подписать протокол показаний по поводу того, что произошло в тот день, – протянул ему бумаги Головин.
Аркадий взял их в руку, прочитал и отдал обратно.
– Ничего я подписывать не буду. Насколько я знаю, я не обязан свидетельствовать против своих близких. А здесь прямым текстом говорится, что мой сын – убийца.
– Но это ваши слова.
– Тогда я был после лекарств и не понимал, что говорил. – Ковурский был неприступен.
Головин не нашелся, что ответить.
– Скоро подъедет наш адвокат. Мой муж больше не будет разговаривать с вами, – подошла Тамара Николаевна.
– Вы же понимаете, что покрываете убийцу? – обратился к ней Головин.
Но она не стала отвечать. Подошла к мужу, помогла ему встать со стула и отвела в палату. Думаю, Тамара это прекрасно понимала. Но теплых чувств к убитой Полине она по вполне определенным причинам не испытывала. Ее позиция вполне ясна. А Ковурский… Его тоже можно понять. Любовь всей жизни трагично исчезла с горизонта, а семья, какая-никакая, осталась.
– Похоже, Ковурские пошли на попятную, – вздохнула я, обращаясь к Головину.
– Я предполагал, что так и будет. Но надеялся, что он не передумает. Хотя закон в этом случае на его стороне. Он действительно не обязан свидетельствовать против сына. И уголовной ответственности ему за это не будет. – Головин подошел к автомату с напитками и купил в нем бутылочку минеральной воды.
– Будешь? – протянул он мне ее.
– Я бы лучше выпила кофе. Он мне сейчас просто жизненно необходим, – ответила я Головину.
– Думаю, что здесь с этим напряженка.
– Скажите, пожалуйста, у вас есть здесь автомат с кофе? – обратилась я к медсестре на посту.
– Внизу на первом этаже есть. Если, конечно, он работает сейчас. На прошлой неделе ломался, – ответила мне молоденькая девушка.
– Спасибо, – поблагодарила я ее.
– А вы из полиции? – робко спросила она меня.
– Вот этот мужчина – да, – указала я ей на Головина. – А я частный детектив. Вы что-то хотели?
– Нет, я просто так спросила. – Увидев, что к ней подошла старшая медсестра, она замолчала.
Я протянула девушке свою визитку и попросила ее звонить, если что-то захочет мне рассказать. Она убрала ее в карман своего халата и ушла.
– У меня будет время спуститься вниз и купить себе кофе? – обратилась я к Головину.
– Думаю, да. Надеюсь, что адвокат скоро приедет. А пока я пойду к палате Вадима. Там посижу.
Пока я спускалась вниз по лестнице, мне позвонила Ленка.
– Ну, наконец-то, подруга. Надеюсь, что ты приняла мои извинения? Мне действительно очень жаль, что так получилось.
– Тань, вытащи меня отсюда! – услышала я душераздирающий стон Ленки в трубке.
– Ты где?
– Я в полиции. Там, где Кирьянов работает. Позвони ему, пусть поможет. Они мне здесь не верят, что я с ним знакома.
– И что ты там делаешь?
– У меня мало времени, Тань. Кое-как уговорила дать мне позвонить. Вызволи меня отсюда. – В трубке раздались короткие гудки.
Желание выпить кофе как рукой сняло. Надо было срочно вызволять подругу из плена. Заодно и выясню, как Ленка попала в полицию.
Предупредив Головина, что мне придется ненадолго отлучиться, я рванула в отдел полиции. Параллельно позвонила Кирьянову. Только он мог помочь мне сейчас вызволить мою непутевую подругу из плена. Если только она не убила кого-нибудь. Тогда я даже не представляю, как ее освободить. Разве что делать подкоп…
Кирьянов ответил после второго гудка.
– Киря, выручай, – не дала ему вставить ни слова я.
– Что случилась, Таня?
– Ленка, подруга моя, к вам загремела. Я еду сейчас в отдел. Будь любезен, узнай, что она там натворила.
– Постараюсь. Любите вы, бабы, влипать во что-нибудь, – проворчал он.
– Минут через пять буду у тебя.
Когда я зашла в кабинет к Кирьянову, Ленка сидела перед ним и подписывала какие-то бумаги. Видок у нее, честно сказать, был не очень. Взъерошенные волосы, потекшая тушь и мешки под глазами. Не помню, видела ли я вообще ее когда-то в таком состоянии. Судя по одежде – обтягивающем платье выше колен, подруга вчера планировала хорошо повеселиться.
– И впредь, Елена, будьте осторожнее, если решите заняться проституцией. Полиция за этим бдит, – предупредил ее Володя. – Еще раз поймают – разговор будет другой. Уже не отмажешься.
– Какая проституция? Вы о чем? – ошалела я.
– Да ничем я не занималась подобным, уже же объяснила, – обиженно буркнула Ленка и встала со стула.
– Я как представитель закона обязан предупредить.
– Все понятно, Владимир Сергеевич. – Ленка стояла перед ним как провинившаяся школьница.
Сгорая от стыда, подруга вышла за дверь.
– Проституция? Серьезно, Лен? – с трудом удерживаясь от истерического хохота, спросила я.
– Да не занималась я ничем подобным. Могу рассказать, как дело было.
– Давай позже. У меня допрос в больнице вот-вот должен начаться. Я тебя домой отвезу, а вечером заеду.
– Как вчера, заедешь? Я, кстати, все еще зла на тебя, Иванова.
Обычно, когда Ленка обращается ко мне по фамилии, значит, она действительно на меня серьезно обиделась.
– Ну как я могу загладить свою вину? Давай я куплю тебе то, о чем ты мечтаешь? В пределах разумного, конечно же.
– Купи мне кролика, – недолго думая, ответила подруга.
– Ты серьезно? – я чуть не подавилась слюной.
– А что, мальчишки давно просят домашнее животное. Крыс и хомяков я не уважаю за их глазки-бусинки и острые зубы. А кролики вполне милые, особенно их ушки.
– Может, лучше котенка?
– Ну уж нет, мяукать будет по ночам, мебель драть, гадить по всем углам. Кролик, по-моему, самое безобидное существо. Сидит в своей клетке и звуков не издает. Морковку грызет. Значит, договорились? С тебя – кролик, с меня – прощение, – прощебетала моя меркантильная подруга.
– Даже не знаю, Лен. У тебя еще будет время подумать до вечера. И, пожалуйста, дождись меня сегодня. Только прошу – не выходи из квартиры.
– Очень надеюсь,
