видели. Никого их тех людей вы не знаете, кроме этого вашего… одноклассника.
— Вы даже имя его не запишете?
— А зачем? Послушайте, Вера…
— Васильевна, — подсказала Вера.
— Да, Васильевна… вы мне нравитесь, поэтому буду с вами откровенен. Всё, что вы мне тут понарассказали, честно говоря, годится не для протокола, а для истории болезни.
— В каком смысле?
— В прямом. Вам с этим не ко мне, а в психушку надо. У нас как раз тут есть одна неподалёку.
Вера чуть не задохнулась от возмущения:
— Да как вы… Да как вам…
— Кого-нибудь другого я бы сразу отправил туда на принудительное лечение, — сказал Васюков, — а вам посоветую пойти домой и поскорее забыть весь этот бред.
— Подождите! — воскликнула Вера. — Но мой отец, мой сын?
— Вы же сами сказали, этим уже занимаются местные из этого вашего… От меня-то вы что хотите?
— Чтобы вы начали расследование, чтобы… как это… возбудили дело.
— На каком основании?
— На основании того, что я вам только что рассказала.
— Знаете что. — Васюков бросил взгляд на часы. — У меня нет больше времени обсуждать с вами ваши фантазии. У меня рабочий день закончился.
— Я хочу написать заявление, — твёрдо сказала Вера.
— А я у вас его не приму.
— Почему?
— Во-первых, я вам уже объяснил, что это полный бред. Во-вторых, если дело уже возбудили, я если бы кто-то и поверил во всё, что вы мне тут наговорили, произошло это не на нашей территории. Так что обращайтесь в отдел по месту.
Солнце уже зашло, когда Вера добралась до остановки. Небо заволокло лиловыми тучами. Подошла маршрутка, битком набитая, так что сеть в неё не получилось. Следом подошёл автобус, на котором можно было доехать прямо до дома, и тут только Вера сообразила, что не знает, куда ей на самом деле нужно. Поехать домой? А вдруг её там всё ещё караулят? К Марине? Так ведь Марину похитили бандиты. Вернуться в Берёзово — значит вернуться ни с чем.
Вера огляделась. Табличка на ближайшем доме говорила, что это улица Есенина. Оказывается, она сама не заметила, как пешком отправилась в сторону дома. В голове была такая каша, что привести в порядок мысли не представлялось возможным. Поэтому Вера решила, пусть ноги сами приведут её куда-нибудь, а за это время она авось что-нибудь придумает.
Она дошла до Театра драмы и свернула на Циолковского. Стал накрапывать дождик, но Вера этого как будто не замечала, продолжая упорно идти вперёд. А когда добралась до проезда Яблочкова и миновала стадион «Золотые купола», с неба на землю обрушились мощные потоки воды, и Вера поспешила укрыться на пустой автобусной остановке.
Сумерки к тому времени уже сгустились, и на улице вспыхнули фонари. И тут Вера наконец осознала, что не в состоянии ничего придумать. Она вообще не знает, что делать, куда идти и как ей теперь спасти сына и подругу. Вера почувствовала такую невыносимую беспомощность, её охватило такое отчаяние, что она села на лавку и расплакалась. Слёзы ручьём текли из глаз, как будто она взялась соревноваться с небом, кто из них больше влаги прольёт на землю. Подошёл автобус и, не дождавшись пассажирку, уехал. Затем подошёл ещё один автобус и тоже уехал ни с чем.
Ливень закончился так же быстро, как и начался, а Вера всё сидела на пустой остановке, глядя прямо перед собой, ухватившись обеими руками за лавку, и тихонько скулила. Напротив затормозил синий автомобиль-пикап, но она даже не обратила на него внимания. Из пикапа вышел мужчина, подошёл к ней и что-то сказал.
— Что? — переспросила Вера, наконец очнувшись.
— Я говорю, вам помочь? — сказал он.
Вера подняла взгляд и узнала его. Это был Степан. Он стоял над ней, немного склонившись, и с тревогой смотрел на неё.
— Это вы? — прошептала она, вытирая рукой глаза.
— Я могу что-нибудь для вас сделать?
Она покачала головой и пожала плечами.
— Давайте я отвезу вас домой.
— Домой? Нет, домой нельзя, — медленно проговорила Вера. — Там они.
— Они.
— Тогда давайте я отвезу вас куда-нибудь ещё.
— Куда?
— Я не знаю. Вы скажите.
— Мне некуда ехать, — сказала Вера и шмыгнула носом.
— Но здесь оставаться тоже нельзя, — сказал Степан. — Становится холодно, а вы вся вымокли — заболеете. Поехали тогда ко мне. Хотя бы обсушитесь, чаю горячего выпьете.
— К вам? — Вера с недоумением посмотрела на него.
— Ну да, ко мне. А что в этом такого?
— Ничего, — сказала Вера и встала со скамейки. — Поехали.
Уже сидя в машине, Степан снова попытался выяснить у Веры, что случилось, поскольку вид у неё был совершенно убитый. Но она не нашла в себе силы ещё раз пересказывать все происшедшие события, тем более человеку хоть и знакомому, но весьма далёкому. Вера сама не знала, почему вдруг согласилась на приглашение Степана, особенно памятуя их довольно натянутые отношения. Наверное, потому, что ей действительно больше некуда было идти, а в компании мужчины, пусть и не слишком ей симпатичного, она всё же чувствовала себя в большей безопасности.
— Можно я не буду сейчас ничего рассказывать? — не глядя на него, сказала Вера.
— Конечно, — ответил Степан.
Как только они вошли в квартиру, он заставил Веру отправиться в ванную и переодеться в его халат — Степан заверил её, что он им не пользуется и халат совершенно чистый. Вера немного поколебалась, но всё же согласилась и теперь стояла посреди комнаты в зелёном до пола халате с подвёрнутыми несколько раз рукавами и разглядывала обстановку.
Степан жил почти в таком же доме, что и Вера, — в старой панельной девятиэтажке, в однокомнатной квартире. Обстановка там была спартанская: видавший виды диван, большой книжный шкаф, древний письменный стол у окна, на котором стоял не менее древний компьютер, и простой деревянный стул. Судя по всему, дела у Степана шли не очень. Иначе почему он живёт так скромно? Вон у Маринки квартира просто шикарная по сравнению с этой. Да у неё самой и то — двушка. А ни она, ни Маринка своего бизнеса, в отличие от Степана, не имеют.
«Даже телевизора нет!» — про себя удивилась Вера и стала разглядывать книги в шкафу.
— Любите читать? — спросила она.
— Люблю, — отозвался из кухни Степан. — Вы присаживайтесь. На диван.
Некоторое время он чем-то гремел на кухне и вскоре показался в комнате с табуретом в руках. На табурете лежал большой круглый поднос, на подносе — стеклянный чайник с чаем, две фаянсовые кружки с петушками и сахарница. Степан разлил чай по кружкам и протянул одну гостье.
