и почувствовала, как грохочет в ее ушах кровь. Она видела, как Света ставила чайник на плиту. Обычный чайник, не электрический.
Но и это неважно, ведь Федя сказал, что взрыв произошел на другом конце города… Только вот у Лёли и этот разговор, очевидно, из памяти выскользнул.
– Лёль, ты помнишь, как мы с тобой смотрели телик у меня дома? После того, как мальчишка тебе запустил камнем в затылок?
Подруга перестала улыбаться.
– Вов, ты чего несешь-то такое? – испуганно пробормотала она. – Какой мальчишка вообще? Какой телик? Я телик не смотрю. И ты не смотришь. Кто его теперь смотрит?
– То есть про взрыв не помнишь? – уточнила Вовка.
– Да знать не знаю ни про какой взрыв! – вспылила Лёля. – Чего ты мне мозги-то весь день морочишь?
– А едем мы куда?
– Та-а-ак. Интересные ты вопросы мне задаешь, подруга. У тебя в кармане билет. Вот и посмотри.
– Нет, ты мне сама скажи.
– Это что, тест какой-то?
– Считай, что тест.
– Фигней бы не страдала. – Лёля поджала губы. – Придумала тоже… В Краснокумск мы едем.
– Так. А там?
– На квартиру твоей бабушки.
– А там?
– А там Джинна твоего будем ловить, – уже раздраженно отрезала Лёля. – Поймаем и в лампу обратно посадим. На замок.
Покусывая губу, Вовка откинулась на спинку. В черном окне взлетали и опадали подсвеченные фонарями провода. Колеса мягко отстукивали последние километры пути.
Она вынула телефон и с тоской уставилась на пустой экран. Джинн молчал, и Вовка вдруг поймала себя на мысли, что скучает по его сообщениям. Не по содержанию, конечно, а по какой-никакой определенности. Странная, непривычная тишина в эфире ее пугала: она казалась еще хуже плохих новостей. Неизвестно, что Джинн задумал. А может, он уже воплотил какой-нибудь свой жуткий план, а Вовка и не знает?
Чтобы хоть как-то развеяться, она хотела прогуляться по вагону, но уже завозились пассажиры, которые сходили в Краснокумске, засобирали вещи, принялись выставлять в коридорчик какие-то тюки и баулы, так что проталкиваться мимо них Вовка передумала. Да и выходить из купе было страшно: а что, если вернется, а там – никого? И проводница изумится: «Да как же, милочка, одна ты ехала, одна!» Нет уж, спасибо.
Вовке теперь казалось, что она готова поверить во что угодно. Она уже не сомневалась, что видела тени своими собственными глазами, и никакой это игрой света не было – ни в вагоне, ни там, в зеркале заброшенного особняка. Но вот черные глаза – и у Феди, и у Лёли – что значили они? Был ли Федя реален или Вовке он просто привиделся? Тогда и Лёля должна вот-вот испариться, а Илья будет только руками разводить? А может, все трое – просто видения и Вовка сейчас в купе одна-одинешенька? Или – еще хуже – это не ее друзья, а подменыши, которых подсунул ей Джинн?
Она покосилась на Лёлю. Та деловито копалась у себя в рюкзаке. Скрутила наушники в жгутик и засунула их в маленький внутренний карман, проверила паспорт и телефон, переложила в косметичке сухие салфетки и влажные, поудобнее пристроила в глубине зонтик.
Нет, это была ее Лёля, до боли знакомая Лёля со всеми ее родными повадками: только она сворачивала наушники таким сложным узлом, только она в любую погоду носила зонтик и пренепременно брала с собой два вида салфеток. У Вовки, например, вообще салфеток не было, а зонт она забывала даже в дождь.
Нет, это Лёлька, точно Лёлька, иначе и быть не может. Только вот глаза эти…
На всякий случай Вовка все-таки потрогала ее за локоть, и Лёля тут же взвилась:
– Опять какой-нибудь тест паршивый? Давай-ка, руки быстренько убрала и дуй вещи собирать.
Но Вовка только едва сдержала улыбку. Да уж, более настоящей Лёли и не придумаешь.
– Эти ваши поезда… – зевнул Илья, спрыгивая с полки. – Спал бы и спал. Что, уже скоро?
Он глянул на Вовку как-то особенно, доверительно, и она, забыв в ту же секунду про все тревоги, вспомнила их маленький секрет – про то, как они стояли в коридоре соседнего вагона и долго-долго целовались…
А потом поезд вдруг страшно дернуло, что-то заскрежетало, завизжало, полетели с полок вещи, покатились по ковру стаканы, мигнул свет. Купе, задрожавшее, как в центрифуге, встряхнуло, а вагон встал. За окном в темноте чернело поле.
Лёлю только вжало в спинку сиденья, а Вовку с Ильей шмякнуло рядом. Вовка приложилась о верхнюю полку, и лоб онемел от боли.
– Это что вообще? – пролепетала Лёля.
Илья выудил из-под себя Вовкин рюкзак, приподнялся, потирая лодыжку, и выглянул в коридор. Состав стоял, и в необычной тишине взволнованные голоса и оханье звучали как-то чужеродно.
– Непонятно, – сказала Вовка, всматриваясь в черноту за окном. – Ни одного дома. На станцию не похоже. Да и рано.
До прибытия оставалось еще сорок пять минут.
– Странно, – Илья пожал плечами. – Может, алкаш какой-нибудь под колеса бросился?
От такого предположения у Вовки аж шея заледенела. Ну почему сразу вот так? Почему не сказать, что остановились из-за какого-нибудь выскочившего на пути лося? Почему сразу человек?
– Ехали небыстро, – заметил Илья. – Иначе бы с рельс сошли в два счета.
По коридорчику пробежала проводница, и Вовка выглянула ей вслед.
– Вернитесь на места, пожалуйста! Вернитесь, пожалуйста, на места! Сейчас тронемся, мне травмы не нужны!
Голос у нее был беззаботный, и пассажиры забормотали уже веселее.
– А что случилось-то? – высунулся старик.
– Электричество кончилось? – хохотнул кто-то.
– Рельсы? – предположили в начале вагона, и теперь уже смеялись все: наперебой озвучивали версии и по купе разбредаться не спешили.
Поезд так и не тронулся. Через десять минут проводница вернулась с неутешительными новостями: дальше состав не пойдет из-за «технической неисправности». Это же несвязно пробормотал по громкой связи машинист.
– Э-э-э, – изумился Илья. – И как нам дальше?
Лёля только хлопала ресницами, сжимая свой тщательно упакованный рюкзачок.
– Отбуксируют на ближайшую станцию, – объяснила проводница, проходя мимо. – Тепловоз уже вызвали.
– То есть дотянут до Краснокумска? – спросил Илья.
– Ближайшая – Подберезье, – добродушно отозвалась проводница. – До Краснокумска оттуда ходят автобусы, с ветерком домчитесь.
Уселись ждать. Спустя час стало ясно, что «с ветерком» – перспектива еще очень и очень отдаленная. И ходят ли автобусы в ночи, оставалось неясно. Илья меж тем поймал, наконец-то, Сеть и засел изучать карту.
– Тут трасса совсем близко, – заявил он. – Метров триста. Подберезье – это еще сорок километров назад, а Краснокумск здесь вообще рядом. Нормальная у них логика?
– Скажи спасибо, что хоть куда-то дотащат, – пожала плечами Лёля. – Может, по-другому никак.
Вовка меж тем извертелась на месте и уже не знала, куда себя деть.
– Выходит, нас сначала назад отбуксируют, а потом нужно будет ехать обратно на автобусе до города? – спросила она. – Так мы глубокой ночью доберемся…
От мысли, что придется разыскивать бабушкин дом во тьме, стало как-то неуютно.
– Вот если бы прямо тут сойти разрешили… – задумчиво протянул Илья.
– А могут? – оживилась Вовка. – Мы бы на трассе машину поймали.
– Очень сомнительная идея, – поджала губы Лёля. –
