у трупа № 414.
Закончив работу и еще раз тщательно осмотревшись, доктор Вакабаяси берет белое кимоно и униформу медсестры, приближается к столу, чтобы одеть девушку, которая, похоже, так и не отошла от анестезии… но вдруг замирает, роняет вещи и отшатывается.
Красота этой девушки не просто бросается в глаза… Нет! Цвет жизни, разительно отличный от цвета мнимой смерти, с каждым вдохом наполняет ее тело… ее щеки… ее губы… Цвет крови, цвет ароматных лепестков, цвет сладкого желе… Особенно милы чуть розоватые груди, которые вздымаются, будто плоть моллюска из таинственной страны, и в белом свете ламп придают сцене мечтательное очарование.
На холодной роскоши этого мраморного стола уже никогда не появится такая неслыханная красавица! Перед этой красотой, перед этим дыханием, что вздымает волнами ее грудь, любой человек захочет пасть ниц…
Будто опьяненный увиденным, доктор Вакабаяси пошатываясь встает. Его черные плечи сотрясаются слабыми конвульсивными вздохами в такт дыханию девушки. Он сгибается в поясе и бессильными, дрожащими пальцами снимает маску, которая все это время была на его лице.
Ох… как же страшно он выглядит! При ярком свете его вытянутое лицо представляет собой полную противоположность лица красавицы, что лежит на столе для вскрытий. Бледное, как у мертвеца, оно покрыто к тому же капельками пота. Налитые кровью глаза поблескивают, в них сочетается крайняя слабость и крайнее возбуждение, как бывает у горячечных больных. Губы высохли и приобрели болезненно-красный оттенок. Черные волосы прилипли ко лбу, на виске бьется жилка. Одетый в черное с головы до ног, он смотрит вниз…
Некоторое время доктор Вакабаяси стоит неподвижно. О чем он думает? Что собирается сделать? Неизвестно…
Но вдруг под его правым глазом возникает спазм и прорезается глубокая морщина. Тотчас же бледное, как бумага, лицо доктора искажается судорогой. Плачет он или смеется, не понять. Красные глаза помаргивают, будто он чему-то рад… Но вдруг он раскрывает алые сухие губы и, словно волк, вываливает бледный язык! Насмешка?.. Те, кто знают доктора Вакабаяси, всегда спокойного и вежливого, не видали такого и во сне! Нет… это его дьявольское лицо появляется лишь в те минуты, когда он один.
Наконец доктор Вакабаяси медленно поднимает голову. Приглаживает обеими руками волосы, растрепавшиеся над уже высохшим лбом, поднимает мутный взгляд и смотрит на четыре лампочки под потолком. Его дыхание делается все более и более прерывистым, на щеках появляется едва заметный румянец. Глаза доктора сужены, будто он вглядывается в незримого собеседника. Вдруг откуда-то из глубин его живота доносится клекот. «А-ха… а-ха-ха-ха… а-ха-хха-ха!» — смеется он, закусив губу и глядя на лицо спящей красавицы. Дрожащими пальцами он поворачивает выключатели — первый… второй… третий… и, наконец, четвертый. Но комната не погружается во мрак: сквозь задернутые шторы уже пробивается рассвет, и все приобретает прозрачно-голубой оттенок, будто на дне морском.
Доктор Вакабаяси резко прикрывает лицо дрожащими руками, делает, пошатываясь, несколько шагов, сталкивается со стеной и оседает на пол. Уронив руки и вытянув ноги, он вяло опускает голову, словно в обмороке.
Губы девушки, лежащей на столе, начинают слегка шевелиться, и с них слетают тихие, сонные слова:
— Братец… где ты?.. [ЭКРАН ГАСНЕТ]
[ТИТР] Встреча доктора Масаки и доктора Вакабаяси.
[ПОЯСНЕНИЕ] Далее на экране появляется доктор Масаки, дремлющий в профессорской комнате на втором этаже главного здания кафедры психиатрии Императорского университета Кюсю. На дворе солнечный день, 2 мая 1926 года. То есть с момента воровства и подмены трупов, запечатленного камерой для съемки цветного звукового фильма с титрами доктора Масаки, прошла ровно неделя. В окнах профессорской, выходящих на три стороны, блестят ослепительные волны сосновой зелени, а стрекот цикад напоминает о скорой жаре. В южные окна видно яркое, будто нарисованное пигментами, майское небо. Теплый ветер доносит звуки строительства «Клиники свободного лечения», что развернулось прямо под окнами.
Доктор Масаки, в белом халате и с пенсне на носу, мирно дремлет, устроившись в огромном вращающемся кресле между печкой и столом. Меж пальцев его правой руки зажата потухшая сигара, в левой руке — свежий номер газеты. Он похож на доктора-недотепу из западных комиксов. На обратной стороне недочитанной газеты, над тремя колонками (тут камера берет крупный план) виднеется огромный заголовок: «РАССЛЕДОВАНИЕ УБИЙСТВА НЕВЕСТЫ ЗАШЛО В ТУПИК». Электрические часы над печкой показывают три часа и три минуты. В профессорскую входит швейцар лет сорока в специальной университетской форме и почтительно кладет перед доктором Масаки визитную карточку.
Раздается стук закрывающейся двери. Доктор Масаки просыпается, берет карточку и, вглядываясь в нее, недовольно морщится.
— Что еще? Сколько раз говорил этому чурбану, все без толку! Разводит тут китайские церемонии. Скажи, пусть запросто берет и заходит когда вздумается.
С важным видом он швыряет визитку на стол и снова погружается в дремоту.
Гордо держа перед собой узелок из голубого шерстяного муслина, в комнату беззвучно заходит доктор Вакабаяси в длинном сюртуке и садится на маленькое вращающееся кресло напротив доктора Масаки. Сцена все больше напоминает кадр из комикса: миниатюрный доктор Масаки полулежит в огромном кресле, а долговязый доктор Вакабаяси скромно ютится в маленьком, что стоит напротив. Страдающей от хронической болезни доктор Вакабаяси начинает мучительно откашливаться, прижимая белый платок ко рту. Это будит доктора Масаки. Потягиваясь, он поднимает над головою сигару и газету и зевает так широко, будто не прочь поглотить не только доктора Вакабаяси, но и весь кабинет, университет Кюсю и даже самого себя.
Таким образом, с большого зевка, начинается разговор двух докторов, который лишь кажется научным и серьезным — реплики их пропитаны иронией, нападками и колкостями. Но полагаю, от вас не скроются те важные намеки, что таятся под мишурой словесной дуэли.
— А… Пришли, наконец-то! Ха-ха-ха… Ну да, самое время прийти.
— Полагаю, вам уже все известно…
— Не просто известно, посмотрите-ка! «Расследование убийства невесты зашло в тупик». Конечно, и брехни в статейке полно.
— Да… Но как вы узнали, что я имею к этому отношение?
— Тоже мне секрет! Недавно я вам звонил по делам, но мне ответили, что вы отменили дневные лекции и поехали куда-то на автомобиле. Так я понял: случилось нечто из ряда вон! А когда в вечерней газете вышла статья на четыре колонки под огромным заголовком «Убийство невесты в ночь перед свадьбой», я тут же догадался, что именно так заинтересовало вас!
— Ага. И вы знаете, почему я здесь?
— Конечно! Сегодня или нет, но вы бы непременно явились. О-о! Я ведь с самого начала не сомневался, что это психическая наследственность! И лишь ждал, пока вы все расследуете и принесете мне на блюдечке!
