пистолет, развернула к себе за плечи гадалку, вынуждая ее приподняться. И встряхнула, совершенно не дозируя силу.
– Да сколько, *****, можно?! – проорала я ей в лицо. – Ты! Кукушка ******!! Отцепись от меня! Хватит!!
Это был крик отчаяния. Отчаявшейся и бессильной я себя и ощутила. Мало какое задание доводило меня до такого состояния. Мало в каком задании было столько подневольной работы. Даже в «Сигме» было больше свободы.
Я орала уже что-то совсем невнятное, вперемешку с ругательствами. И не сразу услышала тихое у себя за спиной:
– Евгения Максимовна, хватит. Прекратите, пожалуйста. Ну, пожалуйста…
Руслан выглядел не встревоженным, скорее грустным.
Я остановилась, но руки разжались далеко не сразу.
– Просто вы единственная, кто может нам помочь, – извиняющимся тоном произнесла Василиса. – Нам больше не к кому обратиться. В Тарасове – не к кому.
Не-е-ет, эту тему мы уже проходили, милая моя. Повторяешься.
– Макова… – через силу проговорила я, – Макова ведь… защита свидетелей…
– Не верю я ей, – заявила Василиса.
– А ты, Руслан? – обернулась я. – Ты ж к ней… обниматься лез! «Тетя Тоня» говорил!
– Руслан еще ребенок… – начала было Василиса.
– Заткнись, – душевно и убедительно попросила я.
Да, он был еще ребенком, и мерзко было вот так подступаться к нему и давить. Но обстоятельства-то отнюдь не детские.
– Я как-то не уверен про нее, – потупился Руслан. – Не знаю.
Он шмыгнул, потер нос ладошкой и признался:
– Я как-то уже ни в чем не уверен.
Что ж, такое и у взрослых бывает, что с ребенка взять.
Зато я сама была твердо уверена: хочу, чтобы все это наконец прекратилось. Чтобы вся эта развеселая компания пропала из моей жизни. Что сама Василиса, что Антонина, что (даже!) Руслан были мастерами всаживать когти в самое мягкое и беззащитное и тянуть, тянуть из меня жилы и мясо. По сравнению с этим безразличие Соколова к моей персоне было благословением.
– Отпустите мою тетю, – приказала я. – Если вы еще раз посмеете ее тронуть…
Сам факт такого вмешательства довел меня до очень опасной грани.
Василиса тут же вытянула руку и провела ладонью у Людмилы передо лбом. Та зевнула и, как ни в чем не бывало поздоровавшись со мной, ушла в свою комнату.
Я передумала снимать бронежилет. Вместо этого достала из ящика нож, из холодильника батон колбасы. И, даже не помыв руки, отрезала кружок колбасы в полпальца толщиной и с наслаждением его умяла.
Руслан молча стоял у дверей кухни, глядя на меня и, похоже, покорно ожидая дальнейших распоряжений.
– Да сядь уже куда-нибудь! – попросила я, отрезая следующий кусок колбасы. И сказала уже Василисе: – Как же вы ******* меня своими фокусами.
– Воистину, голубка моя, – согласилась Василиса. – Ты мне скажи, Артур, соколик мой, знает, что я уже совсем не с ним?
– Вы меня спрашиваете? – изумилась я. – Это ж у вас с ним телепатическая связь. Я не присутствовала на его допросе. Если Макова ему это сказала, тогда знает.
– Это плохо, – подал голос Руслан. – Тогда нам сразу от двоих убегать придется. От него и от тети Тони.
– Я не могу выйти с Артуром на связь, – добавила Василиса. – Теперь это опасно. Я закрыла свой разум.
А Макова вряд ли заплатит мне за задание, внезапно подумала я. Вот, еще одна общая черта у них всех: не только жилы тянут, еще и работай на них бесплатно. Какой там гонорар, тут бы живой-здоровой остаться.
– Да, кстати, – спохватилась Василиса, приподняв полу толстой кофты и вынимая из поясной сумки денежные купюры в двух пачках. – Здесь пятьдесят тысяч. Это задаток. Еще сто – когда мы с Русланом будем в безопасности.
– Пятьдесят тысяч рублей? – уточнила я, жуя.
– Долларов, – кротко поправила Василиса.
– Дайте мне чаю попить, – ответила я, дожевав колбасу и убрав оставшееся обратно в холодильник. Дальше захотелось печенюшек.
Вид разложенных на столешнице денежных купюр меня, разумеется, не впечатлил. Если Василиса рассчитывала, что я при виде и обещании гонорара все брошу и ломанусь впахивать, то нет. Не тот путь она выбрала.
Деньги, как говорится, это еще не все.
Я открыла шкафчик над кухонной тумбой и, помурлыкивая под нос мотивчик, нарочито неторопливо (а куда мне торопиться?) оглядела содержимое. Ага, «Юбилейное» в шоколадной глазури.
– Это «да» или «нет»? – осведомилась Василиса, не дождавшись от меня более однозначного ответа. Пальцами она чуть теребила краешек вязаной салфеточки, которую Мила обычно кладет под сахарницу. Нервничала? Не сомневаюсь.
– Это «Дайте мне попить чаю» и больше ничего, – отбрила я, проверяя воду в чайнике. Мало. Выхлебали все, блин…
Я стянула куртку, щеголяя бронежилетом, наполнила чайник и поставила его на плиту. Обернувшись, я увидела, как гадалка слегка обескураженно убирает деньги обратно в поясную сумку.
Дело она мне предлагала весьма сомнительное. В сущности, ничего не поменялось: я не желала надрываться, помогая Василисе. Она была нестабильна, ненадежна и… влиятельна.
Вдобавок, если уж она смогла сбежать от Маковой и добраться незамеченной до моего дома… ладно, просто – добраться, уже достижение, – то и дальше сама как-нибудь справится. Она уже не раз подводила самое себя в стремлении обрести чью-либо помощь.
К тому же все то время, что мы с ней сотрудничали, Василиса без конца демонстрировала неуважение к личному пространству. А уж сегодня превзошла саму себя. Странно надеяться на помощь человека, мнение которого ты без конца игнорируешь. Странно просить кого-то о помощи, если ты не доверяешь этому человеку и поступаешь по-своему, не слушая никаких инструкций. Василиса мне не доверяла и дала достаточно причин не доверять ей.
Опустим драматические слезы и сопли в кафе Гаруник Арамовны. То был момент слабости.
И мои мозги, и интуиция имели четкое мнение: нет. Чем больше Василиса убеждала меня, чем больше давала подробностей, тем менее убедительной казалась. Это одна из психологических примочек: человек, пытаясь убедить в чем-то другого, дает ему все больше подробностей. Ситуация ситуации рознь, конечно, но такое поведение показывает минимум две вещи.
Первое – убеждающий вас человек вбрасывает все больше подробностей, потому что не кажется убедительным себе, и видит, что не убедил вас. И оттого количество подробностей растет. А уж когда он дает непрошеное обещание – это явный сигнал вам же: ваши сомнения обоснованы.
Второе – таким шквалом подробностей, и уж тем более быстрой речью убеждающий пытается отвлечь вас от изначального контекста ситуации. Мешает вам контролировать обстановку и осознавать происходящее.
Контекст сейчас был таков: Василиса без спросу заявилась на мою территорию, выслушала отказ… и все равно – трясет тут баксами, продолжает уговоры.
