но не перевернулся.
Через минуту «Хризантема» вылетела на площадь дю Башю и порвала финишную ленту первой. Гельт финишировал вторым.
Публика взорвалась.
Дюрок закричал:
– Шинам «Мишлен» препятствия нипочем!
Третьей на площадь выехала графиня. Ее победа над Грюа и Дувилем вызвала бурную реакцию у всех репортеров. Еще бы! Мадам смогла дойти до финиша, обойдя всех главных фаворитов гонки!
Ленуар подошел к Сирилу Коттену и публично попросил дисквалифицировать Германа Гельта.
Толпившиеся вокруг графини журналисты учуяли запах нового скандала и повернулись теперь к организатору гонки. Коттен растерянно смотрел на Ленуара. Последний дождался тишины и громко сказал:
– Я обвиняю Германа Гельта в саботаже гонки «Коттен-Дегут» и прошу дисквалифицировать его за преступные намерения, которые могли стоить жизни нескольким участникам этой гонки!
Гельт продолжал сидеть в своем автомобиле, не снимая очков пилота.
Коттен натужно улыбнулся и, обращаясь больше
