протянула ей стоявшую на столике коробку с бумажными платочками. Вера громко высморкалась и огляделась, ища, куда бы деть платочек. Но, не найдя, зажала его в кулаке.
— Спасибо, — повторила она.
— Присаживайтесь, — сказала Ирина и, дождавшись, когда гостья сядет на диван, устроилась в кресле напротив. — Итак?
Она всё ещё думала, что Вера любовница её мужа. Более того, теперь Ирина заподозрила, что она от него забеременела. Вот только непонятно, знает ли об этом Егор. И если знает, как он к этому отнёсся и что сказал этой девочке?.. Хотя нет, она уже далеко не девочка. Выглядит молодо, а если присмотреться — ровесница ей, Ирине. Если не старше. Так что же он ей сказал? Или он ещё не знает? Видимо, поэтому Вера и пришла, чтобы спросить у неё совета. А может, не совета? Может, она пришла потребовать денег?
Множество мыслей пронеслось в голове у Ирины, пока она произносила всего одно слово — «итак». Некоторые из них она даже не успела уловить — так быстро они промчались. И теперь она вся обратилась во внимание, со страхом и каким-то мазохистским трепетом жаждая услышать наконец подтверждение терзавшему её подозрению.
— Вы знаете, кто ваш муж? — спросила Вера.
— Что вы имеете в виду?
— Чем он занимается?
— А вам это зачем?
— Просто ответьте. Пожалуйста.
— Ну, у него какой-то бизнес. Я в его дела не лезу.
— И про кафе знаете?
— Про какое кафе?
— Кафе «Глория».
— Да, я знаю, что он владеет долей в этом кафе. А что?
— И про дружков его знаете?
— Послушайте, я не понимаю, к чему все эти вопросы? Вы, кажется, сами хотели мне что-то рассказать, а вместо этого устроили тут допрос.
— Егор похитил моего сына, — глядя в глаза Ирине, сообщила Вера. — И мою подругу.
— В каком смысле? — переспросила Ирина.
— Мы с Егором вместе учились в школе. И дружили. Потом он ушёл в армию. С тех пор я его больше не видела. А недавно…
И Вера поведала ей о том, как наткнулась на Егора в социальной сети (правда, тут она немного слукавила — сказала, что это произошло чисто случайно); как подруга предложила ей проследить за ним, как они попали на заброшенный молокозавод и что там произошло; как потом она с сыном бежала из города, а в это время похитили её подругу Марину; и, наконец, как она нашла отца избитым до полусмерти, а Сашка пропал. Всё это Вера выпалила на одном дыхании, не прерываясь, будто боялась, что не успеет обо всём рассказать. Рассказ её получился сбивчивый, она то и дело перескакивала с одного на другое, тем самым совершенно запутав Ирину и ещё больше утвердив её в мысли, что Вера — обманутая и обиженная любовница Егора, а вся эта история с похищениями, избиениями и убийствами — дешёвая выдумка, цель которой — вызвать к себе побольше жалости и выпросить побольше денег.
Придя к такому выводу, Ирина не на шутку разозлилась, и не успела Вера закончить свой рассказ, как она вскочила и, кипя от ярости, крикнула, насколько могла грозно:
— Убирайтесь вон!
— Что? — не поняла Вера.
Она явно не ожидала такого поворота. Вера была убеждена, что её откровенный рассказ настроит эту женщину на нужный лад, заставит встать на её, Верину, сторону, чтобы помочь вернуть сына. И подругу, конечно, тоже.
— Я сказала — убирайтесь! — наступая на Веру, повторила Ирина. — И только попробуйте ещё здесь появиться.
— Да за что же вы… Да что же я вам?.. — растерянно лепетала Вера, вскочив с дивана и пятясь к двери.
— Шлюха! — закричала Ирина. — Проститутка!
Она схватила со столика небольшую фарфоровую вазу и запустила ею в гостью. Ваза ударилась о дверной косяк и разбилась, осыпая Веру мелкими осколками. Вера бросилась в прихожую, подхватила стоявшие на полу кроссовки и, не обуваясь, выскочила из квартиры. Она босиком промчалась мимо стоявшего за углом Степана и побежала вниз по лестнице. Степан, на мгновение опешив, бросился за ней.
Он догнал Веру только пятью этажами ниже и, схватив за локоть, заставил остановиться.
— Что случилось? — требовательно спросил он.
— Она… меня… вон! — с трудом переводя дыхание, ответила Вера.
— Что ты ей сказала?
— Всё.
— Что значит «всё»?
— Всё! Про убийство, про Сашку, про отца, про Марину — всё.
— Зачем?
— Мне показалось, она должна меня понять.
— А если она с ним заодно? Если она тоже в теме? Ты об этом подумала?
— Нет! Что ты! — отмахнулась Вера. — Она такая хрупкая, нежная. Она не может. Она ничего не знает, я уверена.
— Тогда почему она тебя выгнала?
— Не знаю. Может, приревновала? — предположила Вера.
— А ты дала ей повод?
— Вроде нет.
— «Вроде»! Боюсь, эта твоя самодеятельность нам боком выйдет.
— Что же теперь делать? — с отчаянием в голосе спросила Вера.
— Для начала обуйся, — предложил Степан и, пока она надевала кроссовки, сказал: — Я позвоню Олегу, и мы снова с ним встретимся.
— Зачем? Тебе одного раза мало? А мне, знаешь, двух уже достаточно. Толку-то от него? Он ясно дал понять, что заниматься этим не будет.
— Но он же сказал: будет что-то конкретное — обращайтесь.
— А что такого конкретного у нас появилось?
— Мы теперь знаем фамилию и место жительства твоего Егора…
— Он не мой!
— Ну хорошо — не твой. Но мы знаем, где он живёт и что он теперь Лапин. А это уже что-то.
— Ладно, звони, — неуверенно сказала Вера.
Оставшись одна, Ирина некоторое время ходила кругами по комнате, периодически подёргивая плечом, как будто просторное домашнее платье вдруг стало ей тесно и больно врезалось в кожу. Эта странная незнакомка и её бредовый рассказ неожиданно внесли сумятицу в размеренную жизнь весьма благополучной женщины. Ну, пусть не до конца благополучной — есть всё же в её жизни моменты, которые, как бы она ни старалась, не позволяли ей обрести истинное женское счастье. Конечно, в первую очередь дети, а точнее, их отсутствие. Ирина никогда не понимала сторонников идеи чайлдфри, ибо выросла в семье, где культивировались традиционные семейные ценности, и считала, что главное предназначение женщины — быть матерью. Однако у Ирины с этим были проблемы, причиной которых стала ужасная медицинская процедура, к которой она вынуждена была в своё время прибегнуть, чтобы избавиться от последствий изнасилования, хотя врач настойчиво её от этого отговаривал. Ирина старалась не думать о том, что ей не суждено стать мамой и не суждено сделать отцом Егора, но мысли против её воли упорно возвращались к этой теме, доставляя ей мучительные душевные страдания. Чтобы
