воровстве, а такие штуки другим не проходили даром. Стоило кому-то обмануть надежды маразматика, идеал любви превращался в жертву, чудовище набрасывалось на нее и уничтожало. Но Майка выкрутилась и на этот раз, еще с прибылью охрененной осталась, он часы, которые она украла, кинул ей с бандитского плеча и прогнал.
— Я так понимаю, — сказал Павел, — чудовище Бронислав Максимович не одну свою надежду погубил, верно?
— Мне известно про двоих, а там… думаю, больше.
— А куда девал трупы? — спросил Вениамин.
— Лично он никуда не девал, Броня чистюля, это… как его… эстет! Да. Он эстет, он стремился только к прекрасному. А трупами занималась его охрана, заворачивали бедную девочку в одеяло, укладывали в багажник и увозили. Почему вы до сих пор не поймали его? Хотелось бы знать, что мразей наказание тоже достает. Ах, ну да, да… У него столько денег, что всех поймальщиков посадить способен без вины и доказательств.
— Значит, вы не знаете, где их захоронили, — с сожалением произнес Веня.
— Закопали, — поправила Кися. — Закопали, как бездомных собак. Вы же знаете статистику, сколько людей пропадает без вести. Теперь считайте, что судьба двоих пропавших бесследно вам известна, но это то, что мне известно. Как их звали, никто не скажет, только клички. Охранники знают, где закопали, их ищите.
— Но нам нужен адрес Брони, — сказал Терехов. — Не подскажете?
— Хм! Понятия не имею. К моему счастью, меня он ни разу не выбирал, когда захаживал в клуб «Dhana».
— Странное название «Dhana», — произнес Веня. — Что означает?
— Это на санскрите, — охотно объяснила Злата. — Означает — обладающий, богатый. Или даже проще — богатство, деньги, дар, в смысле — подарок. Наш хозяин Юга увлекался древними индийскими знаниями, практиками, философией… не знаю, как сказать точно, меня это никогда не интересовало.
— А как имя и фамилия Юги? — подхватил Павел.
— Понятия не имею, он шифровался, как истинный шпион. Думаю, никто не знает. С сегодняшней колокольни я понимаю, что Юга боялся ФСБ, полиции, да и предателей боялся, поэтому никому не говорил своего настоящего имени, данные клиентов тоже не открывал. Но однажды нагрянули люди в камуфляже и с оружием, я тому свидетель, как раз готовилась к встрече с клиентом и проходила инструктаж. Старший из группы потребовал документы, посмотрел в паспорт и назвал вслух моего босса Югов Виктор Петрович. Но я уверена, это фальшивое имя.
— А фотография Юги у вас есть?
— Что вы! Он никогда не фотографировался, никаких общих снимков не делал. Юга был слишком умен, как я сейчас понимаю, чтобы оставлять себе память в чужих руках.
Вошла Шура, взглянув на подругу, решила свернуть допрос:
— Все-все, довольно, она устала. Извините.
— Но мы еще не… — начал было Павел.
— Нет-нет, довольно, — категорично заявила Шура.
— Да, я устала, — призналась Злата. — Но вы получите все, что мне известно… Шура, отдай им флешку.
— Ты уверена?
— Отдай. Мне все это уже не нужно, а им, может быть, пригодится. Должна же я хоть что-то сделать… правильное в своей жизни.
— Что за флешка? — заинтересовался Терехов.
— Мои записки… хм, типа мемуаров, — ответила Злата. — Шурка просила, я и записала. Она книжку хочет накатать, ну, про… дурочек вроде меня, как плохие дяди и ее использовали, словно коврик в прихожей. Очень поучительная и жалостливая история получится, народ обрыдается. Так что верните Шуре. Мне больше завещать ей нечего, только флешку, за добро надо платить. Если не вернете, ночами буду приходить. И пугать.
— Обещаю вернуть, — улыбнулся Павел.
— Флешка у меня дома, — сказала Шура, — приходите часов в пять.
Попрощавшись, Терехов с Вениамином вышли из палаты, некоторое время шли в скорбном молчании, как на похоронах. А Шура привычно возилась у подоконника с лекарствами, будто в палате до этого момента никого не было. Вдруг услышала всхлипывания, обернулась… да, ее подопечная плакала, но старалась плакать тихо, что удавалось ей с трудом.
— Сделать укол? — спросила Шура.
Спросила опять же привычно, как спрашивает каждый день, иногда по нескольку раз на дню, ведь ничего не меняется, кроме ожидания смерти и раскаяния. На вопрос подруги Злата отрицательно покачала головой.
— Тогда что с тобой? — забеспокоилась Шура.
— Не хочу умирать… — вымолвила, давясь слезами, несчастная подружка. — Не хочу… Если б я знала раньше… Если б не пошла к той тетке на суперданс в ДК… Если б я была умной и не поддалась на ее зомбирование… чтоб она сдохла самой мучительной смертью. Почему такие твари всегда в шоколаде?
Шура присела на край кровати, взяла за руку Злату и, гладя своей рукой по ее, заворковала по-матерински ласково:
— Ну, что ты, дорогая… ты же сильная… Шоколад растает, поверь, в аду, они вариться будут в шоколаде. А давай я тебя помою? И ты почувствуешь себя лучше, потом покормлю тебя, м? Сегодня блинчики с творожком, а сначала куриный бульон, очень вкусный.
Собрав силенки, Злата приподнялась и обняла подругу, она плакала, не стараясь подавить слезы, сквозь них и выговорила:
— Ты… лучшее, что… случилось в… в моей жизни… Все у меня не так… я этого не… не хотела…
А той и ответить-то нечего, нечем утешить, но врать — глупо, Злата ведь знает правду. Шура гладила ее по спине, по голове, плечам, прижимала к себе и думала о своем бессилии, что ничего не может сделать, абсолютно.
* * *
После обеда и отдыха Павел с Веней отправились пешком к Шуре, время девать некуда в маленьком городке, к тому же незнакомом и без знакомых, если не считать Макова. Но какой он знакомый? Обременять своим присутствием его не хотелось, поэтому гуляли, долго молчали. Встреча со смертью в живом теле произвела гнетущее впечатление, с трупами как-то легче встречаться, привычнее, что ли. Первым заговорил Вениамин, нет, скорее, пожаловался то ли Терехову, то ли кому-то свыше:
— Клуб извращенцев… нормально. Мама моя, что творится кругом? Иногда думаю: куда я попал? В деревне моральный климат намного понятней, легче, во всяком случае, там никому не придет в башку торговать девочками. Я бы убил, если б мою дочь вот так оболванили и заставили удовлетворять старых извращенцев.
— Сейчас ты на старика похож со своими стенаниями, — уколол его Павел. — Приедем, сразу в поиск ныряй, ищи Югова Виктора Петровича.
— Вы подозреваете его в убийстве?
— У нас нет оснований подозревать Югу. Заведем второе дело на него, если на свободе, то предоставим ему место на нарах, если сидит, добавим срок.
— Думаете, Юга из криминальных кругов?
— Конечно. Кстати, может быть, он знает Майю лучше, чем Инга, знает о ее связях,
