Стреляю я хорошо. Я не сомневалась, что не причиню ему серьезного вреда. Просто напугать хотелось.
Попала я в руку. Жора выронил свое оружие и зажал рану. Я тут же оказалась возле него. Подняла пистолет с земли и бросила далеко в реку.
— Я не думал, что ты решишься, — проговорил он, сжимая зубы от боли.
— Мне приходилось убивать людей.
— Что ж ты меня пожалела? — Георгий сел, придерживая рану.
— Я не тебя пожалела. На этот раз я пожалела себя.
Я дошла до машины и нашла подходящую для перевязки тряпку. Вернулась, помогла Георгию затянуть руку и сказала, где можно найти хорошего доктора.
— Он ветеринар, но, думаю, поможет тебе. Отдашь ему рубашку, и он сделает все, что надо.
— Какую рубашку? — Жора еще мог улыбаться.
— Вот эту, — я сняла рубашку доктора Ивана и подала Георгию. — Он помог нам с Марысей.
— Ветеринар, говоришь? Но мне, кажется, требуется другой специалист.
— Если пойдешь в больницу, к тебе милиционеры придут. Будут спрашивать: что да как? А я думаю, не в твоих интересах встречаться с ними.
— Я ошибался по поводу тебя, — только и сказал Жора.
— Вот теперь прощай. Надеюсь, что на самом деле больше тебя не увижу. Марыся, идем. С Жорой все будет в порядке, не волнуйся за него.
Собака крутилась возле раненого. Она пошла на мой зов, но как-то неуверенно. Мне пришлось подойти и взять ее за ошейник.
Я усадила боксера в машину, не глядя, что там делает Жора. Я накинула на себя футболку и поехала вперед.
Никто больше не мешал нам в пути. Мы прекрасно держали скорость. Один раз остановились перекусить и несколько раз — размяться.
По большей части мы с Марысей молчали. Говорить совершенно не хотелось.
Уже на подъезде к городу я остановила машину и занялась ошейником собаки. Если там что-то есть, то я выну это сейчас. Другого момента не будет. А Георгий все же догадался обо всем. Я в нем не ошиблась.
— Сейчас посмотрим, что у тебя тут, — объяснила я Марысе, зачем мне понадобилась ее личная вещь.
Ошейник был сделан из хорошей кожи. Он был уже старый и на вид неказистый.
Марыся не рычала и не выказывала признаков беспокойства. Я аккуратно распорола ошейник маникюрными ножницами, взятыми в сумочке.
И что я увидела? Естественно, в ошейнике были спрятаны камушки. Голову даю на отсечение, что очень даже драгоценные, хоть я на глаз и не умею точно определять ни того, какие именно это камни, ни тем более их стоимость. Теперь отпали всякие сомнения в том, что Марыся — поистине золотая девочка. Недаром Виктория Леопольдовна так ее называла. Впрочем, и от меня собака слышала такие слова.
— Вот все и прояснилось, — вздохнула я с облегчением. — Теперь можно и к внуку на глаза показываться.
Я пересыпала камушки в пакетик, завязала его и положила себе в карман. Так просто они от меня не отделаются. Я еще попорчу им кровь. Вернее, ей. Думаю, Виктория Леопольдовна очень скоро узнает, что внук ничего не получил. Вот тогда мы и поговорим с ней по душам.
Город Антоновск встретил нас душной атмосферой. На улицах было столько пыли, что просто кошмар. Хоть респиратор надевай!
Я остановилась, собираясь приставать к прохожим, чтобы мне рассказали, как проехать по нужному адресу. Но первая же женщина прекрасно знала, куда мне двигаться, и уже через сорок минут, немного поплутав по узким улочкам, я остановилась около дома, указанного на открытке Игореши.
Марыся была наготове. Ошейник на месте — на ее шее. Но какое-то возбуждение читалось на морде собаки. Я взяла в руки пакет со шкатулкой.
— Ты знаешь, куда мы идем? — спросила я у боксера.
Марыся завиляла своим обрубленным хвостом.
— Тогда пошли.
Мы поднялись на третий этаж. Я позвонила.
Дверь открыли сразу, будто хозяин ждал нас, стоя прямо в коридоре.
— Здравствуйте, — симпатичный высокий молодой мужчина приветливо улыбнулся. — Марыся! — кинулся он к собаке.
Она радостно залаяла, положила передние лапы ему на грудь и стала лизать лицо.
— Здравствуйте, — кивнула я, стараясь не обращать внимания на их нежности. — Мне нужен Игореша.
Я решила, что буду держать себя нагловато, но не переходя определенного предела.
— Игорь? Это я.
— Можно пройти?
— Конечно.
Я вошла в прибранную комнату. Она была очень хорошо обставлена немногочисленной, но дорогой мебелью.
— Вы, наверное, Женя? — спросил он.
— Точно. Откуда вы знаете?
— Мне бабуля звонила. Сказала, что вы должны приехать.
— Предупредила, значит. Что ж. Очень хорошо. Вот все, что она просила вам передать.
Я протянула шкатулку и без тени сомнения и чувства вины пояснила:
— Она, к сожалению, испорчена. За мной следили неизвестные мне люди. Вот один из них и открыл шкатулку. Думал, что там что-то ценное, но ничего такого не оказалось. Вещи я сложила обратно, так что все на месте.
— Ничего. Главное, что вы сами не пострадали. Сейчас ведь всего на дорогах ожидать можно. Ах, эта бабуля… Она просто сумасшедшая! Догадаться о таком попросить вас… Бред. Я сам мог приехать.
Игорь продолжал гладить собаку. Наверное, они были большие друзья.
— Виктория Леопольдовна сильно заболела. Я думаю, только потому она и поступила так, — добавила я. Мне вдруг стало ясно: я совсем не хочу огорчать этого приятного мужчину. Разве внуки должны отвечать за поступки своих бабулек?
— Да. Бабуля звонила мне на днях и все рассказала. Что это я вас разговорами потчую? Хотите, можете отдохнуть с дороги, принять душ… А потом я вас покормлю.
— Нет. Спасибо. Я сейчас в местную гостиницу, там и душ приму, и поем.
— Ну хоть чаю со мной попейте! — Игорь так искренне просил, что я не могла ему отказать.
Мы прошли на кухню. Марыся продолжала буквально висеть на своем хозяине.
— Она вас очень любит, — сказала я.
— Да. Она здесь у меня долго жила. А потом, с моей работой… В общем, я много по командировкам стал мотаться. А ее куда девать? Вот бабуля и взяла Марысю. Сама потом не раз звонила, благодарила. Говорила, что жизнь ее веселее стала.
— Но вот вы и встретились.
— Да.
Игорь вскипятил воду и заварил чай. Сделал бутерброды, достал коробку конфет и печенье.
— Тяжело добирались? — заглянул он мне в самые глаза.
— Да нет. Эта прогулка, поездку можно так назвать, пошла мне на пользу. Я развеялась немного. Посмотрела на природу. На звездное небо.
— Вы так красиво говорите.
— Это видеть надо. А Виктория Леопольдовна будет вам еще звонить? — решила спросить я.
— Не знаю. Мы о точном времени не договариваемся. Но я и сам могу позвонить. Вы с ней поговорить хотели?
— Нет-нет. Спасибо. Я уж поговорю с ней с глазу на глаз, когда в Тарасов вернусь.
Я все больше и больше убеждалась, что внук Курляндской совершенно ни о чем не ведает. Ну что ж. Тогда для старушки большой сюрприз будет, когда она позвонит ему и скажет, чтобы он в ошейнике посмотрел. Посмотрит — а там ничего.
Думаю, они без труда смогут меня найти, если это случится раньше, чем я сама встречусь с Викторией Леопольдовной.
— Сегодня я в гостинице буду, а завтра поеду в обратную сторону. Если что, звоните. — Я встала. — Не буду больше вас задерживать. До свидания.
— До свидания. Спасибо вам большое. — И Игорь протянул мне деньги.
— Не надо. Ваша бабуля обо всем позаботилась.
— Неважно. Я тоже, со своей стороны, хочу вас поблагодарить, — настаивал мужчина.
— Не стоит. Оставьте деньги себе.
Я повернулась и быстро ушла, чтобы он не приставал больше со своими купюрами.
Я села в машину и поняла, что чего-то не хватает. Оказалось — не чего-то, а кого-то. Марыси. Я даже сначала, когда подошла к «Фольксвагену», чуть было заднюю дверцу не открыла, чтобы пустить ее, и только потом вспомнила, что собака осталась у хозяина.
Поставив машину на платную стоянку, я сняла в гостинице номер, заперлась в нем и бухнулась на кровать. На сердце была пустота, хоть в кармане — куча камней на… энное количество баксов.
Но лежать и горевать я себе не позволила. Вскоре я вскочила и спустилась на улицу. Нашла самые лучшие магазины и купила себе всего, о чем только можно было мечтать. На данный момент, конечно. А именно: новые джинсы, пару маек, нижнее белье и мягкие летние плетеные тапочки.
После этого я вернулась в гостиницу и залезла в ванну. Пену взбила до краев и лежала, пела песни.
И тут услышала стук в дверь. Как же мне не хотелось вставать! Просто ужасно. Но пришлось — стук не прекращался.
Я завернулась в полотенце и открыла дверь с грозным видом. Передо мной стоял Игорь в белой рубашке и брюках, с красивым букетом в руках.
— О, простите, — сделала я вид, что смутилась. — Я тут в ванне лежу.
— Это вы меня, Женя, простите. Я хотел пригласить вас все же со мной поужинать. Это вам.
