что ты точно придешь. – Выйдя из машины, она хлопнула дверью.
– Я тоже надеюсь, – сказала я, оставшись одна в авто.
Но, не успев дойти до подъезда, Ленка резко повернулась и направилась в мою сторону.
– Я же забыла, у меня дверь захлопнулась вчера, – прокричала она, когда я приоткрыла окно в машине.
Только этого мне не хватало. Теперь я точно опоздаю в больницу. Хотя раз Головин мне до сих пор не позвонил, то, возможно, адвокат еще не подъехал.
– А дети твои где? – спросила я подругу.
– У моей мамы. Я их вчера специально отвезла туда, чтобы дали нам посидеть нормально.
– Ну, пойдем посмотрим, как твою дверь открыть, горе ты мое луковое. Может быть, у кого-то есть запасные ключи?
– У мамы только, но к ней ехать надо. И потом, если она узнает, то всю плешь мне проест. Она и так меня жизни учит постоянно. Не хватало еще и про мои последние приключения ей узнать. Может быть, службу вызвать? Я видела в интернете рекламу. Приезжают и аккуратно вскрывают, – предложила Ленка.
– Если самим не удастся, то придется вызвать.
Я достала из багажника своего авто ящичек с инструментами, в котором чего только не было. В том числе и набор отмычек. Ведь у частного детектива в арсенале должны быть подобные вещи.
В итоге не прошло и пяти минут, как Ленкина дверь была вскрыта. С каждым разом это получается у меня все лучше и лучше.
– Может, чаю? – предложила Ленка, переступив порог своей квартиры.
– Вечером, все вечером, – сказала я и испарилась.
Головин не брал трубку, когда я позвонила ему сообщить, что уже еду в больницу. Возможно, уже ведет допрос. Но когда я приехала, то увидела, что он что-то записывает, сидя в своей машине. Увидев меня, он вышел из нее.
– Как я и ожидал. Адвокат настаивает на том, что куртку и капсулы Ковурскому подбросили. А свидетели, которые видели убегающего парня, не смогут опознать в нем Вадима, потому что не видели его лица. И он ведь прав. Черт возьми, нам нужны более весомые улики. – Головин скомкал листок бумаги и швырнул в урну.
– Может быть, еще раз поговорить с отцом?
– Ты же видела, как он отреагировал сегодня, когда я принес ему на подпись бумаги.
– А что с отпечатками на бутылках? Есть?
– Только Ковурского-старшего и убитой. Думаю, убийца был в перчатках. Вероятно, заранее спланировал нападение либо не успел снять перчатки, когда заходил с улицы.
– Или просто холодно на улице, – предположила я.
– Я больше за первый вариант.
– Как ни крути, а все зациклено на их любовной связи.
– Было у меня одно дело, – вспомнил Головин. – Мужик изменял жене с секретаршей. Думал, что супруга не знает. Водил свою длинноногую блондинку в дорогие рестораны. Во время одного из таких ужинов этот донжуан упал навзничь лицом в тарелку. Спасти не смогли. Медэксперт сделала заключение, что смерть наступила в результате сердечного приступа. Поначалу ничего криминального в его гибели не увидели. Но во время похорон жена поцапалась с пришедшей туда любовницей. И в порыве ярости проговорилась. Оказывается, она подсыпа́ла мужу каждое утро что-то в чай, в итоге сердце и не выдержало. Прямо на кладбище ее и взяли. Я к чему это рассказываю. Терпение жены не бесконечно. Но Ковурская либо мазохистка, чтобы наблюдать за изменами мужа всю свою жизнь, либо ее терпению пришел конец. Вот и натравила на любовницу своего сыночка.
– Предлагаешь еще раз с ней поговорить?
– Хотя бы можно попытаться. Кстати, у Ковурской есть племянница. Вдруг она что-то может рассказать?
– Я поговорю с ней. Запиши мне сюда, как ее найти, – я протянула ему свой блокнот.
Племянницу Тамары Ковурской зовут Ирина. Двадцатипятилетняя девушка работает лаборантом в научно-исследовательском центре.
Лаборант. Лаборатория. Доступ к химическим веществам. Интересное будет знакомство.
Приехав к концу рабочего дня, я перехватила девушку на выходе из здания. Робкая брюнетка села в мою машину и испуганно хлопала глазами, не понимала, чего же я хочу от нее.
– Не бойтесь меня, пожалуйста, Ирина. Я здесь, чтобы просто поговорить. Вы же в курсе, что происходит в семье вашей тети?
– На дядю Аркадия кто-то напал, Вадим попал в аварию.
– И все?
– Да, а что еще? Я ведь не живу с ними, поэтому мало что знаю.
– Может быть, вам известно, какая обстановка в их семье? Ссоры, скандалы?
Ирина отвела от меня взгляд. Я обратила внимание, как ее щеки покрылись легким румянцем.
– Я не должна об этом говорить. Это ведь не мое дело.
– Что именно?
– Они постоянно ругались. Особенно в последнее время.
– Из-за его измен?
– Я не знаю, но однажды я услышала их разговор. Тетя говорила дяде, что если он не перестанет встречаться с этой женщиной, то она сама прекратит их встречи.
– И каким образом?
– Об этом она не упоминала.
– Какие были у вас отношения с братьями?
– Вы знаете, несмотря на то что они абсолютно разные, на самом деле мы всегда ладили.
– Опишите, пожалуйста, характер каждого из них.
– Виктор – старший. Он всегда был обласкан матерью. Любимый первенец. Ему доставалось только лучшее. Про таких говорят – маменькин сынок. Иногда мне даже казалось, что тетя Тамара любит его больше Вадима. Он всегда был послушный, делал, что говорит мама. По-моему, он до сих пор остался таким. Вадик – полная его противоположность. Всегда самостоятельный, никогда не считался с родительским мнением. Помню, как в детстве мать постоянно ставила его в угол. Вадика часто наказывали. Наверное, поэтому он всегда стремился к независимости. Хотел жить отдельно. Когда ему исполнилось восемнадцать, он собрал свои вещи и ушел из дома. Жил у друзей. Потом отцу пришлось купить ему квартиру, чтобы Вадим не скитался по подвалам. Сам дядя Аркадий постоянно уезжал. Ездил по сборам, соревнованиям. Поэтому воспитанием братьев занималась тетя.
– Виктор живет с родителями?
– Да, в их доме.
