Но голубоглазый бог сказал то, чего я меньше всего от него ожидала:
– Всегда завидовал. Слуха нет, но скрипку обожаю. Поиграете как-нибудь?
Бритт стояла рядом, разевая рот, как рыба, вытащенная из воды. Я с трудом сдержалась, чтобы не заорать:
– Да хоть сейчас!
В тот же вечер мы с Бритт устроили голубоглазому красавцу настоящий концерт, а играя, поняли, чего нам так не хватало все эти дни: музыки! Концерт состоялся в квартире на Кунгсхольмене, насмешник Том слушал не просто внимательно, а восторженно, по тому, как они с Бритт смотрели друг на друга, я поняла, что роман с Куртом закончен.
Вот как вредно не любить скрипичную музыку, имея девушку-скрипачку. На следующий день Бритт вернула свои вещи в нашу квартиру и принялась убеждать меня, что крав-мага самая нужная вещь на свете (конечно, после скрипки). Бритт снова стала той Бритт, которую я обожаю, ее депрессии как не бывало, несмотря на мерзкую февральскую непогоду. При чем здесь мокрый снег, когда есть насмешливые голубые глаза самоуверенного Тома?
Пришлось поинтересоваться у Лукаса:
– У Тома есть девушка?
– Есть.
Опля! Только разбитого сердца нам и не хватало.
– Красивая? Они давно вместе?
Может, у Бритт есть шанс?
– Линн, ты что? Она же твоя подруга, тебе лучше знать.
– Ты Бритт имеешь в виду?
– А кого же?
У меня свалилась в души очередная гора.
– Лукас, чем Том занимается, когда не разбивает носы в кровь?
– Он банкир.
– Кто?! Шутишь?
– Нет, будущий банкир, пока учится. И отец у него тоже банкир.
Та-ак… а вот как к этому отнесется Бритт, я не представляла.
Осторожный разговор с подругой все быстро расставил по местам, она знала о Томе куда больше, чем я.
– А что, банкирам запрещено заниматься крав-мага?
– Ты знала, что он будущий финансист?
– Да.
– А мне почему не сказала?
– Зачем тебе? Я не знала, как ты к этому отнесешься.
Теперь Бритт все чаще пропадала где-то с Томом, а в свободное время протягивала мне скрипку:
– Нельзя забывать.
Я не против, если честно, нытик Курт никогда мне не нравился. А Том… он чем-то похож на Ларса. Может, Бритт нашла своего Юханссона?
Оказалось – да, потому что уже через неделю подруга гордо объявила, что завтра ей предстоит порка! Я схватилась за голову, Том явно не представлял, какого джинна выпускает из бутылки.
Сказки в жизни бывают, хотя действия в них не всегда происходят по сказочным законам и сами сказки в действительности заканчиваются иначе, чем в книгах.
– Линн, у меня три свободных дня.
– Вау! Ты прилетишь?
– Нет.
У меня мгновенно испортилось настроение. Он свободен и не жаждет меня видеть? Это может означать только одно… Но зачем тогда говорить о свободных днях, мог бы и промолчать…
Ни пустить слезу, ни сказать глупость не успела, Ларс продолжил сам:
– Ты можешь освободить себе три дня, начиная с завтрашнего?
– Могу…
– Посмотри, я прислал тебе электронный билет, он оплачен на рейс из Арландо в Дубай на завтра на 15.20. Это Норвежские авиалинии, в Дубае будешь в час ночи, я тебя встречу. Верну обратно через пару дней.
– Где буду?!
– В Дубае. Ты бывала там?
– Нет…
В ответ ласковый, тихий смех:
– Ну вот и прекрасно. Кстати, там лето, погреешься и вернешься с настоящим загаром, на зависть всем.
Он еще объяснил, что это единственный прямой рейс, остальные с пересадкой в Копенгагене, а это очень долго, что отель заказан, мне остается только собрать косметичку и не забыть телефон.
– Все остальное купим здесь. Ничего с собой не вези.
Мы проведем вместе целых два дня! Я не сомневалась, что это будет праздник души и тела… Впрочем, после встречи с Ларсом для меня душа и тело неразделимы.
Бритт не просто визжала, услышав такую умопомрачительную новость, она долго не могла поверить:
– Линн, как же я тебе завидую! Но по-хорошему.
Никаких занятий на следующий день не получилось, я посетила все салоны, какие смогла, сделала эпиляцию, «почистила перышки», маникюр, педикюр, срочно провела антицеллюлитный комплекс. Хотя косметолог долго пыталась этот самый целлюлит найти…
Красивый купальник, даже два, шортики, маечки, очки… Оказывается, собираться посреди заснеженного Стокгольма в двухдневную поездку в Эмираты нелегко. Бритт возмутилась:
– Когда это мы боялись трудностей?!
Чемодан, хотя и небольшой, у меня все же набрался.
Подруга, конечно, в этот день на занятия не пошла, она с раннего утра моталась со мной по Стокгольму, за компанию приводя в порядок и собственную внешность, хотя этого не требовалось, у Бритт маникюр всегда в идеальном состоянии, а потом поехала меня провожать.
– Знаешь, позвони, когда прилетишь, и перед тем, как вылетать обратно, чтобы я могла встретить. Оттуда не звони.
– Это почему?
– Чтобы я не исходила черной завистью. Все, привет Ларсу!
Дубай умопомрачительный город, это даже не город, а мираж в пустыне. Я никогда раньше там не бывала, а потому была по-настоящему очарована. Хотя мне кажется, что к этому чуду человеческого умения невозможно привыкнуть. Действительно гимн техническому прогрессу. Отвоевать у пустыни берег и построить на нем такое…
Пересказывать бессмысленно, нужно прилететь и посмотреть.
Дубай с высоты птичьего полета такая россыпь огней, что оторвать взгляд невозможно.
Но меня куда больше волновала встреча с Ларсом. Дубай никуда не денется, а вот мой любимый… Нет, он тоже никуда! Только Ларс мог придумать такие мини-каникулы посреди затянувшейся в этом году зимы. В Стокгольме -6, в Дубае +25, разница весьма ощутимая. Зима в этом году безобразно задержалась во всей Европе, снегом засыпано и то, что никогда засыпано не бывало, сугробы по пояс, как в далекой России, Васастан Сибирью можно звать не только в шутку…
Попав в объятия Ларса в аэропорту, я едва не расплакалась от счастья. Он заметил выступившие на глазах слезы:
– Эй, ты чего?
– Спасибо… Я тебя люблю.
– Прогресс! Раньше такие слова выжать было нелегко.
Но я заметила, что и он шутит, чтобы скрыть собственное волнение. Поцелуй был долгим, правда, целоваться пришлось в такси, Дубай хоть и международный центр, но все же исламский, здесь страстные объятия у всех на виду едва ли приветствуются.
Ларс над такими рассуждениями позже посмеялся:
– Линн, здесь на солнце, море и обнаженных телах делают деньги, успокойся. То, что арабы выглядят несколько иначе, вовсе не обязывает тебя надевать что-то черное и длинное.
– Знаешь, еще недели я бы не выдержала.
– Какой недели?
– Мы не виделись так долго…
– Могла бы и сама прилететь, у тебя же есть выходные.
– А можно?
– Что можно, летать самолетом?
– К тебе можно?
Он рассмеялся:
– Как маленький ребенок! Словно если я не разрешу, то ты не сможешь прилететь в Хитроу и приехать в Оксфорд.
– Я прилечу… – я шептала это на ухо, – я обязательно прилечу… И посмотрю на хорошеньких студенток, которым ты читаешь лекции.
– Моя ревнивая красотка… которая соскучилась… и готова на все… Да?
– Да!
– Докажи.
Если б он только знал, как недалеко от истины его слова. Но тогда они были просто дразнилкой.
– Кто-то обещал изнасиловать меня еще раз.
– Я такого не обещала.
– Так пообещай, в чем дело? – в глазах смешинки и снова пляшут чертики.
Вызов? Мне? Получи!
Мы настолько соскучились друг по другу, что вопрос, чем заняться, не поднимался вообще. Заниматься любовью в душе потрясающе, но придумать определение такому же занятию в большущей ванне, больше похожей на добрую половину бассейна, я не способна. Удивительно, как мы не утонули.
В воде я не стеснялась своего обнаженного тела, и его тоже. Сильное, тренированное, оно восхитительно. Я осознала, как соскучилась по этому телу, этим рукам, губам, по всему Ларсу от макушки до пяток. Нет, «соскучилась» неправильное слово, истосковалась, причем до смерти.
Плескаться нагишом в бассейне или водоеме совсем не то, что в самом открытом купальнике. Нагое тело в воде раскрепощено куда сильней, чем даже в постели. Оно восхитительно бесстыдно, причем переступить через собственное смущение в воде куда легче, чем на суше. Вода защищает и заставляет раскрыться одновременно, только обнажиться нужно полностью, чтобы телу ничего не мешало.
Легкие прикосновения, обещающие куда более страстные, игра, дразнилки, пока я сама не сделала первый шаг. Может, Ларс этого и добивался? Не просто ответной страсти, не только моей готовности раскрепоститься, когда он создает для этого условия, а именно первого шага с моей стороны. Не нужно ждать, когда Ларс даст знак, что желает меня, больше того, не нужно вообще думать об этом знаке. Я хочу его, значит, могу действовать, как и он – поцеловать, ласкать, взять, наконец!
