— Вот, и сегодня я взяла его с собой, в первый раз. И забыла о нем всего на минуту, потому что беспокоилась из-за сережек. Оставила сумку у стены и вышла прогуляться с девочками.
Большую часть перемен старшеклассницы проводят на прогулке. Кружат по двору, цепляясь к малышам, у которых не хватает ума не обращать внимания на поддразнивания.
— А посреди прогулки я вспомнила про органайзер и побежала обратно. Однако я опоздала — маленький клепто Шарки уже удрал вместе с моим имуществом.
— Клепто? — с наигранным удивлением спросил Ред.
— Да, Ред. Клепто. То есть клептоман. Он же ворует с пеленок.
На это Ред возражал не слишком рьяно:
— Ну, может, несколько раз у Родди и были неприятности, но это еще ничего не доказывает…
От группы розовых куколок отделилась Эйприл Деверо.
— Я собственными глазами видела, как он рылся в сумке Беллы. Разве это не доказательство? Я знаю, я смотрю «Закон и порядок». Я — свидетель.
Я хмуро посмотрел на Реда.
— Это серьезно. У нас есть показания свидетеля.
— И где же органайзер? — возразил Ред. — Если Родди украл его всего несколько минут назад, то где он?
Я повернулся к Белле:
— Это серьезно. Нет дымящегося пистолета.
— Знаю, Минимун, — сказала она. — Поэтому ты и здесь. Думаешь, я когда-нибудь заговорила бы с тобой, если б могла обойтись без тебя?
Все взгляды снова обратились на меня, и вовсе не с выражением типа «ах-вы-только-гляньте-на-этого-симпатичного-молодого-человека-в-сверкающих-ботинках-интересно-у-него-есть-подружка». Нет, это было малообнадеживающее «если-он-не-додумается-до-чего-нибудь-стоящего-через-десять-секунд-давайте-линчуем-его».
Я озвучил установленные факты:
— Итак, органайзер пропал и Ирод Шарки — главный подозреваемый. Однако если Ирод украл органайзер, значит, он его где-то припрятал.
— У Ирода полно норок-тайников по всему городу, — заявила Эйприл. — Он прямо как кролик, только с воровскими замашками.
— Эта норка должна быть где-то на территории школы. У Ирода была всего минута, прежде чем Белла набросилась на него. Куда можно добраться за минуту?
У этого вопроса было столько же ответов, сколько градусов у компаса. И баскетбольную площадку так затоптали, что найти на ней чей-либо след не представлялось возможным. Если только… если Ирод не принес что-нибудь на себе оттуда, где побывал.
Его ботинок все еще был у меня в руке. Я перевернул его и внимательно изучил подошву, надеясь найти подсказку. И нашел. Подошва была измазана желтым, к краям пристали несколько совсем свежих лютиков.
— Сад Тысячелетий, — сказал я, глядя прямо в лицо Ироду.
Он внезапно побледнел и разинул рот. Эта реакция подсказала мне, что я на правильном пути. Я зашагал к школьному саду в сопровождении всех свидетелей драки.
Эти несколько коротких мгновений, пока я шел от баскетбольной площадки к саду, были счастливейшими в моей жизни. Ради них детектив и работает, ради этих драгоценных секунд, когда наступает момент истины и ты всем своим существом излучаешь уверенность.
Приставшие к ботинку Ирода лютики подсказали мне, где он побывал совсем недавно. Несколько лет назад, в начале нового тысячелетия, школа получила грант на создание мемориального сада диких растений. Каждую весну на общем собрании мы имели удовольствие выслушивать эту историю от директрисы. Сад был разбит в виде нескольких концентрических кругов разного цвета, по одному на каждое тысячелетие. Зеленый, белый и золотистый — как в ирландском флаге. Зеленая трава, белые маргаритки и золотистые лютики. Лютики сейчас цвели по второму разу — бабье лето выдалось слишком теплым.
Конечно, это не обязательно что-то означало. Может, Ирод просто прошел через сад по дороге в школу. Однако его реакция наводила на мысль, что дело здесь нечисто.
Я шагал к саду, и все остальные тащились за мной, точно за Гамельнским крысоловом. Оказавшись на месте, я несколько мгновений изучал землю, а потом пристально посмотрел на Ирода. Он таращился себе на ноги, но его взгляд то и дело метался к кольцу с лютиками. Все в точности так, как сказано в восьмой главе у Бернстайна: «Преступника выдает собственное тело. Чувство вины — могучая сила, которая всегда найдет способ прорваться наружу». В данном случае Ирода выдали глаза.
Я шагнул на кольцо с лютиками, стараясь давить как можно меньше драгоценных цветов миссис Куинн, и позволил своим пальцам отправиться в свободный поиск. Очень быстро, на глубине не больше сантиметра, они наткнулись на металл. Там лежала какая-то коробка.
— Да я в жизни не видел этой коробки из-под печенья! — воскликнул Ирод, отскакивая в сторону.
Ред застонал.
— Идиот! Откуда ты знаешь, что это коробка из-под печенья?
— Знаю! — уверенно заявил Ирод. — Потому что сам положил ее… — Он умолк, сообразив, что проговорился.
— Я был прав, — вздохнул Ред. — Ты законченный идиот.
Я собирался вытащить находку, но тут Белла отпихнула меня в сторону и буквально выдрала коробку из земли. Это и впрямь оказалась коробка из-под печенья. Сюрприз, сюрприз!
Белла открыла крышку и достала свой органайзер.
— Минимун, ты — молодчина, — возликовала она. — Это твоя работа, воришка Шарки. Теперь я имею законное право раскатать тебя в лепешку по всему школьному двору.
— Вряд ли суд согласился бы с тобой, — сказал я, стоя уже на кольце с маргаритками.
Однако на сей раз Ирод умудрился достать не только Беллу. Ред с трудом сдерживал себя.
— Ты обещал мне! — Он в отчаянии сжал кулаки. — Обещал не красть больше в школе. Ты что, не понимаешь, чем это может обернуться для нашей семьи?
— Я не брал его, — запротестовал Ирод. — Коробка моя, но я не клал в нее органайзер. Все подстроено.
Его заявление никого не убедило.
Я вышел из круга и наклонился, стряхивая с себя цветы.
— В защиту Ирода можно сказать, что в цепи доказательств есть недостающие звенья, — пробормотал я, обращаясь к своим ботинкам.
Ответом на это чисто формальное замечание была гробовая тишина, чего я, по правде говоря, никак не ожидал. Неужели мои слова так потрясли собравшихся? Однако, подняв взгляд, я обнаружил, что я здесь ни при чем. Все, кто притащился за мной в Сад Тысячелетий, сейчас чесали обратно на баскетбольную площадку, с такой скоростью и так тихо, что им мог бы позавидовать отряд спецназа. Даже Ред Шарки драпал во все лопатки, причем умудрялся делать это с таким видом, будто совершенно случайно решил пробежаться через двор.
В школе был лишь один человек, способный обратить Реда Шарки в бегство. И этот человек наверняка где-то поблизости. Значит, и мне стоит поторопиться.
— Флетчер Мун! Глазам своим не верю!
Директриса Куинн. Как обычно, в сопровождении Ларри и Адама. Знаю, собаки по идее не умеют улыбаться, но, клянусь, я увидел злорадные усмешки на их мордах.
— Будь любезен, объясни мне, чем, по-твоему, ты занимаешься.
Весьма вероятно, спрашивая, «чем, по-твоему, ты занимаешься», учитель рассчитывает заставить тебя задуматься о том, чем ты занимался перед его приходом.
— По-моему, я уже на пути в ваш кабинет, — ответил я, надеясь шуткой разрядить обстановку.
Миссис Куинн рассмеялась, и мои надежды вспыхнули с новой силой. Однако ее веселость иссякла так же быстро, как родник в Сахаре.
— Правильно! — рявкнула директриса. — И для тебя же будет лучше, если, вернувшись после линейки, я увижу тебя там.
Мне показалось, что Ларри и Адам сдавленно захихикали, но, возможно, они просто зарычали. Не знаю даже, что хуже. Миссис Куинн увела их, чтобы удостовериться, что классы выстроены «по линеечке», как положено.
Я поплелся к главному зданию. От торжества, которое я испытывал всего несколько минут назад, не осталось и следа. Да, я разгадал головоломку, но нарушил первое правило Бернстайна: «Никогда не становись частью головоломки». Сыщик не должен бояться последствий своего расследования, поскольку страх повлияет на его работу. В данном случае все — и жертва, и свидетель, и преступник — знают, где меня найти, чтобы отомстить. Оба Шарки пытались использовать меня, но это обернулось против них, и теперь на Ироде будто мишень нарисована. И на мне тоже. Может, даже несколько мишеней, учитывая характер Реда.
