достаточно выразительного эпитета, подходящего к случаю, и не стала тратить время на поиски. Вместо этого схватила стул, который оказался у нее под рукой… или не совсем под рукой, и со всего маху опустила его на голову злоумышленника. Очень удачно получилось, он как раз на сестричку отвлекся. Стул был тяжелый, с металлическими ножками, так что убийца охнул и рухнул на пол, выронив при этом шприц.
Первым делом Надежда метнулась к стойке с капельницей и одним движением прикрутила краник, соединявший прозрачный пакет с трубкой. Затем наклонилась и подхватила шприц с ядовитым содержимым, надеясь таким образом разоружить противника.
В это время дверь палаты снова открылась и на пороге появилась монументальная дежурная сестра.
– Что здесь происходит? – произнесла она могучим басом, с возмущением оглядев палату. Примерно таким голосом, наверное, заговорила бы статуя Свободы, если бы вдруг ожила.
Через секунду за широкой спиной медсестры появился еще один человек – телохранитель Елены Анатольевны, который каким-то образом все же проник в отделение.
– Действительно, что здесь происходит? – рявкнул он.
– А вы кто такой? – обернулась к нему дежурная.
– Я – ее телохранитель…
– Вам сюда нельзя!
– Вот уж нет! Вы меня заверяли, что у вас все под контролем, что у вас собственная охрана, мимо которой и муха не пролетит, а я вижу, что нет никакой охраны, в палату кто угодно может проникнуть… И вообще, тут прямо бандитское гнездо! Я за Елену Анатольевну головой отвечаю и ни за что отсюда не уйду!
Надежда решила, что телохранитель разберется в ситуации и сможет защитить Елену, а ей самой пора делать ноги, иначе она попадет в большие неприятности. Разразится скандал, набежит охрана, ее привлекут как свидетеля… нет, такого ей точно не надо.
Медсестра занимала собой весь дверной проем, и Надежда метнулась в санузел. Здесь была вполне приличная душевая кабинка и кокетливый розовый унитаз, а главное – о радость! – здесь имелась вторая дверь. Видимо, санузел был общим для двух палат.
Надежда дернула эту дверь и действительно оказалась в другой палате, очень похожей на ту, которую занимала Елена Безбородова. Только здесь в кровати полулежал седой мужчина весьма преклонного возраста, в малиновой шелковой пижаме.
При появлении Надежды Николаевны он заметно оживился, приподнялся на локте и радостным голосом проговорил:
– Какие люди! Кто вы, очаровательная незнакомка? Какой счастливый случай привел вас ко мне?
Надежда попыталась вспомнить, кто за последние несколько лет называл ее очаровательной. Получалось, что только муж. И то нечасто. Впрочем, это тоже неплохо. Она улыбнулась старику и направилась к выходу.
– Куда же вы? – воскликнул тот разочарованно. – Мы еще даже не успели познакомиться… а у меня, между прочим, есть конфеты и даже… даже очень приличный французский коньяк! – он кивнул на прикроватную тумбочку. – Здесь он под запретом, но есть один санитар, который за небольшую мзду может принести что угодно…
– Спасибо, как-нибудь в другой раз! – отмахнулась Надежда.
– Ну, вот так всегда…
– Предложите коньяк старшей медсестре!
– Да что вы, она его тут же конфискует! Лучше соглашайтесь – если мы с вами поладим, я могу сделать вам очень дорогой подарок…
– За кого вы меня принимаете! – фыркнула Надежда Николаевна. – Я вам что, девушка по вызову?
– Нет, вы гораздо лучше! Эти девицы и двух слов не могут связать, а вы, сразу видно, прекрасный собеседник… Да задержитесь же на минуту, посмотрите мне в глаза! – Мужчина схватил Надежду за полу халата.
– А вот этого не надо! – Она хотела произнести эти слова строго, но против воли улыбнулась и не заметила, как импозантный старик сунул ей что-то в карман халата.
– Ах, как жаль, как жаль, что вы не хотите остаться! – сказал он ей вслед.
Надежда Николаевна не стала отвечать, а вышла из палаты, закрыла за собой дверь и устремилась к выходу из отделения.
Быстро пройдя по коридору, она открыла матовую застекленную дверь, выскользнула на лестничную площадку и только здесь перевела дыхание… Как выяснилось, слишком рано.
Из темной ниши возле лифта выступила высокая фигура в белом халате, с медицинской маской на лице. Вот паразит, живучий какой!
– Думала, убежишь? – прозвучал холодный, словно неживой голос. – От меня не убежишь!
Он встал перед дверью лифта и протянул к Надежде руки:
– Ты снова мне помешала! Не думай, что это сойдет тебе с рук!
Надежда Николаевна резко развернулась и бросилась вниз по лестнице, злоумышленник огромными скачками понесся следом.
Этажом ниже лестница была перекрыта металлической дверью, от которой в сторону шел полутемный коридор. Надежда бросилась прочь по этому коридору.
Преследователь нагонял ее, он уже буквально дышал ей в затылок… и тут впереди возникла знакомая фигура – долговязый тип в несвежем халате, с плохо выбритым лицом.
Это был тот самый санитар, который помог Надежде проникнуть в больницу. В руках он нес алюминиевый бачок, на котором красной краской было написано: «Кисель».
– Выручай! – крикнула ему Надежда Николаевна. – Видишь, за мной этот тип гонится!
– Понял! – Санитару было не чуждо чувство благодарности, и как только Надежда пробежала мимо него, выплеснул на пол содержимое бачка. Розово-сиреневая масса разлилась, как вулканическая лава.
Убийца не успел затормозить, ступил ногой в кисельное озеро и тут же заскользил, как на подтаявшем льду. Ноги его разъехались, и он со всего маху грохнулся на залитый киселем пол.
– Ох ты, какая неприятность получилась! – фальшивым голосом запричитал санитар и сделал вид, что пытается помочь незнакомцу подняться. При этом он только мешал ему, а в довершение умудрился надеть на голову бачок из-под киселя. – Ох, беда! – приговаривал санитар, как бы нечаянно пиная злоумышленника. – А киселя-то сколько пропало! Марья Васильевна из пищеблока опять ругаться станет!
Надежда не стала досматривать до конца эту замечательную сцену, а припустила прочь по коридору и через несколько минут уже была на улице.
Подойдя к воротам, через которые на территорию больницы въезжали машины и входили люди, она спохватилась, что на ней все еще надет белый медицинский халат, причем халат заведующего отделением, и вернулась к служебному входу. Она сняла халат и хотела оставить его на крючке за дверью, но тут почувствовала какую-то тяжесть в кармане. Сунула туда руку – и достала потертую деревянную коробочку, на которой грубыми черно-красными мазками был изображен сгорбленный, зловеще ухмыляющийся человечек в шутовском колпаке…
Мефистофель из оперы? Мелкий зловредный бес? Да нет, скорее всего, карточный джокер. Однако как выразительно он изображен, несмотря на кажущуюся примитивность рисунка!
Надежда приоткрыла коробочку и увидела внутри колоду игральных карт – старинных, с непривычными, наивными и в то же время выразительными рисунками. Откуда же эта коробочка с картами взялась в кармане халата? Когда санитар дал ей этот халат, в карманах точно ничего не было… Уж этот прохиндей ни за что бы такое не пропустил.
Тут она вспомнила пожилого мужчину, который заигрывал с ней в больничной палате, предлагал конфеты и коньяк и даже хотел что-то подарить. Наверное, он и подсунул в карман эту колоду непонятно зачем.
Странный, однако, подарок…
Надежда Николаевна достала одну карту и взглянула на обратную сторону – ту, что называется рубашкой. Рисунок на ней был необычный. По всей поверхности карты вились ветви, покрытые узорными листьями.
Внезапно Надежде показалось, что перед ней – не рисунок, не узор, а настоящие, живые листья, чуть колеблемые легким ветерком. А из-за этих листьев за ней кто-то следит… Ей почудилось, что там, среди этой листвы, она увидела огромную змею с круглыми немигающими глазами…
Надежда моргнула – и видение пропало.
Она убрала карту обратно в коробочку, а коробочку сунула в сумку.
Оставаться возле больницы было небезопасно – в любую минуту ее снова мог найти убийца.
Поэтому она повесила халат на гвоздь и припустила прочь из больницы.
Едва она вышла за ворота и огляделась в поисках какого-нибудь транспорта, возле нее остановилась старенькая, потертая машина, из которой выглянул смуглый водитель и проговорил:
– Дэвушка, садись, подвезу, много нэ возьму, мне по дороге!
– Как – по дороге? Я же еще не сказала, куда мне ехать.
– Сказала – нэ сказала, мне все равно по дороге. Я сюда мужчину привез, мне теперь
