позарился. Я вышла из столовой, отправилась в глубь коридора. Нашла комнату завхоза и какую-то запертую дверь. Достав свои отмычки, я открыла дверь, которая, к моему удивлению, поддалась легко. Интересно, отметила я про себя, почему-то петли не заржавели, дверь хоть и была закрыта, но создавалось ощущение, что заперли ее недавно. Дверь не заскрипела, когда я открывала ее. Я посветила перед собой фонариком и увидела лестницу, ведущую вниз. Похоже, это школьный подвал, отметила я про себя. Полагаю, здесь хранили инструменты для уборки помещений и территории близ школы. Я думала, что увижу грабли, лопаты, швабры и ведра, но все равно спустилась вниз, проверить свою догадку.
Я пожалела, что не взяла с собой нормальный фонарик – мощности фонарика, встроенного в мой ультрасовременный мобильный, все равно не хватало. Преодолев спуск по лестнице, которая, казалось, вот-вот подо мной обвалится, я наконец-то смогла осмотреть подвальное помещение.
Как я и думала, первое, что я увидела, были садовые инструменты. Вполне еще рабочие грабли, ведра и швабры, несколько лопат… Подвал оказался не таким маленьким, как я ожидала, узкий коридор тянулся вперед. Я осторожно прошла в глубь помещения, мой фонарик высветил гору сваленного тряпья. Интересно, что это, подумала я про себя. Направила свет фонарика на тряпки, и, к моему величайшему удивлению, мне показалось, что они шевелятся. Я подошла ближе и склонилась над кучей.
То, что сперва показалось мне половыми тряпками, оказалось грязной, истрепанной одеждой. И одежда эта была на связанном человеке. Его, а точнее, ее руки были заломлены за спину и туго перевязаны суровой веревкой, так, что на запястьях образовались кровоточащие раны. Ноги тоже были плотно связаны, а во рту несчастной торчал кляп. Но женщина – это была женщина, когда-то красивая, с длинными темными волосами, которые сейчас грязными свалявшимися прядями падали ей на окровавленное лицо, изуродованное ссадинами и синяками, – она была еще жива! Я вытащила из ее рта кляп, незнакомка посмотрела на меня безумными глазами, заплывшими от синяков. Иссохшими губами она прошептала:
– Беги… – и тут же потеряла сознание.
В ту же минуту мне на голову обрушился мощный удар чего-то тяжелого и острого. Инстинктивно я отклонила голову, удар пришелся по касательной и не смог оглушить меня. Я быстро повернулась, несмотря на режущую боль в голове, увидела перед собой наконечник лопаты – той самой, которую я заметила на входе в подвал. Лопату держал человек, лица его я не могла разглядеть, так как телефон выпал из моих рук. Я даже не слышала, как он подкрался, и теперь я понимала, что за первым ударом последует второй. У него в руке был фонарик, и он намеренно светил мне в лицо, чтобы ослепить меня. Мне приходилось рассчитывать лишь на свой слух и осязание, видеть я ничего не могла. Все мои инстинкты обострились перед лицом смертельной опасности. Если я допущу еще одну ошибку, она окажется смертельной для меня. Шансы были не равны – в его руках оружие и фонарик, у меня же только мои умения, ловкость и сноровка. Я была ранена, он же полон сил, ярости и холодной ненависти. Он чувствовал себя хозяином положения, это я точно знала. И он не собирался оставлять меня в живых.
Следующий удар был снова нацелен в голову, но я предугадала это и увернулась. Первым делом мне нужно было разгадать тактику нападающего – раз второй удар снова направлен в голову, значит, он считает ее самым уязвимым местом. Типичная ошибка дилетанта – несколько раз бить по одному и тому же месту. Я сделала кувырок и оказалась прямо перед своим противником, выбросила вперед правую руку и ребром ладони ударила по его пальцам, державшим черенок лопаты. Я не видела, где точно находятся руки человека, но по траектории его второй атаки определила их местоположение. Угадала – это я поняла по воплю боли. Пальцы – одно из самых уязвимых мест на теле человека, резкий и сильный удар по ним может дезориентировать врага. Однако он еще пытался удерживать лопату, с ревом замахнулся на меня, но этот удар отразить было гораздо проще, так как боль в пальцах мешала противнику концентрироваться на атаке. Ребром ладони я ударила нападавшего в нос, по хрусту догадалась, что сломала его. Он выронил из рук лопату, одной рукой схватил меня за запястье. Этим он только ускорил свое поражение – я перехватила его руку, сделала изящный разворот, точно в танце, и заломила руку своего врага за спину. Теперь сломать ее оказалось делом простым – надо было только потянуть руку вниз, что я и сделала. Раздался хруст кости, вопль противника, и его пострадавшая рука безвольно повисла в моей.
Все еще удерживая его сломанную руку, я повернулась к противнику спиной и окончательно нокаутировала его самым действенным приемом – ударом коленкой в пах. Преступник согнулся в три погибели, я подняла с пола упавший фонарик своего противника и посветила ему в лицо.
Изуродованные болью, яростью и какой-то животной злобой черты его были мне знакомы. Эти острые скулы, эти волнистые волосы и серо-зеленые глаза – передо мной был Игорь Колесников собственной персоной.
Глава 11
Все еще не выпуская убийцу, одной рукой я вытащила из своей сумки револьвер и направила его на Колесникова.
– Если попытаешься совершить какую-нибудь глупость, пристрелю не глядя, – пообещала я, всем своим видом давая понять, что не шучу. – Я ясно выразилась? Отвечай!
– Да, – прохрипел Игорь, которому явно было уже не до драки – не хочется даже представлять, какие муки он сейчас испытывал из-за моих боевых приемов. Нос я ему все-таки сломала, заметно подпортив красоту его лица, ну да поделом ему… Еще раз оценив масштабы нанесенных мной повреждений, я понадеялась, что болевой шок на некоторое время дезориентировал преступника, поэтому решила заняться освобождением пленницы. Та пришла в себя, но из-за слабости и жажды не могла произнести ни слова, только таращилась на меня безумными глазами. Я обыскала Игоря и обнаружила у него нож, которым, вероятно, он намеревался завершить дело, прирезав и меня, и свою жертву. Нож оказался очень даже кстати – не выпуская Колесникова из поля своего зрения и по-прежнему слепя его светом фонарика, я перерезала веревки на руках и ногах молодой женщины. К счастью, у меня в сумке была бутылочка с водой. Я достала ее и поднесла к губам потерпевшей. Та пыталась пить, но тело не слушалось ее, вода проливалась мимо. Но все же мне удалось напоить женщину, которая была в очень тяжелом состоянии от жажды и ослабела из-за отсутствия пищи в течение нескольких дней.
Ничем больше помочь пленнице я не могла, ей требовалась серьезная медицинская помощь. Я позвонила в полицию и в «скорую помощь», назвала адрес и коротко объяснила, что произошло. Пока ждала подкрепления, стала допрашивать Колесникова.
– Врать и отпираться бессмысленно, –
