class="p1">Прищурившись и закусив губу, она совсем немножко подумала, потом широко улыбнулась и кивнула.
* * *
Сигналы долбили в голову, звучали непрерывно, пока Викентий не проснулся, но сигналы продолжали ввинчиваться в виски. Он открыл глаза, а спал при тусклом свете и, еще ничего не соображая, поискал источник сигналов. На столике рядом светился смартфон, вдобавок ездил по поверхности от вибрации.
Наконец-то до затуманенного алкоголем мозга дошло, что это звук, сопровождающий эсэмэски. Взглянул на часы…
– Час ночи? Странно…
Викентий давно не спит в спальне, только в гостиной, отсюда недалеко прихожая, в ней баррикада из стульев, если кто войдет без санкции, будет большой бум, он услышит и проснется. И тогда злоумышленник покажет, но эсэмэски… Наверное, Гримм! Что-то срочное… Почему не позвонил?
С трудом Викентий сел на диване, взял в руки смартфон и мигом проснулся, потому что эсэмэски слал не Гримм. А сообщений… тьма! Он проводил пальцем по смартфону, сообщения «пробегали», Викентий открыл одно…
«Я знаю, где твоя жена».
Открыл следующее… «Я знаю, где твоя жена».
Открыл пятое… десятое… двадцатое… «Я знаю, где твоя жена».
– Ааа! – взревел Викентий, выбирая номер. – Полдня теперь буду удалять твой спам! Я уничтожу тебя… Алло, ты совсем охренела?
– Не ори, – огрызнулась в трубке Ксюша. – А то не скажу, где она.
– Ты смотри, сколько она бабок потратила на эсэмэски, весь лимит выбрала, а ныла, будто нищая. Что, нашла новый кошелек, куда запускаешь клешню? Ну? Я не ору! Я жду, пока ты разродишься очередной брехней.
На самом деле он орал, бесился. Ксюша терпеливая, выждала, когда истерика иссякнет. Викентий заткнулся, по-другому не скажешь, она четко, чтобы он услышал каждое слово, выговорила:
– Скажу. Обязательно. При встрече.
– А по телефону западло?
– Не буду говорить по телефону.
– А сама ты где прячешься?
– Подумай о месте встречи, позже позвоню.
– Нет, давай сейчас дого…
Ксюша не стала торговаться, нажала на отбой. Викентий подскочил, забегал по гостиной от стены к стене, места тут полно, он хватался за голову и сжимал ее до боли. Такая у него появилась привычка, когда нужно активизировать то, что дремало под черепом. Не помогло. Он снова вспомнил о сообщнике, о лидере в их тандеме, о друге, в конце концов, и позвонил. Но телефонный аппарат выключен или находится вне зоны…
* * *
Ночью Милана проснулась часа в два, Ивана рядом не было. Завернувшись в плед, она пошла искать его, впрочем, поиск тут недолгий, ведь цыганский барон большой, а квартира маленькая, всего из одной комнаты. Он сидел на небольшой кухне перед компом. Милана подсела к столу, полюбопытствовала:
– Почему не спишь, что читаешь?
– Да вот тут ребята прислали… Придвигайся ко мне, покажу кое-что.
После суеты со стульями, когда все наконец уселись, Рудаков защелкал мышкой. На мониторе ноутбука появились фотографии, Иван выбрал одну, на ней два парня стоят в обнимку в спортивной одежде легкоатлетов. Оба улыбаются, что-то знакомое в одном…
– Не узнала? – спросил Рудаков.
– Один как будто похож на Кента…
– Он и есть. А второй тот самый приятель из внедорожника, который боится чужих ушей, ребята его идентифицировали. В базе данных нет его, я повторно переворошил ее, он чист, как стекло из посудомоечной машины. И вот, смотри, он… Вот крупняком заснят. А это твой нелюбимый Кент, красивый пацан был в юности, а? Эти двое занимались профессиональным спортом, судя по всему, карьера не задалась у обоих, потому что информации о них мизер. А вот твоя сестра и Вик… нарядные… счастливые… – Взглянув на нее, он рассмеялся. – У тебя кислое лицо, миледи, мне привычней тебя видеть другой.
– Ай, – сморщилась она еще больше и вяло махнула рукой. – Знаешь, у нас была идеальная семья, Кента не считаю, он как инородное тело, но и при нем мы с Нией были роднее родных. Каждый день созванивались, часто виделись, лезли друг к другу с советами и в результате ссорились, вместе праздновали успехи и грустили о неудачах, бросались на защиту друг друга, если какая-нибудь зараза нам гадила… Все это проходило, не оставляя глубокого следа, кроме фоток, которые редко кто пересматривает хотя бы раз в год, потому что текучка, обыденность, спешка. И вдруг все исчезает. И жизнь замирает, обедняется, остается одиночество во Вселенной. Дети еще ничего не знают, но все время спрашивали, где тетя, а я не представляю, как сказать им.
– Я отправил фотки Накано… – резко переменил он тему, но вдруг раздался звонок. – О, легка на помине, главное, вовремя, всего лишь двадцать пять минут третьего. Алло, Накано? Девочка, а что так рано?
Поскольку секретов в образовавшейся группе нет, Рудаков включил громкую связь для Миланы.
– Не остри, – осадила его Накано. – Просто так в ранний час не звонят. Я вот тут думала… мы тут думали… и пришла на ум жуткая мысль.
– Стоп, Накано. А с кем это ты думала до половины третьего ночи и почему у тебя язык заплетается? Пьяная, что ли?
– Неет! – Ну, так отвечают только пьяненькие. – Мы тут с Лешкой немножко шампанского… чуть-чуть…
– Полторы бутылки, – послышался еще один «трезвый» шепот.
– Полторы? – удивилась Накано. – Не может быть.
– О… ясно, – хихикнул Иван. – Мда, жизнь бьет ключом, лишь бы не по голове. Может, базар отложим до утра?
– Не-не-не, – запротестовал по телефону Леха. – Мы тут с мыслями не спим, будет справедливо, если и ты спать не будешь. Послушай Риту внимательно. А я пока кофеек… трам-пам-пам.
Удаляющиеся шаги и напевающий голос пояснили Рудакову, что падение морали и нравственности происходит на территории Лехи, у него большая площадь, пока ее пересечешь – устанешь от паузы. Но вот песня стала раздаваться издалека, Рудаков решил сделать замечание Накано:
– Эй, Рита, папа тебя будет ругать, что не ночуешь дома.
– Он никогда меня не ругает, он хороший, я предупредила. Короче, решила я поделиться с тобой, потому что спать с этим не могу. А ты что, спал?
– Говори уж, раз решила.
– Блуждала я в трех соснах все это время и остановилась… Нет, лучше ты сам поймешь. То, что Нию ранили, и, судя по пятнам крови, ранили серьезно, это не вызывает сомнений. Но она странно исчезла…
– Ближе к телу.
– Я и веду к телу, – не отреагировала Накано на шутку. – А что, если… В общем, из трех сосен я выбрала врача, понимаешь?
За считаные секунды Рудаков, непроизвольно приоткрыв рот, провернул в уме всю ситуацию, известные факты и версии. До него дошло, что именно хочет сказать Накано, но прошло столько времени…
– Хочешь сказать,
