Мне как раз подали первый эспрессо. Нажав «Отбой», я сделала два глотка, третьим опустошила чашечку. Отвратительный привкус во рту исчез, я удовлетворенно кивнула самой себе, положила телефон на стол и крутнула его так, что он завертелся волчком. А я тем временем заглянула на дно кофейной чашечки в поисках гущи. Нету, так что гадать придется без нее.
Ну что, Ларчик, пора подбивать бабки.
Виктор Потурай знал, как жена относится к нему. Однако по какой-то причине этот брак был ему нужен. Со своей женской точки зрения, могу его понять: лучше держать при себе женщину, чьи чувства к тебе не вызывают ни иллюзий, ни сомнений. То есть ту, что не врет про любовь до гроба, зато со временем превратилась из объекта бесплатного удовлетворения мужских сексуальных потребностей в полноценного делового партнера, овладев азами бизнеса. Материальные затраты на свое содержание жена окупает. Остается только застраховать себя от потери удобного делового партнера, с которым не приходится делиться прибылью и которому не надо платить зарплату. И Виктор Потурай составляет завещание. Теперь, если Лиза разведется с ним, она потеряет все до последнего гроша. Разве что найдет бывшему мужу равноценную в финансовом отношении замену.
Логично. Но есть одно обстоятельство, которое мужчинам никогда не понять: даже самым толстокожим, разочарованным во всем и циничным женщинам в какой-то момент перестает хватать пусть даже и безбедного существования рядом с человеком, к которому ничего не чувствуешь. Любой женщине нужна Большая Любовь. Чувство, которого никогда не узнаешь, если будешь тупо бегать от одного осточертевшего бумажника к другому, который тоже вскоре осточертеет, и так до старости.
Принесли салат. Поковыряв его вилкой, я решила не спешить и дождаться мяса. Еще раз крутанула телефон на гладкой поверхности стола.
Все это пока предположения, писаные вилами по воде или вилкой по фруктовому желе. Но что-то подсказывало: примерно так все и происходило между Лизой и Виктором Потураями. Она время от времени развлекала себя постельными приключениями, но серьезно к ним не относилась, и я, положа руку на сердце, понимала ее. Если честно, то и я, почувствовав, что стала совершенно равнодушной к мужу, тоже время от времени позволяла себе маленькие приключения. Это ничего не значит, можете мне поверить. И вдруг…
Подали мясо на большой тарелке, украшенной сверху парой стебельков петрушки. Отодвинув его вилкой в сторону, я вывалила рядом салат. Ничего, неплохо тут готовят, не испортили.
Двигаемся дальше: внезапно к Лизе возвращается былая любовь. Где, когда, при каких обстоятельствах – сейчас неважно. К тому же муж решает перебраться из областного центра в маленький городок, и поддерживать огонь страсти становится все труднее. И тогда у одного из любовников начинает работать голова. Бывший муж, Большая Любовь, так бездарно утраченная и теперь заново обретенная, – ее последний шанс. Судьба другого не даст. Вернее, даст, бери, сколько унесешь, но времена меняются. Очевидно, ее бывший – не из состоятельных. Живет, ясное дело, не то чтобы в шалаше, но наверняка не так хорошо обеспечен, как владелец сети мини-маркетов. Лиза же привыкла к довольно высокому уровню жизни, и даже вновь вспыхнувшая любовь не способна ослепить ее окончательно.
Единственный выход – преждевременная кончина Потурая и вступление в силу его завещания. Лиза вполне способна самостоятельно руководить фирмой, она справится. Но вряд ли такая перспектива устраивает ее возлюбленного. Ведь Виктор Потурай – мужчина в расцвете сил и помирать вовсе не собирается. Убить его? Отравить, к примеру? Отпадает – любая скоропостижная смерть расследуется с особой тщательностью, рано или поздно Лиза окажется под подозрением. Нанимать киллера тоже не имеет смысла: впоследствии придется избавляться и от него, так как нет никакой гарантии, что он не окажется шантажистом и не начнет доить новоиспеченную вдову и главу фирмы.
Зато Лиза Потурай – дипломированный историк.
И пусть она давным-давно не работает по специальности, ее интерес к истории не угас. Тем более что в захолустном Подольске, куда перевез Лизу муж, даже не поинтересовавшись, согласна она или нет на переезд, нет ничего интересного, кроме истории. Так она знакомится с местным энтузиастом, директором краеведческого музея Бондарем. Это обстоятельство, кстати, необходимо еще прояснить. Бондарь, например, ни разу не упомянул о том, что они с Лизой знакомы, но ведь я и не задавала прямых вопросов – зачем, казалось бы, мне это знать? Хорошо, это потом, не надо отвлекаться…
Директор музея рассказывает супруге мецената легенду о Безголовом. Он всем ее рассказывает, потому что она – его единственный реальный капитал, его находка, любимое детище. Очевидно, в то время Лиза еще не знает, как она использует эту историю. Возможно, ей и в голову это не приходит. Но тут в Подольске начинаются жуткие убийства, и не одному Бондарю бросается в глаза прямая связь этих событий со старой страшной сказкой.
Далее – сплошные предположения. Лиза складывает два и два, видит простой итог и молниеносно начинает действовать. Пока что я даже не представляю, каким образом ей удалось вычислить исполнителя роли призрака, музейного сторожа Степана, и как ей удалось вывести его на собственного мужа. Или наоборот – мужа на Степана. Во всяком случае замысел гениально прост: выдать труп Виктора Потурая за одну из случайных жертв убийцы-психопата. Из ситуации, в которой оказалась Лиза, это, пожалуй, единственный выход.
Рассуждая, я и не заметила, как прикончила все, что было на тарелке, а хуже того – даже не поняла, вкусно это было или нет. Точнее, я знала, что вкусно, но не получила от еды никакого удовольствия, кроме ощущения полного желудка. Принесли второй кофе, и я сразу же сделала глоток.
Могло ли все это происходить в соответствии с той схемой, которую я выстроила? Вполне. Не хватает кое-каких мелких деталей, кое-что нужно уточнить, но в целом все выглядит довольно логично. Лиза спала с кучей мужчин, но это еще не значит, что она способна к планированию и реализации подобных комбинаций. Но ведь она отказалась от своего ребенка! И этот факт сам по себе говорит о многом. По крайней мере – лично мне.
Чернокожее дитя свидетельствовало скорее не об измене, а о неосторожности самой женщины. Она не хотела этого ребенка. Но муж имел полное право повести себя так, как он повел. И даже после этого женщина не имела права бросать своего новорожденного ребенка, будь он хоть трижды черным. Лиза бросила, причем без малейшего сожаления, если верить Екатерине Мегере.
Женщина, способная на такой поступок, способна и на более страшные вещи.
Я допила кофе, расплатилась и заодно оценила состояние своих финансов. Поездки на такси поглотили почти половину выделенной мне на оперативные нужды суммы, но я уже сделала все, что могла, и теперь пора возвращаться. До Подольска хватит.
Осталось только прояснить для себя один вопрос.
Я никогда не бывала дома у Анатолия Бондаря.
По дороге я позвонила ему и спросила, не дождется ли он меня в музее, есть разговор. Он буркнул, что за последние дни ему надоели все и всяческие разговоры, и вообще он собирался сегодня уйти с работы пораньше. «А если дома?» – поинтересовалась я. «Ну, если хотите – приезжайте», – последовал ответ. Вот такое любезное приглашение. И черт с ним, теперь я от него уже не отстану.
Адрес он назвал, и я, двигаясь от центральной площади, легко нашла его небольшой частный дом – совсем недалеко от музея. Во дворе залаяла собака, но самого пса я так и не увидела, как ни вглядывалась через ограду. На часах – начало восьмого, на город медленно опускались тихие сентябрьские сумерки. Собака снова залаяла, затем я услышала: «Замолчи, Полк!» – и от крыльца к калитке прошагал хозяин.
Если Бондарь и был недоволен моим визитом, то, по крайней мере, ничем этого не показывал. Одет он был так, словно куда-то собирался или только что пришел с работы и не успел переодеться: неизменные джинсы, водолазка, кожаный пиджак. Пес следовал за ним – молодая кавказская овчарка в строгом ошейнике, поводок от которого Анатолий держал в руке.
– Я как раз выгулять его собирался, – пояснил он.
– И хорошо, можно на ходу поговорить.
– Ну, если вы ненадолго, давайте лучше дома. У меня были кое-какие планы, поэтому лучше мы побеседуем сейчас, а потом разойдемся – каждый по своим делам. Извините, я могу показаться невежливым…
– Есть немного, – я постаралась улыбнуться как можно искреннее.
– Вы должны понять: когда тебя уже несколько дней подряд прямо обвиняют в содействии убийствам и сокрытии убийцы, трудно оставаться вежливым и терпимым. Можете не сомневаться: и «журнашлюшки» сюда вскоре пожалуют. Я уже вижу эти заголовки статей, где они станут размусоливать эту злополучную легенду!.. Этак скоро начнут обвинять производителей топоров в том, что сумасшедшие скупают их продукцию и используют не по назначению! Разве не так?
