а дальше дело техники.
– По дому он не ходил, – заверила жена, – только проверил газовое оборудование и уехал.
– О чем-нибудь расспрашивал вас? – спросила Накано. – Постарайтесь вспомнить, это очень важно.
– Ну, так… спросил, где мы работали, – ответил хозяин. – Мы преподаватели, о чем ему и рассказали, после этого он дал подписать акт и уехал.
– И все? – допытывалась Накано.
Дедушка напрягся, вспоминая детали диалога, как оказалось, с памятью у него полный порядок:
– Если уж быть точным, он предположил, что раз у нас творческая работа, наверное, вокруг пруда живут одни преподаватели. После этого уехал.
Накано задала еще пару вопросов и засобиралась, озадаченные хозяева вышли их провожать. Они не получили внятного разъяснения по поводу газовщика. У ворот хозяйка все же поинтересовалась:
– Так этот газовщик опасен или нет?
На этот раз Накано ни на йоту не солгала:
– Мы выясняем, кто он на самом деле. А вы, прежде чем пустить кого-либо на свою территорию, звоните в обслуживающую компанию и спрашивайте, кого они к вам направили. Пожалуйста, не доверяйте так легко посторонним. До свидания.
Накано села за руль, тронула машину с места, начался переезд к следующему дачному владению, через пару минут Леха пожал плечами:
– Я не догоняю, зачем он притащился к старикам, прикинувшись газовщиком? Алик за ним по пятам катается, ждет часами, он нигде не работает, а тут показал ксиву. Так зачем?
– Думаешь, я понимаю? Фальшивое удостоверение мог купить на черном рынке, а остальное… Ничего не значащие вопросы, которые может задать каждый, кто приходит в дом проверять воду, газ, свет. Пробыл недолго… Нет, не понимаю.
– Но что-то же ему было надо!
– Естественно, он преследовал какую-то цель. Давай побываем везде, где отметился этот загадочный тип, возможно, что-то прояснится.
Накано остановилась возле следующей усадьбы…
* * *
Теперь каждый новый день начинался с больной головушки и разбитого тела, Викентий ощущал себя древней развалиной, которой уже ничего не нужно, только покой, молчание безумного мира, уединение. После того как его лишили надежды начать с чистого листа неудавшуюся жизнь, когда ограбили, оставив без средств к существованию, у него появилась потребность забиться в темный угол и переждать. А что именно переждать, отчета себе не отдавал. Тут еще Гримм захотел срочно встретиться, в слове «срочно» заложена жуткая мысль: случилось еще что-то ужасное.
Он залез в салон внедорожника, захлопнул дверцу, развалился в кресле и поднес бутылку «огнетушитель» с газированной водой ко рту. Гримм, покосившись в его сторону, невольно брезгливо поморщился. Пил Вик жадно и безобразно, вода текла по подбородку и шее, как будто специально так делал, непонятно зачем, впрочем, рожа у него – туши свет. Гримм отвел глаза и недовольно промямлил:
– По какому поводу запой?
– А? – встрепенулся тот.
Викентий украдкой бросил взгляд в сторону Гримма… профиль стервятника иногда приводил его в ужас: челюсть выдвинута вперед, зубы сцепил – плохой знак, это значит, он свирепый. А кто его разозлил? Викентий, конечно, во всем виноват только Викентий, даже в том, что Гримм не совсем убил жену.
Он подтянулся на сиденье и еще отпил воды из бутылки, ведь внутри все горит, просит охлаждения и влаги. По какому поводу пьет? Очень больной вопрос. Сказать, что намылился убраться из города втихаря, это подписать себе смертный приговор. Дальше сказать, что поездка сорвалась, все деньги украли, а вещи порвали на лоскуты – подписать себе второй смертный приговор. Третий приговор за пьянку, ибо что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, доверять пьянице нельзя. По мнению Викентия, пословица тупая, так ведь и Гримм не больно острый, у него нет полутонов, есть только два цвета: черный и серый.
– Я, кажется, задал вопрос, – проскрипел Гримм.
Викентий вздрогнул, ощутив напор в каждой букве, в каждой паузе после слов, а Гримм даже не повысил голоса. Холодок страха дотронулся до спины, словно передавая дыхание смерти. Но, может быть, Викентию лишь чудится враждебность, после вечерних возлияний все видится через призму преломления.
– Я… у меня… просто сейчас… – Викентий мямлил, подыскивая, что бы такое убедительное сказать, друг рявкнул:
– Хватит слова жевать! – Викентий вжался боком в дверцу. – Говори внятно, какого хрена нажрался, что еле приперся сюда? Я предупреждал: трезвый ум, собранность, воля! Где все это? Я вижу размазню безмозглую, ни на что не годную!
– Нет… все в порядке… Просто мне трудно… непривычно… И еще случилось… в общем…
Гримм повернул свирепую физиономию к нему, прорычал:
– Что случилось, что? Прекрати мямлить!
– В квартире снова кто-то был, разрезал и разорвал мои шмотки, – выпалил Викентий и вовремя спохватился, язык чуть сам не выдал его намерения свалить. – Еще деньги пропали за проданные часы и… за автомобиль. Все бабки украли.
– Без колес остался? Ты дурак? Машина – необходимость в твоем случае!
– Хотел попроще купить, а на остальное жить, – соврал Викентий и запил ложь водой. – Теперь и продать нечего, библиотека никому не нужна, всякие там вазы и картины тоже не купят, мебель… нет.
– Не ной, спортивный клуб запусти.
– Ремонт… То есть надо залы привести в порядок, там бардак.
– Так приведи, в чем проблема? Займись хоть каким-нибудь делом, а не водку жри. А вид у тебя! Как у побитой собаки, ночующей на помойке.
– Шутишь? Клининговую фирму нанять мне не по карману.
– Ладно, заткнись со своими проблемами, они неинтересны. У меня есть хуже новость для тебя. Итак, твою жену спасли.
Хмель, который не выветрился за ночь, мгновенно испарился, мозг приобрел относительную ясность. Если Викентий и верил, что Ния жива, то не до конца, фотки в телефоне красноречивей слов говорили: убита наповал. И вдруг… Как в это поверить? Он схватил себя за волосы, подергал их, чтобы голову окончательно привести в рабочее состояние, и резко повернулся к Гримму с фразой, которая застревала на зубах:
– То есть Нию ты не… ты ее не совсем… э… да?
– Повторяю для глухих: я не мог промахнуться, ты сам видел, – огрызнулся Гримм. Следующие фразы прозвучали на одной спокойной ноте. – Я проштудировал случаи, когда люди выживали с ранениями в сердце, а такие, представь, были. Это исключительные случаи. Вынимали пулю из сердца, и человек жил, нож тоже побывал в сердце не раз. Но то, что мне попалось в историях, нож доставали из спины, а не из груди. Может, у твоей Нии сердца вообще нет?
Викентий задумался: а вдруг и правда в груди жены пусто? А мозг-предатель выдавал картинки из жизни счастливой супружеской пары. Ния дарит ему на день рождения злополучные часы, она счастлива
