– Может, подмогу дождаться? – предложил Гриша. – Береженого Бог бережет.
– Не будет подмоги… Личный состав по приказу командира рубит палочки в магазинах, отлавливая несунов и повышая раскрываемость.
– Тогда – ура!
Адрес Котина участковый помнил наизусть. По пути для поддержания боевого духа он рассказал пару анекдотов про ментов.
– Так, вот его окна, – кивнул в сторону третьего этажа хрущевки Бугаев.
– На ту сторону выходят?
– Нет.
– Мужики – под окна. Всех впускать, никого не выпускать. Вопросы?
– У него пушка?
– У него гаубица и зенитно-ракетный комплекс на кухне.
Постовые вытащили оружие, вдоль дома прокрались под окна.
– Ну, Гриша, партия сказала: «Надо».
– Комсомол ответил: «Хрен!» На пролете между этажами Костя, словно копье, приподнял ломик и прошептал:
– Ну, чего? «Телеграмма» или «водопроводчики»?
– Гринпис. А еще лучше – ритуальные услуги, рекламная акция, лотерея. Каждому выигравшему – бесплатную могилу.
Шуточки немного снимали нервный напряг, хотя по рюмке коньяка было бы надежнее. Дверь квартиры представляла собой, как писалось в протоколах, картонно-деревянную конструкцию, оборудованную одним накладным замком отечественного производства. При приложении направленного действия мощностью в одну человеческую силу произойдет самооткрывание. На обивке – свежевысохший мазок. Словно художник опробовал качество кисти на мольберте. Кровушкой. Тут же надпись баллончиком «Пьянству – бой!».
К счастью, обошлось без силового вмешательства, ибо дверь оказалась не заперта.
– Сегодня в нашей тюрьме день открытых дверей, – вновь прошептал Костя, – приглашаются все желающие. Пошли…
Ноздри защекотал намертво въевшийся в стены дух помойки и табачного дыма, словно это была не квартира, а огромная загаженная пепельница. Гриша не смог удержаться и чихнул, прикрывая рот рукавом. Из дальней комнаты послышалось шарканье ног. Костя поднял пистолет. Из коридора выполз субъект женского пола лет двадцати пяти-семидесяти, то есть совершенно неопределенного возраста, ввиду стойкого и вызывающего пьянства. На признаки пола указывала юбка. Коридорная лампочка, покрытая слоем копоти, своим мерцанием создавала волшебный колорит кинофильма о вампирчиках.
– У вас дверь не заперта. Здравствуйте, – представился Костя, не опуская оружие с линии предполагаемого огня.
Дама, придерживаясь рукой за обитую газетами коридорную стену, сделала три заплетающихся шага вперед и, упершись лбом в ствол пистолета, просипела:
– Закурить нету?
От ее свежего дыхания у Казанцева защипало в глазах. Газовая камера.
– Нету. Юрка дома?
Сеньора поморщилась, мотнула головой, как корова, отгоняющая назойливых мух.
– Не-е-е.
Костя отодвинул хозяйку, не опуская пистолета, прошел в комнату. Пусто. Гриша тем временем посетил вторую комнату, где кроме воняющей мочой тахты ничего не обнаружил.
– Юрка где? Слышь, пугало? В ответ фрау отрыгнула керосином и свалилась под ноги сотрудникам правоохранительных органов.
– Достойный ответ. Чёткий и ясный. Все бы так.
Костя осмотрел кухню и туалет с расколотым пополам унитазом.
– Отвалил красавец… Мамаша нас сегодня вряд ли чем порадует. Ну и ладно, есть у меня одна идейка, – Костя поставил пистолет на предохранитель, – баба у него через подъезд живет, Верка Лебедева, месяц назад влетала с наркотой, у меня материал был. Пойдем проведаем, поболтаем. Мадам, спокойной ночи!
– Хрю…
* * *
Вера впустила Юрика, захлопнула двери. Он с порога, не снимая ботинок и куртки, ринулся в ванную, врубил воду. Вера зашла следом и стада наблюдать, как он сунул голову под струю, затем принялся оттирать куртку.
– Ты что делаешь? Что случилось? Юрик не ответил. Закончив с курткой, взглянул на джинсы, руганулся и присел на край ванны.
– Короче, нормалек, Веруха! Срываюсь я. Шухер вышел. Будут искать – ничего не знаешь. Бабки есть?
– Откуда? Утром же спрашивал. Куда срываешься, какой шухер? А намочился зачем? – Вера кивнула на куртку. – Что случилось-то? Зарезал кого?
– Не… Я похож на человека, который может зарезать? Застрелил. Троих. Безухого, бабу его и Котлету. Говорю же, шухер.
Юрик достал из-за пояса пистолет, извлек магазин, передернул затвор. Патрон выскочил и улетел под ванну.
– Бля… Фиг ли? Безухому что, в падлу было дозу дать? Вернул бы я ему бабки. Козел вонючий. Пальцы гнуть начал. И Котлета туда же… Когда подыхал, раком был готов стать, лишь бы шмальнуться дали. Зло меня взяло, не удержался в общем, веришь…
Говоря это, Юрик трясущимися пальцами заряжал в обойму патроны, доставая их из кармана курточки. Закончив, воткнул пистолет за пояс.
– Ты че, правда, что ль? – Вера так и не поняла, дурачится Юрик или нет. Последнюю фразу он произнес спокойно, будто телеведуший, рассуждающий о причинах падения курса рубля.
Утром Юрик заходил, просил денег, колбасило его здорово, разогнуться не мог. Сказал, что бабок вчера срубить не получилось, еле копыта унес.
Узнав, что заначки у Веры нет, Юрик покувыркался на диване с полчаса, рыча от боли, после кое-как дополз до двери и ушел. Вера предлагала «переломаться», но Юрик в ответ послал ее в незатейливое место. Сейчас он на здоровье не жаловался, из чего можно было заключить, что ширево успешно найдено и принято. В ванну с куртки стекали мутно-розовые струйки.
Вытерев мокрую голову, Юрик прошел в комнату, рухнул на диван и уставился в стену замороженным взглядом, не обращая внимания на Верины вопросы. Наконец, чуть оттаяв, сказал:
– Пожрать дай. Кишки выворачивает.
– Извини, продуктов не подвезли… Юр, ты спокойно можешь объяснить, что случилось?
– Точно бабок нет? – переспросил он, будто не слышал вопроса.
– Да откуда? Что я, валютный фонд? Чай будешь?
– Давай, только быстро.
Вера отправилась на кухню. Она прекрасно знала Юркин упертый характер, раз не хочет говорить – не расскажет. Она зажгла газ, поставила чайник, взяла со стола окурок сигареты, закурила. Выглянула в окно…
Вдоль дома шел тот самый мент. Казанцев. На пару с участковым, которого Вера тоже знала в лицо. Напротив ее окон они остановились и посмотрели, как ей показалось, прямо на нее. Вера отскочила внутрь кухни, подозревая, что господа хотят нанести визит именно сюда, и если ее заметят, дверь придется открыть, иначе сами выставят.
Блин, значит, Юрик… Дурак! Допрыгался…
Она осторожно выглянула наружу. Менты шли в ее парадную! Через секунду внизу хлопнула дверь. "Идут спокойно, может, не за Юркой. Может, опять какой «Ураган». Вера замерла, прислушалась. Дом точно из фанеры, на пятом этаже слышно, как в подвале кошка орет.
Шаги приближались. На ее площадке или где-то совсем рядом товарищи по оружию остановились. Вера бесшумно проскочила мимо дверей в комнату, прислонив палец к губам, зашептала:
– Юра, там менты за дверью. Наверно, сюда. Шепот прервал короткий резкий треск звонка.
Юрик вскочил с дивана, выхватил из-за пояса пистолет, метнулся в угол за шкаф.
– Открывай. Заводи сюда, сама отойди к окну. Сколько их?
– Двое… – словно привидение ответила Вера. Она все еще не могла поверить в происходящее.
– Клево… Иди, открывай. Звонок вновь резанул по ушам – уже гораздо настойчивей, словно приказ.
– Юр, погоди…
Самое интересное, что сейчас он выглядел совершенно спокойным, как спортсмен-стрелок в тире на тренировке. А глаза… Это не Юркины вечно смеющиеся глаза. Две стекляшки, вставленные мастером-чучельником и покрытые мутным лаком.
– Юр…
«Ну почему, почему я? Почему именно Юрка? За что?… Он ведь будет стрелять. Будет… Юр, ну не надо, ты же очень добрый, самый лучший… Ты вылечишься… Пожалуйста, не надо. Юрочка…»
Вера зажмурилась, представила, как открывает дверь, как в коридор заходит улыбчивый Казанцев, толстяк участковый, как они направляются в комнату. Стрельба, крики… «Держи сувенирчик, на память!» Ведь он же тоже мог… Тогда. Звонок!!!
– Открывай!
Вера очнулась. Может, сказать, что никого нет дома?
Стук в дверь.
– Вера, это милиция, открой! Она прижалась к стене.
– Юр, погоди… Попробуй через балкон, там труба рядом, спустишься, не догонят…
В его глазах отразился упавший из окна солнечный лучик. Юрик, как показалось Вере, расслабленно выдохнул. Опустил руку с пистолетом, посмотрел на балконное окно, кивнул головой и вышел из-за укрытия.
– Только тихо, Юрочка. Там ручки плохо открываются, ржавые.
Юрик на цыпочках подкрался к балкону, ухватился за дверную ручку. Задвижка действительно открывалась тяжело и с предательским скрежетом.
– Осторожнее… Юр… давай подержу, – Вера кивнула на пистолет.
Он попытался повернуть задвижку одной рукой, но та не поддалась.
– На, – Юрик сунул пистолет Вере и аккуратно, почти бесшумно, стал открывать задвижки.
