и Лёле позвонить, и родителям еще разок попробовать… Можно, конечно, и с телефона Ильи, но свой – это все-таки совсем другое.
– Современному поколению без техники никуда, верно? – бормотнул кто-то за спиной.
Голос был женский, низкий, тяжелый, какой бывает у пожилых дам – полных и непременно курящих. И как это женщина вошла, не звякнув колокольчиком?
Вовка развернулась.
На нее, улыбаясь, смотрела девушка в такой же форме, что и у стеснительного парнишки-продавца. Длинные рыжие волосы падали ей на глаза, но заправлять их за уши она даже не думала. Только разглядывала Вовку из-за прядей и усмехалась. Слишком уж наглая улыбка для консультанта. И лицо как будто знакомое…
Вовка удивилась: с чего бы такой молодой девице говорить про современное поколение? Сама-то она – какое?
– Без телефона и не прожить, – добавила девушка, заправляя пальцы в кармашки на форменном жилете. – Ни минуточки, ни секундочки. Обидно. Все у вас теперь виртуальное.
Вовка вспыхнула. Что еще за уроки жизни? Девица меж тем продолжала, как будто и не ждала от Вовки ответа:
– Кто знает, какой яд там, в этих цифрах? Какие черви плодятся в этих мусорных кучах? Какие формы жизни заводятся в этой плесени?..
По спине у Вовки побежали ледяные мурашки. Что еще за плесень?..
– Все, я выбрал. Вот этот возьмем. Смотри, нравится?
Илья тронул ее за плечо, и Вовка обернулась. Он вложил ей в трясущуюся руку гладкий черненький аппаратик и нахмурился:
– Ты чего такая?
Вовка оглянулась, но девушки-консультанта и след простыл. Наверное, ушла в подсобку, вон дверь виднеется…
– Шестнадцать гигов памяти, – говорил Илья. – Всего два гига оперативки… И камера средненькая. Зато батарейка емкая, на два дня должно хватать. Ну, как тебе?
Вовка рассматривала экран с веселым радужным фоном.
– Нормально? Берем? По цене вроде адекватно. Китайский аппарат, конечно, но на годик его точно хватит, – продолжал Илья.
Часы на экране почему-то показывали 16:46 – вечер ведь еще не наступил! – а минуты все никак не сменялись. Но Вовка не обратила на это внимания и тупо кивнула:
– Давай.
Когда они вышли на улицу, Вовка как будто очнулась от дурного сна. В салоне творилось что-то не то, но она все никак не могла понять, что именно. Принялась дышать – поглубже, побыстрее – и тут же закашлялась.
– Мне пацан сказал, что это от комбината, – сказал Илья, похлопывая ее по спине. – Воздух тут так себе. Смог висит неделями.
Вовка откашлялась и распрямилась. Вот оно, значит, в чем дело. Вот почему полгорода пустует: дышать же попросту нечем!
Илья взял Вовку за руку.
– Ну ты чего смурная такая? Хочешь, мороженым позавтракаем? Для поднятия духа?
Вовка невольно улыбнулась.
– Мороженым?
– Ага.
Илья кивнул на вывеску напротив: нарисованная креманка с мороженым на приторно-розовом фоне.
– Ты уже завтракал, – напомнила Вовка. – Тушенкой.
– А мороженым – еще нет. Ну, согласна? Сама-то, наверное, голодная?
Перед глазами все еще мелькала та разнесчастная банка фасоли, которую подсовывал ей Митя, но признаваться, что аппетит отшибло, не хотелось. В конце концов, и правда хоть что-то хорошее, обычное, человеческое…
– Пойдем, – улыбнулась Вовка.
– Ну вот, – обрадовался Илья. – Так-то лучше.
Кафе-мороженое занимало просторный, но довольно запущенный зальчик. На полу – серый бетон в крапинку, отполированный подошвами за долгие годы службы, на потолке – потемневшие от протечек панели, на окнах – старенькие оранжевые занавески на прищепках-крокодильчиках. Точно такие же держат шторы в квартире у бабушки. Уже, считай, раритет.
– Тебе какое?
Они остановились у витрины, и Вовка принялась рассматривать контейнеры.
– Сколько всего, – восхитилась она. – Ты бери, я пока подумаю.
Илья кивнул.
– Мне, пожалуйста, ванильное. Два шарика, – попросил он у продавщицы.
– Ванильное, – эхом отозвалась та, и Вовка дрогнула.
Во-первых, она поняла, кого напоминала та девушка в салоне связи и чей это был голос. Света, та самая одногруппница Феди, в которую он не верил! А голос ее – низкий, тяжелый – тот самый баклажановый голос из тех двух, что Вовка постоянно слышала, засыпая.
Уже одно это открытие стоило того, чтобы разволноваться. Вот бы вернулся Федя, она бы показала ему, что Света существует! Только с чего бы ей переезжать в Краснокумск? Да и когда бы она успела не только перебраться, но и на работу устроиться? И вот еще: и появилась, и исчезла она так странно и так быстро, что впору теперь и Вовке было усомниться: а реальна ли эта Света?
Но это все было во-первых. Было еще и «во-вторых».
А заключалась «во-вторых» в том, что продавщица мороженого как две капли воды походила на Марьяну Леопольдовну.
Она уставилась на Вовку, и губы ее знакомо сузились в две тоненькие, очень недовольные ниточки.
– Ну, девушка, а вам что?
У Вовки засвербело в горле. За стеклянной витриной продавщицу можно было рассмотреть с головы до пят. Накрахмаленный передник сбивал с толку, но тугая высокая прическа, строгая юбка до колена и белая блузка – все это была Марьяна Леопольдовна, ее привычный облик, знакомый, выверенный комплект. В другой одежде или, не дай бог, с распущенными или прихваченными заколкой волосами Вовка Марьяну Леопольдовну не видела никогда.
– Ш-ш… шоколадное, – буркнула она первое, что пришло в голову.
– Один шарик? – изящно изогнула бровь «Марьяна Леопольдовна».
Вовка глазела на нее так ошарашенно, что Илья заулыбался и подтолкнул ее локтем:
– Бери фисташковое, цвет прикольный.
Вовка только кивнула, и «Марьяна Леопольдовна» строго кивнула:
– Один шарик шоколадного, один – фисташкового.
Вовка завороженно следила за тем, как она набирает в округлую ложку мороженое.
– Что-нибудь еще?
– Н-нет, мне ничего… – пролепетала Вовка.
– Сколько с нас? – Илья раскрыл кошелек.
«Марьяна Леопольдовна» опустила рожки в подставочки и прошла к кассе.
– Четыре шарика, – сказала она, набрала на клавиатуре цифры, и касса тренькнула, выплюнув поддон с купюрами. – Пожалуйста.
Она указала на экранчик, где загорелись зеленые цифры.
У Вовки глаза на лоб полезли. Экранчик показывал две тысячи. Или это ошибка? Может, запятая затерялась и это двести рублей?
– Две тысячи? – тоже удивился Илья.
– Две тысячи рублей ноль ноль копеек, – кивнула «Марьяна Леопольдовна». – Все верно. За все приходится платить, тут уж ничего не поделаешь.
Она поджала губы, и у Вовки заломило виски. Платить за все… Это еще о чем?
– Да нет, тут, наверное, какая-то ошибка, – беззаботно рассмеялся Илья. – Пересчитайте, пожалуйста. У вас же вот тут на листке написано: один шарик – двадцать рублей. Должно выйти восемьдесят.
«Марьяна Леопольдовна» наклонила голову.
– Четыре шарика, – сказала она, снова набирая что-то на клавиатуре. Касса звякнула. – Пожалуйста.
Она снова указала на экранчик, и на этот раз там значилось ровно восемьдесят рублей, ни копейкой больше.
А вот в лице «Марьяна Леопольдовна» нисколько не изменилась, как будто ее нисколько не обеспокоило то, что ее странный обман раскрыли. Когда они выходили из кафе, «Марьяна Леопольдовна» пристально смотрела вслед Вовке.
– Какая странная женщина, – хмыкнул Илья, когда они оказались на улице. – Правда, что ли, думала вот так мощно обсчитать?
Но Вовка не ответила, а только уставилась в свое мороженое и рассматривала кусочки шоколада, торчавшие из шоколадной же массы. Она-то знала, почему продавщица попросила у них две тысячи.
В том, что это
