началось? – спрашивает Федор красноволосую девицу.
– Отвянь, парень, – злобно бросает та. – Боже, какой же ты занудный!
– В начале восьмидесятых кто-то притащил с собой дитя на показ Унгаро – это была такая же девочка, как эта. В самый разгар шествия моделей над подиумом взметнулись тысячи мыльных пузырей, и тогда усидеть на месте ей стало не под силу. Девочка вскочила и стала гоняться, пытаясь их поймать, за летающими вокруг мыльными шарами. Взрослые аплодировали стоя, и что ты думаешь? Уже на следующем показе с детьми сидели абсолютно все. Даже те, у кого не было собственных детей, позаимствовали их у своих родственников и привели с собой.
Девица бросает на Федора Глухова презрительный взгляд и демонстративно отворачивается. Ссутулившись, она принимается листать отснятые фотографии на экране своей камеры.
Федор заглядывает ей через плечо:
– Вот эти совсем неплохие.
– Может ты, наконец, отстанешь, а? – раздается в ответ.
Последние несколько дней Федор провел дома, в одиночестве, отпаивая себя зеленым чаем и пытаясь отойти от кошмаров, случившихся в его жизни один за другим. Речь идет о галлюцинациях – хотя Федор совсем не уверен, что было галлюцинацией, а что нет – выразившихся в том, что к нему поочередно заявились Карл Лагерфельд и сотрудник Интерпола.
Сейчас, когда он впервые оказался в людском обществе после добровольного заточения, слова льются из него непрерывным потоком. И тот факт, что девица абсолютно не желает поддерживать разговор, его нисколько не смущает.
– Вообще-то за последние пару лет здесь немногое изменилось, – говорит он, провожая взглядом известную телеведущую, фланирующую с клатчем «Шанель» в руках. – В то время, как весь мир следует тенденции скрывать яркие этикетки и заставлять окружающих разгадывать, что на них надето, в Москве все остается по-прежнему. В почете такие наряды, которые прямо-таки кричат о том, кто их создал. «Посмотрите-ка на меня! – призывает нас вон тот клатч. – Я – «Шанель»!» «И на нас! – поддакивают туфли. – Нас создал Кристиан Лубутен!». Владельцы всех этих вещей абсолютно уверены, что имена дизайнеров прибавляют веса и им самим, не понимая, как нелепо это выглядит на самом деле. В конечном итоге, это тоже самое, что закатать себя в золотую фольгу – только лишь для того, чтобы показать всем, какие крутые денежки у тебя водятся…
Внезапно Федор Глухов замечает в толпе фигуру, кажущуюся ему смутно знакомой.
– Мать моя! Неужели мои глаза не врут! Господи, она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО решилась сюда прийти…
Он вскакивает с места и приподнимает солнцезащитные очки, чтобы лучше разглядеть происходящее. Прямо на него в окружении нескольких телохранителей, в платье, сочетающим в себе все цвета радуги, из которого тут и там торчат диковинные перья, движется певица Наташа Королева. В полшаге от нее идет одетый в смокинг длинноволосый красавец-муж.
– Вот кому нужно законодательно запретить прикасаться к дизайнерским вещам, так это ей, – ошеломленно шепчет Федор. – Я слышал, этот фокус удалось провести с Викторией Бекхэм. Почему бы не повторить его еще раз?
– Знаешь, парень, – неожиданно произносит красноволосая девица. – Хоть ты и сумасшедший, но вот тут я с тобой совершенно согласна.
Москва, Пушкинская площадь, митинг зеленых
Полина много читала о том, что полицейские могут действовать жестко, но сама убеждается в этом впервые. Она – на митинге радикальных зеленых, стоит на трибуне и с воодушевлением призывает народ отказаться от покупки одежды известных брендов.
– Все это бесчеловечно! Эта индустрия – бесчеловечна! Ее цель – заставить бедных почувствовать себя еще более бедными, а богатых – еще более избранными и величественными…
В самый разгар ее речи рядом с митингующими с шумом тормозят два грузовика, из которых выпрыгивают и выстраиваются в боевые порядки отряды ОМОНа.
От неожиданности Полина замолкает. В реальности она никогда не видела ничего подобного. В сферических шлемах, со щитами в руках ОМОНовцы выглядят как звездный десант, который высадился сюда прямиком из будущего. В свою очередь, «зеленые», одетые преимущественно в потертый, из секонд-хендов, камуфляж, смотрятся на их фоне неандертальцами, пришедшими потыкать палками в космический корабль. Полина непроизвольно отмечает про себя визуальные достоинства ОМОНовской технологичной униформы и удивляется, как это никто из дизайнеров еще не додумался сделать коллекцию на ее основе. В следующий момент начинаются боевые действия.
ОМОНовцы врезаются в толпу как нож в теплое масло. Со своего места на трибуне Полина видит, как первые ряды этой странной фантастической армии оттесняют митингующих, как мелькают – с невероятной скоростью – телескопические дубинки, и как кричат первые пострадавшие. Демонстрантов, упавших или отколовшихся от толпы во время этой атаки, подхватывают задние ряды ОМОНа – милиционеры хватают их за руки и за ноги, и волокут, продолжая охаживать дубинками, в грузовики.
Полина ошеломленно взирает на происходящее и, забывая, что она стоит перед микрофоном, произносит:
– Черт…
Это «черт» – многократно усиленное динамиками – несется над полем боя, и это совсем не то слово, которым обычно приободряют солдат перед сражением. С другой стороны, Полина и не их полководец, а скорее она человек, которого втиснула в гущу событий череда случайных роковых обстоятельств. Еще вчера она сидела в уютном офисе одного из самых авторитетных изданий, пишущих о моде. Но уже сегодня на ее глазах ОМОН давит демонстрантов, протестующих против дизайнерской одежды, и она – она с демонстрантами заодно, по одну сторону баррикад. Как такое могло произойти? Почему жизнь изменилась так стремительно и беспощадно?
С самого начала митинг казался Полине подходящей затеей. Она получит возможность напрямую обращаться к аудитории – минуя редакторские правки, предвзятые мнения и непонимание со стороны газет. Она сможет честно рассказать о том, как все было. Она откроет людям глаза на порочный мир высокой моды и историей собственной жизни покажет, как легко можно стать жертвой этого мира. Так думала Полина, когда согласилась поучаствовать в митинге. Когда, пойманная у собственного подъезда, она выслушала незнакомца в камуфляже, оказавшегося лидером группы «зеленых».
Незнакомца звали Денис Боярцев, и если набрать это имя в интернет-поисковике – что и проделала Полина после встречи – то по ссылкам выпадет примерно следующее. Боярцев – выпускник географического факультета МГУ, после окончания института некоторое время просидел рядовым сотрудником в одном из московских НИИ. Увлекся экологией, бросил работу, стоял с плакатом против запуска целлюлозного комбината на Байкале (где и был впервые арестован), выступал за раздельный сбор мусора, за сохранение лесов – яростно поддерживал все инициативы «Гринписа», пока в 2005 году неожиданно не откололся от него, переключив основное внимание на проблемы модной индустрии. Тогда же создал собственную группу, назвав ее «Брендам – нет!». Впоследствии, она
