Он любит Джейси. Возможно, она пригласила меня сюда, чтобы сказать то же самое, но мне все равно.
Я просто хочу остановить эту бессмыслицу. Я просто хочу, чтобы ему было так же больно, как мне.
– Тебе жаль, – тихо и горько смеюсь я, часто моргая, чтобы пелена с глаз спала. – Знаешь что? Мне тоже жаль, – говорю я, судорожно кивая. – Да-да, мне очень жаль, что именно мне придется сообщить тебе, Ной, что никому до этого нет дела, – слова вылетают из меня, в каждое я добавляю щедрую порцию презрения. – Когда же ты поймешь, что Джейси любит только себя? Ее больше никто не волнует. Она поцеловала тебя, только чтобы насолить мне. Но она вряд ли с тобой этим поделилась.
Жвачка в моем рту стала жесткой и пресной, я ее выплевываю и смотрю, как она исчезает в зелени внизу. Подогнув под себя вторую ногу, поворачиваюсь спиной к обрыву.
– Она тебя использовала. Теперь ты ей не нужен – пользы от тебя как от жвачки, не больше. Для меня – как и для Джейси – тебя больше не существует.
Да, я использовала слова Саванны. Я произнесла их своему близкому другу. Эти слова повисли в моем сознании после того, как я вылетела из комнаты Саванны.
Я хочу забрать их назад, извиниться, но вдруг лицо Ноя искажается, и он хватает меня за руку. Его пальцы все сильнее сжимают мое запястье, глаза полны ужаса. На его лбу выступает вена, пальцы сжимаются все сильнее и сильнее. Я вскрикиваю от ужаса и боли, но он не отпускает.
Наконец я вырываю свою руку. Меня откидывает назад.
Слишком сильно.
Я падаю спиной, Ной пытается меня схватить. Но ему удается поймать только куртку, из которой я вываливаюсь. В вечернем воздухе оранжевая куртка Ноя развевается передо мной. Как огненный шар, она мерцает, гаснет и снова вспыхивает.
Затем она исчезает, я лечу головой вниз.
– Ты знала, – говорю я Джейси.
Меня шатает, в углу палаты нащупываю подлокотник стула. Опускаюсь на мягкое сиденье и вижу все происходящее в комнате, словно в замедленной съемке. С одной стороны стоит мигающий и пикающий аппарат, к которому подключена Пайпер. С другой стороны неподвижно висят белые занавески, нет даже легкого ветерка, чтобы вдохнуть в них жизнь, только солнечный свет, что просеивается сквозь них, скрашивает их безжизненность.
Ной все еще виновато стоит к нам спиной.
– Нет, – сквозь слезы отвечает Джейси. – Точнее, я не знала, пока мы не увидели грузовик. Тогда я вспомнила, что Ной иногда берет машину Нейта, когда тот в мастерской. Но даже тогда я надеялась, что ошибаюсь.
По словам Ноя, в тот день, когда упала Пайпер, в последний раз он разговаривал с ней в школе. Он сказал, что из дома он не выходил.
Но он лгал. Даже когда Пайпер уехала, его грузовик все еще стоял на школьной парковке.
– Не могу поверить. – Я хватаюсь за голову обеими руками, но кончиками пальцев задеваю рану – морщусь от боли.
– Это был несчастный случай, – говорит Ной срывающимся голосом. Он повернулся к нам лицом, под покрасневшими глазами виднеются темные круги от усталости. – Вы подстроили все. Соврали, чтобы меня сюда притащить. – Он дергает ворот рубашки. – Она ведь не приходила в себя, да?
На этих словах Джейси разрыдалась. Если честно, я удивлена, как долго она держалась. После того как меня ударили по голове и стало ясно, что за нами следят, нужно было действовать быстро. Мы думали, что во всем виноваты Сэм и Эбби, план придумали для них. На обратном пути Джейси специально громко сказала, что Пайпер очнулась. И вот виновный прибежал в палату, все встало на свои места.
– А если бы она пришла в себя? – спрашиваю я. – Что бы ты сделал?
– Я попытался бы с ней поговорить. – Он дергает ворот рубашки так сильно, что ткань рвется, теперь кусок воротничка уродливо свисает вниз. – Извиниться.
– Убирайся отсюда, Ной, – говорю я, опираясь на подлокотники и вставая.
– Подожди, дай объяснить.
Я качаю головой. Мои глаза наполняются слезами, и я чувствую, насколько устала. И от похода, и от новости, что тот, кто мне когда-то был как брат, чуть не убил мою сестру.
Рядом со мной рыдает Джейси. Она уже не держит себя в руках – кажется, что моя голова вот-вот расколется.
– Выйди и позвони Гранту, – говорю я, толкая ее к двери. – Скажи ему, что мы ошибались.
Она кивает, выходя, бросает взгляд на Ноя. Все ее лицо залито слезами. Кто знает, скажет ли она Гранту правду? Но по крайней мере, невиновных Сэма и Эбби в полицию не отправят.
Как только она выходит за дверь, я поворачиваюсь к Ною.
– Ты бросил ее там. – Я говорю спокойным, ровным голосом – таким же спокойным бывает море в безветренный день. Но по моему телу пробегает дрожь, мне требуется немало усилий, чтобы устоять на ногах. – Она же могла умереть.
Между нами, словно барьер, повисает жуткая правда, я хватаю ртом воздух. Врачи не надеются, что она очнется. Пайпер считают живым трупом.
Всегда высокий Ной так сильно сгорбился, что его голова оказывается на уровне моей, и он не может встретиться со мной взглядом.
– Саванна, я совершил непростительную ошибку.
Делаю шаг назад, но ногой врезаюсь в стул.
– Из-за тебя все: я, родители – решили, что она пыталась совершить самоубийство. Как ты мог? Я думала… – Я смахиваю слезы рукой. – Думала, что она была твоим самым близким другом.
– Я знаю, я трус! Я не знал, что услышу от Пайпер, если она очнется. Я… я испугался.
Смотрю на кончики пальцев, они в крови.
– Это ты меня сегодня ударил?
По выражению лица Ноя понимаю, что застала его врасплох. Он хватается за волосы, половины его лица теперь не видно.
– Я запаниковал, – говорит он тише. – Я знал, что это вопрос времени, знал, что скоро вы поймете, что последним с Пайпер виделся я.
– И ты попытался подставить Сэма?
Воспоминания один за другим проносятся в голове: острые лучи света, пятна черной смолы, в моей руке телефон Сэма. Боль, раскалывающая голову на части. Тьма. Мне помогает Александра. Сэм возвращается в лагерь, в его кармане я вижу телефон.
– Ты ударил меня, забрал телефон и вернул его Сэму. Ты хотел отвести от себя подозрения.
– Он наркодилер, – цедит Ной сквозь зубы.
– А ты? Ты кто, Ной?
В тусклом послеполуденном свете, просачивающемся сквозь больничные занавески, я едва ли различаю
