был. Переписка, которую мы вели около двух месяцев, была какой-то очень теплой, спокойной, ничто вообще не предвещало каких-то неприятных сюрпризов. На встречу с Максимом я накрасилась почти в стиле Кику – пришлось, так как в переписке я соврала, что увлекаюсь Японией, и он попросил продемонстрировать, как выглядит гейша. Кимоно у меня, конечно, не было, да и глупо было бы приходить на свидание в таком виде, а вот макияж я решила сделать – все равно договорились, что я встречу Максима на вокзале на своей машине. Пудру и помаду у меня забыла Кику после одной из своих ночевок, но мне необходима была заколка, и я не придумала ничего лучше, как украсть ее у подруги – просто взяла с полочки под зеркалом в ванной во время празднования дня рождения Аниты, куда меня пригласили тоже. Честное слово, я не собиралась никого убивать… Если бы Максим не схватил меня и не попытался изнасиловать прямо на капоте машины, ничего бы не произошло… Но случилось так, как случилось, и единственное, что я успела, – это вырвать из пучка волос заколку и всадить ее между ребер напавшего. Когда Максим мешком упал на землю и задергался в предсмертных судорогах, я очень испугалась. В моей руке была зажата заколка, и я как зачарованная наблюдала за упавшей с ее кончика на землю каплей крови. Почти не соображая, что делаю, я воткнула ее обратно в волосы, села в машину и поняла, что нужно срочно что-то придумать. С одной стороны – кто может заподозрить меня, Людмилу Лагутину, в том, что я вообще была знакома с этим Колывановым? На сайте я называла себя Кику. А с другой… реальная Кику в последнее время стала совсем невменяемой, так что вполне могла и убить кого-то, почему нет? Главное – организовать побольше улик. Идея с цветком хризантемы пришла мне в голову, когда я ехала из карьера, куда выбросила труп Максима, домой. Пришлось завернуть в коттеджный район, благо, часто бывая в доме Кику, я знала и код от ворот, и то, как расположены фонари во дворе, что дало мне возможность пробраться в оранжерею, сорвать первый попавшийся цветок. Оставалось только вернуться и сунуть его в карман куртки Максима. Мне уже не было страшно – в его бумажнике я нашла фотографию молодой женщины и маленькой девочки и все поняла. Он был такой же, как другие. Изменник, предатель и к тому же насильник. Не о чем жалеть.
Дома я сразу залезла в душ и скребла себя жесткой мочалкой так, словно хотела содрать кожу. Мобильный телефон, который я вытащила из кармана Максима, спрятала под ванну, задвинула в самый дальний угол. Я еще не совсем твердо решила, что буду делать дальше, и, возможно, если бы Кику не позвонила утром и не сообщила, что собирается лететь на выставку хризантем в Японию в конце сентября, я передумала бы так жестоко наказывать ее за все свои детские и юношеские обиды. Но тут в моей памяти всплыло все – праздники, которые устраивал ей отец, где я присутствовала в качестве совершенно чужого человека, просто подружки. Ее красивая и модная одежда, украшения, косметика – все, чего у меня никогда не было. Ее легкая и беззаботная жизнь. Доставшиеся ей совершенно ни за что все деньги отца и права на его изданные книги по японскому искусству. Меня же он не хотел сразу и так никогда и не узнал, что на самом деле девочка Люся, появляющаяся в их доме, вовсе никакая не «младшая подружка» его обожаемой Кику, а его родная дочь. В моей голове словно взорвался огненный шар, и сотни мелких осколков впились в мозг, причинив такую невыносимую боль, что терпеть ее не было никаких сил. Деревянным голосом пожелав Кику счастливой поездки и положив телефонную трубку, я уже не сомневалась ни в чем.
Выбирала я всегда мужчин женатых, из соседних городов и с детьми – с дочками. Подсознательно я видела в них отца и Кику, людей, из-за которых, по моему мнению, моя жизнь сложилась не так, как могла бы. Двух остальных – Константина и Игоря – я убила уже легко, не испытывая никаких угрызений совести. Обнимала, прижималась – и всаживала заколку между ребер. Я ведь медик, я знаю анатомию… Нет, мне уже не было страшно.
Связку ключей я вытащила из ее сумки в тот день, когда Кику в очередной раз осталась ночевать у меня. Они пригодятся мне, когда я буду подбрасывать улики – я уже решила, что мобильные телефоны закопаю в оранжерее. Теперь я имела туда доступ, могла обставлять все сразу так, чтобы тень подозрения упала на Кику. В тот момент я даже не знала, что украла заколку Аниты, а не Кику – отец заказал две таких, они отличались лишь цветом жемчуга. Я просто перепутала их, увидела у зеркала в ванной и взяла. Клянусь, я не заметила разницы. К Аните у меня не было никаких претензий, она прожила страшную жизнь и не заслужила, конечно, того, чтобы ее подозревали. Ей, как я понимаю, хватит своих скелетов в шкафу. А Кику… Почему ей все, а мне ничего? Только потому, что она рождена в браке, а я – нежеланный плод интрижки? Это несправедливо. Убив этих троих блудливых козлов, я отомстила отцу, а его дочь должна была понести за это наказание. Возможно, я как-то неправильно понимаю значение слова «справедливость»…
К несчастью, сразу после Колыванова я познакомилась на сайте с Владом Лушниковым – и не смогла его убить, потому что он меня зацепил. Даже не как женщину, а как профессионала. Я увидела в нем что-то родное, думала, что смогу помочь. Я так и не поняла, зачем он вообще регистрировался там – никаких намеков на близость и разговоров о чувствах. Он просто выговаривался мне, выплескивал свою боль, пытался понять, как впал в зависимость от женщины, которая его полностью подавила и уничтожила. Я хотела помочь – но так и не смогла. И в том, что Влад убил себя, тоже есть моя вина, так что можно считать и его моей жертвой. Я убила его не физически – но тем, что не смогла помочь, и это куда страшнее, чем все остальное. Именно его смерть заставила меня прийти с повинной. Если бы не Влад… но он стал являться ко мне по ночам, стоял в углу комнаты, склонив набок голову, и молча смотрел с укоризной во взгляде. Это стало
