в кофейню и заявить, что кофе ему нельзя, тоже было в духе его племянника.
– Километрах в трех от офиса Мураямы течет река. Сейф, судя по всему, там.
Гиндзи вытащил из кармана мобильный и начал листать фотографии. В ширину река растянулась метров на двадцать, по обе стороны тянулась бетонная дамба, поверхность воды была черной от грязи. Похоже, там довольно глубоко.
– Профессор Киносита из Токийского университета науки нашел сейф с помощью какого-то высокочувствительного радара – я сам толком не понял.
– Что ж, удачно получилось, – холодно заметила я.
Мне это было неинтересно.
– Этот сейф изготовили по моему спецзаказу. Его можно открыть, только введя два пятизначных кода, а если три раза ошибиться, то он закроется навсегда. Дело в том, что я оставлял у Мураямы кое-какие документы. Не то чтобы они были очень важны, но для меня имели значение.
Да, Мураяма тоже говорил, что в сейфе есть еще какие-то бумаги, кроме завещания. Значит, они принадлежали Гиндзи.
– И что же это за документы? – спросила я.
Гиндзи ответил:
– Секрет.
Мне и так без разницы, а он секретничает. Я разозлилась.
– Мы нашли его именно потому, что он сделан по спецзаказу. А вот поднять со дна реки не можем: я получил разрешение в мэрии, привез туда дайверов, но местные братки окружили этот район, и туда не подобраться.
– Местные братки? Вы про якудза?
– Да, похоже, это ребята из синдиката Киёсу. Пронюхали, что мы обыскиваем реку, и тоже взялись. Кажется, пока они ничего не нашли, но если мы сделаем неверный шаг, то якудза уведут его у нас из-под носа.
Гиндзи почесал затылок.
– А почему якудза ищут сейф? Гонятся за наградой? – спросила я.
Мой собеседник покачал головой:
– Не знаю. Поскольку синдикат Киёсу – частная организация, полиция сказала, что не будет вмешиваться. Я обратился к нескольким юристам, да они все боятся. Госпожа Кэммоти, вы ведь участвовали в «собрании по отбору преступника», верно? Вам тоже нужен оригинал завещания – может, посодействуете?
Хотя было неловко рассказывать, как Синода уволил меня, я взлохматила волосы и решилась:
– Меня отстранили. Я больше не работаю над этим делом, и меня не волнует, поднимете ли вы сейф, найдете ли завещание, – мне незачем вам содействовать. Уходите, пожалуйста.
При этих моих словах Гиндзи преувеличенно выпучил глаза, словно американский комик:
– Отстранили?! Серьезно?!
Похоже, душой он моложе, чем выглядит.
И все-таки я с таким трудом заставила себя сказать о своем увольнении, но услышать это от другого оказалось еще больнее.
– Ну отстранили, и что?! Хватит уже об этом! – взбесилась я и сердито посмотрела на Гиндзи.
– Да я всего один раз сказал! Ясно. Значит, обязательств перед предыдущим клиентом у вас нет?
Он оперся рукой на подбородок и ненадолго задумался, а потом молитвенно сложил ладони перед лицом:
– Госпожа Кэммоти, прошу вас представлять меня. Видите ли, я тоже участвовал в «отборе». Я получил голоса братца Канэхару и Садаюки, только Хираи не соглашается: оказывается, после вас он больше ни за кого не голосовал.
Ощущение, будто с тех пор, как я предложила «Морикава фармасьютикалз» свой бизнес-план, прошло уже много времени. Будет несложно найти подход ко всем троим… хотя мне вдруг вспомнились слова Синоды, и опять стало горько.
– Вас ведь тоже в первую очередь интересуют не деньги? – спросила я, сложив руки на груди и глядя исподлобья.
Пусть даже он не тесно связан с семьей, у него уже есть неплохое состояние и доходы от рекламы на сайте – непохоже, что Гиндзи нуждается в средствах. Иначе откуда у него такая дорогая машина? Если он тоже отправит меня добывать наследство, а потом скажет, что стремился вовсе не к этому, и выкинет меня из игры, я, пожалуй, откажусь сразу, спасибо.
– Я не понимаю, когда мне говорят, что деньги не приоритет, из-за этого меня и уволили. Поэтому, если вы хотите заполучить что-то еще, я не буду вам полезна.
Гиндзи внимательно выслушал меня и улыбнулся.
– Не волнуйтесь, мне нужны именно деньги. Разумеется, я хочу реализовать другое мое желание, но для этого необходимы средства. И позвольте сказать кое-что на правах старшего: вы на самом деле тоже ищете не денег. Таких низменных целей не бывает.
От его манеры говорить я взорвалась: всегда ненавидела этих «старших товарищей», которые читают нотации таким тоном, будто все про меня знают.
– Кажется, нам больше не о чем говорить.
Я встала. Уж я-то в состоянии понять, что коплю деньги просто потому, что не знаю, чего хочу.
По дороге домой мне стало совсем тоскливо. Но в голове завертелась мысль: даже будь у меня столько денег, чтобы всю жизнь оставалось только развлекаться и ничего не делать, я бы все равно, наверное, работала. Меня радует, когда удается успешно закончить начатое, а если бездельничать, жизнь покажется скучной. Поэтому я бы трудилась. К чему-то подобному я, видимо, и стремлюсь, хотя точнее пока описать не могу.
Когда я добралась до дома, зазвонил мобильный на столе. Я решила, что это опять Гиндзи, и не стала отвечать. Мне не нравилось, что ему известен мой номер и адрес, но я ведь все это вписала в документы вместе с другими бывшими девушками Эйдзи, так что член семьи вполне мог их узнать.
Телефон затих и тут же зазвонил снова. Взяв его в руки, я уже собралась откровенно объяснить Гиндзи, как он меня достал, но оказалось, что это невеста брата. Я удивилась и сразу ответила.
– Рэйко? Наконец-то! Никак не могла дозвониться. Ты вся в работе, да?
Голос ее звучал весело.
– Да, извини, никак не могла подойти, – попыталась выкрутиться я.
– Рэйко, спасибо. Ты поговорила с Масатоси, да?
Я не сразу поняла, что она имеет в виду. Вот только я не только ничего не сделала – наоборот, спрятала от нее свидетельство его измены, так что Юке совершенно не за что было меня благодарить.
– Ты о чем?
– Про его неверность. После того как мы с тобой пообщались, Масатоси вдруг стал рано возвращаться домой. Иногда даже цветы приносит. Вот глупый, правда? Это же все равно что подписаться под тем, что ты ходил налево.
Несмотря на свой простодушный вид, Юка довольно сообразительна. Впрочем, я ведь пообещала Масатоси не рассказывать ей об измене, так что нельзя ничего признавать.
– Я ничего не делала.
Юка довольно захихикала:
– Ты его всегда защищаешь.
Удивительно, что-то не помню, чтобы я когда-то его защищала.
– Нет-нет-нет, брат меня всегда сторонился, – ответила я.
Юка же опять посмеялась:
– Он гордый, так что
